Наталья Анатольевна - Бардо

Теперь, Варвара одиноко сидела в окружении педиков – визажистов, редких экстремалов, они веселились, хохотали, а она вполуха слушала их разглагольствования о духах, кремах и белье. Варваре было скучно. Ведь она филолог. Она может легко травить байки о Гете и Софокле, может выдержать час беседы о Джоне Китсе, например, а то, и два. А эти придурки, с хвастливыми и блудливыми физиономиями, обсуждают дешевое кружевное белье на распродажах. Варвара сидела злая, ее не брала выпивка, конечно, ей понадобиться кокс, и она начнет занимать у меня деньги. Я села рядышком. Она дернула плечом:

– Этот урод- старикан, на которого ты пялишься – стопроцентный импотент!

– Спорим – нет?

– Вон тот, что сидит один! Я знаю в этом толк! От него вкусно пахнет! В тебе, наконец, проснулась самка? От запаха? Это действует! Со мной так раз было! Я чуть коньки не отбросила от духов одного фигуриста. Все равно, поздно! Тебя несет, но куда? Ты неверно трактуешь события. Ты думаешь о себе совсем не то, что ты есть на самом деле! Разберись сначала с собой! Эти твои безумные фантазии! Иллюзии! Ты и в молодости слишком все усложняла! Пора вернуться на землю!

– Он ужасен, верно? Я имею ввиду, харизму!

– Ты ему льстишь. Так себе, ничего оригинального. Увидишь, все будет банально, и даже, скучно!

– Ну ведь страшный… я с ума схожу от желания… уроды отталкивают! И потом, у меня никогда не было урода!

– Чепуха, я обожаю уродов. Красавчики в постели не бывают забавными. Красавчики жутко предсказуемы. Но этот выпустил пар уже много лет назад. Он – пустышка!

– Не мели ерунды! Ты меня подначиваешь. Ты его тоже хочешь! Но возьму его я!

– Кто знает! Не обожгись! Ты в сопли пьяная, ты не умеешь пить! Езжай лучше домой спать. Но прежде, дай мне денег. И оставь этого пенса в покое! Он будет рассказывать тебе об анализах и поликлиниках.

– Скажи, что ты о нем думаешь? По- серьезке?

– Он недоразвитый.

– О чем ты?

– Точно не могу обьяснить. Уродец!

– Тогда, почему я так хочу его?

– Как всегда, сдуру!

– Уверена?

– Ты явно жиру бесишься! Разве тебе мало удовольствий? Ты не умеешь их получать? Тебя надо научить?

– Видимо, меня вдохновляют только придурки.

– Блажь! Этот не придурок, продери глаза. Сколько ты выпила? Бараль? Тонну? Я хочу есть! Закажи мне рыбу.

– Я поем с тобой, а потом займусь им. Но сначала, выпьем!

Варвара расправила кружевное жабо, погладила брильянтовую брошь:

– Твое дело- дрянь! Ты опять обломаешься! Почему ты всегда обламываешься? Хоть раз тебе повезет? Учти, если он сам будет тебя клеить, в чем я сомневаюсь, еще можно рискнуть, мой совет, потяни подольше время, чтоб его расшевелить. Но, вообще, он не мужчина, это я точно знаю.

Старая сволочь! Усохшая курица! Долбанная алкоголичка! Вот теперь, конкретный пападос! Последние месяцы со мной творилось кое- что странное. Еще более странное, чем всегда. Сегодня, это дало улетный выход. Отвязный сумбур в мыслях, отвязное желание все прекратить, от всего избавится. Длинная пьяная истерика, без начала, без конца. Нескончаемый приступ. Первым это заметил Эдуард. Эдуард тоже с тараканами. Только, по- взрослому. Поэтому, он на мне и женился, даже не рассмотрев, не поговорив полчаса чистого времени. Кроме него, этого бы никто никогда не сделал. Эдуард не настоящий. Он, то ли из ваты, то ли из резины. Его не прошибешь. Он имеет фабрики, фирмы, магазины, но сам похож на Шалтай-болтая, не натуральный, быстро слепленный из пластелина, можно смять и отложить, он выживет без формы, без цвета, возьмет только массой. Эдуард утром спросил: ты почему ходишь как неприкаянная? Расклеилась? Совсем не в форме? Слишком много пьянок? Затормозись! Больше спи! Сиди дома! Он, как в воду глядел. Я, вконец, улетаю. Так что же будет? Чем все, сегодня, кончится?

От Макса, и правда, охренительно пахнет. Я подошла близко, и совсем полетела под потолок, от его парфюма хочешь, не хочешь – вылезешь из трусов. Вот подлюга! Его надо брать, а то эти стервы уведут из-под носа, со своими молодыми попами.

– Ты любишь нарываться? – первое, что сказал он, – Любишь жесть? Ты – безбашенная? Или, намеренно тупишь?

– Вовсе нет. У меня не получается. Не то, не другое, не третье!

– Гонишь! Меня ты не на шутку достала! Я тебя здесь пасу уже две недели. И никакого результата. Как можно не врубиться?

– Я, наконец, врубилась! Давай, наслаждайся! Все случилось! Я и ты! Надо только вместе дойти до машины!

– И не надейся! Взять тебе в машине? Охренела? Слишком просто! Не впечатляет! Нам нужен другой масштаб! Мы люди иного сорта, верно? Выкинем что-нибудь из ряда вон! Сможешь?

– А то!

– Обожаешь жестко нарваться? А как насчет остального? Учти, я очень крут, я беспредельщик, полный извращенец, и до кучи, я нереально щедрый!

– Вот это да!

– Я про свои идеи. Я легко дарю их. Они не дешевы. Хочешь взорвать это болото, поставить их всех на уши?

– Очень!

– Отдашь мне инициативу? Оттянемся? Лучше, по-полной поимееть эту тупую тусню, оттрахаем их закоченевшие мозги, они взвоют от своей недалекости. Мы сделаем этих примитивов!

– Идет! Я почти завелась! Значит, роман будет отвязный, жесткий, на грани фола. Беспредельный. И так и быть, безбашенный! Ты согласен? Я – да!

– Я тоже, но нужен экзамен.

– Для тебя или для меня?

– Как ты относишься к людям? Ты их не любишь, я вижу! Для тебя они смешны? Ты презираешь людей? Или, ты их боишься?

– Я стараюсь на них не смотреть! Я мало чего про них знаю. Я забила на них очень давно! Правда! Я не чутка и не внимательна. Мне трудно понять их мотивы, их желания, их предпочтения. Люди мне неинтересны.

– А эти? Твоя милая компания?

– Упыри! Стопроцентные упыри!

– То есть, ты не с ними?

– Каждые полчаса бегаю блевать!

– Супер! Это как раз то, что нужно. Ты – мой человек! Прикинь! Я, один в один, такой же! Мы близняшки! Чем ты увлечена?

– Мне ни хрена не интересно!

– А чем ты занимаешься?

– Ровно ничем, меня не видно и не слышно. Меня нет! Я бездельничаю, и развлекаюсь, когда устаю бездельничать. Мои развлечения тоже утомляют. И тогда появляется страх, паника.

– Ты настолько чувствительна?

– Иногда, да! Но не обольщайся, это бывает наплывами, из меня много не выжать. Я быстро сдуваюсь! Меня делает порочной малейшее колебание воздуха, мужское дыхание, запах сигареты. Потом, все притупляется. Потом, наступает отчаяние. Отчаяние – то, из чего я состою. Чем больше наслаждений, тем больше отчаяния. Секс и алкоголь- слабодействующие вакцины. Я повышаю дозы, все напрасно!

– Тогда, чего ты, сейчас, хочешь?

– Чего-то совсем трешевого. Дерзкого, отвязного. Того, что заполняет пустоту. Оно должно войти в меня. Там, внутри, слишком пусто, эта пустота разрывает. От нее хочется реветь, биться головой об стенку. Разве можно в этом, вообще, помочь? Ты сможешь?