Александра Глазкина - Лавандовое сердце

Никогда не была параноиком и не выдумывала себе страшные сценарии, что меня, собственно, и подвело, например, в случае с Клаусом. Но сейчас, в отношении пана Тамма, незримо управлявшего жизнью здесь из своего спишневского офиса, я испытывала какой-то суеверный страх. Глядишь, теперь и видеоотчеты с меня требовать станет! Покажи мол, как правильно черенковать розы или лущить цветки для лавандового масла! Представив себе, как я мямлю и краснею, будто школьница на экзамене, я развеселилась. Что за бред лезет мне в голову! Будет занятой бизнесмен тратить на меня время, чтобы проверить, как я справляюсь с домашними делами!

Когда я вернулась, пани Ханна сияла от счастья, и я устыдилась: видно же, что ей затея сына по душе. Я и сама всегда была рада общаться с Бланкой по видеосвязи, пока мой комм не приказал долго жить. Голос – это одно, но когда в разговоре ты видишь улыбку, лукавые морщинки у глаз, мимику, знакомую с детства, от этого теплеет на сердце. Так что на этот раз похвалы сыну, которыми разлилась хозяйка, я поддержала искренне и от души! Взяв на заметку, что теперь же я и смогу общаться с Бланкой, на что тут же выпросила разрешения.

Я не учла одного: заботливый сын оберег себя от того, что нахальная работница тут же воспользуется коммом в личных целях: в настройках стояло ограничение – только одна учетная запись. Или у меня опять паранойя, и это всего лишь просчет настройщиков? Ладно, выйду на связь с номера пани Ханны и тогда уже объясню Бланке, в чем дело. Думаю, моим строгим наставлениям из детства не брать трубку, когда звонят незнакомцы, она давно уже не следует!

Комм расцветил нашу размеренную хуторскую жизнь новыми красками. Отчетов с меня никто не требовал, зато после бесед с сыном (пусть даже не ежедневных и коротеньких) пани Ханна повеселела и стала намного бодрее. Я же наслаждалась разговорами с Бланкой: она показала мне квартиру Тоби, куда недавно переехала (сюрприз, мама, сюрприз) и обновки, которых он ей накупил. Не могу сказать, что я была в восторге от того, что они съехались до свадьбы. И дело было вовсе не в приличиях, просто… Нет, я не смогла бы объяснить. Наверное, мне было трудно признать, что моя дочь повзрослела окончательно.

Однажды, не успели мы договорить, как вновь замигал значок вызова, и рука у меня сработала быстрее, чем голова. Пару минут мы с возникшим на экране незнакомцем пялились на друг на друга, потом он рявкнул:

– Кто вы такая, черт побери?

Мои мысли заметались, как испуганные выстрелом зайцы. Не требовалось особых усилий, чтобы понять, кого я имею честь лицезреть в два часа ночи! Мне захотелось втянуть голову в плечи и закрыть глаза руками, лишь бы не видеть этого тяжелого взгляда из-под гневно сведенных бровей. Поэтому я села, как можно прямее, откашлялась и максимально вежливо ответила:

– Доброго вечера, пан Тамм. Я – Виола, помощница вашей матери.

– Хороша будет с утра помощница, которая по ночам зависает в сети, – ответствовал мне пан Тамм. – Я установил комм для общения с матерью, а не для личных целей ее работницы…

Я вспыхнула.

– Если вы понимаете ценность разговоров с матерью, думаю, ничего страшного не увидите в том, что я пользуюсь вашим коммом, чтобы звонить дочери. И потом, пани Ханна разрешила мне…

– Дочери, значит? – его брови разгладились, но теперь уголок рта саркастически пополз вверх, – в два часа ночи? Нарушаете детский режим…

– Она взрослая…

Господи, да почему я вообще перед ним отчитываюсь! Великая проблема! Пару мгновений мы неприязненно разглядывали друг друга и молчали. Я не могла позволить себе роскошь выключить экран перед носом у собственного работодателя. Он, видимо, размышлял, есть ли смысл дальше удерживать в отчем доме нерадивую служанку… Странно, по голосу он казался намного старше, да и пани Ханне на вид уже под восемьдесят, и я была уверена, что пан Матс – мужчина в возрасте. Выглядел он, конечно, неважнецки, словно несколько дней пил, не просыхая: лицо опухло, глаза – в красных прожилках, щеки заросли неряшливой щетиной… Неудивительно, что он уже три дня не звонил матери. Но если я оценку его внешности провела мысленно, то он то же самое в мой адрес озвучить не постеснялся:

– Пани Отс обещала мне, что ее подруга, которую она так горячо рекомендовала, – он закатил глаза, будто бы вспоминая, и процитировал с издевкой, – «солидная пани сорока пяти лет». А я вижу особу, которая никак, извините, под эти характеристики не подходит. Я еще когда голос вас услышал, засомневался.

– Поверьте, на качестве моей помощи пани Ханне мой возраст никак не отражается!

– Так сколько же Вам?

Бестактность полная. Ну, ладно.

– Скоро тридцать шесть.

– И взрослая дочь. Которая живет отдельно и с которой можно общаться за полночь. Вы рано начали, пани Адер.

Я снова вспыхнула:

– Моя личная жизнь вас не касается!

– Касается, если это ложь, благодаря которой вы получили место в моем доме. А насчет вдовства – это тоже преувеличение вашей подруги?

Вдох-выдох.

– Нет, и прекратите задавать бестактные вопросы! Что касается комма, если вам так не нравится, поверьте, я больше не буду им пользоваться!

– Да, ладно уж, – вдруг опять переменился он, – пользуйтесь…

Я перевела дух. Чем бы ни были вызваны эти перемены, для меня это – добрый знак, и моя маленькая провинность для пана Матса не повод, чтобы меня выставить за порог.

– А могу я…, – осенило меня, но в этот момент он качнулся так, что лицо заняло весь экран, и вырубил комм. Минуту я ошеломленно смотрела на серое мельтешение на экране, потом тоже нажала отбой. Ладно, вежливый вы наш, и вам тоже спокойной ночи. Даже удивительно, что у такой чуткой и предупредительной женщины, как пани Ханна, вырос такой невоспитанный сын! Должно быть, он из тех «хозяев жизни», которые считают, что их богатства и статуса довольно, чтобы искупить отсутствие хороших манер.

Отправляясь спать, я продолжала прокручивать в голове разговор. Мда, для первого впечатления неважнецки вышло. Если я намерена здесь удержаться после того, как истечет испытательный срок, надо было вести себя вежливее. Но он тоже хорош… Хамло невоспитанное! Несолидно я выгляжу, видите ли. Я плеснула в лицо холодной водой и замерла перед зеркалом. Согласитесь, для вечерней болтовни с дочерью странно было бы прихорашиваться. Поэтому, пользуясь тем, что пани Ханна уже спит, к комму я отправилась такой, какой готовилась ко сну. Пижамная бежевая майка на тонких кружевных бретелях; волосы, собранные цветастой резинкой в небрежный хвост, полное отсутствие макияжа (собственно, за месяц жизни на ферме я и так прекратила им пользоваться, разве что губы красила, отправляясь за покупками). Из-за постоянного пребывания на солнце нос и щеки обсыпало веснушками. В общем, я и на свой-то возраст сейчас не выглядела, скорее, сошла бы за подружку Бланки, а не за ее мать. Про «солидность» и говорить нечего. Теперь понятно, почему пан Матс так отреагировал, увидев меня на экране!