Ольга Онищенко - Свекровь

Настроение было боевое. Решили с девчонками на «Осеннем балу» не пропускать ни один танец. Натанцеваться до стертых ног. Навеселиться в последний школьный год. Участвовать во всех конкурсах. А Поля мечтала увидеть Севку.…Хотя, если признаться себе, не знала для чего. Заело ее, что Катька была в его жизни. Была. Уже донесла разведка, что, не встречаются! А теперь, на дискотеке, пусть осознает, кого потерял! Только бы от Мелкого на вечер как-то отделаться.

После лета все соскучились по школьным вечерам, все сошлись в едином танцевальном настроении, и топот и грохот музыки все заводил и заводил десятые, девятые, и восьмые классы. Поля чувствовала себя королевой! Выпросила у мамы платье шоколадного цвета, всю ночь промучилась, накрутив волосы на бигуди. Сделала себе воинствующий начес, в подъезде, по-тихому накрасила губы маминой помадой, и кинула ее в почтовый ящик.

Вечер был потрясающий! С одной стороны за ней следила Катька и компания, которые перешли в восьмой и их стали пускать на школьные вечера. С другой стороны она очень надеялась, что следит за ней Севка. А она… Она счастливая и независимая… И пусть они все это видят!!!

Растанцевавшись, Поля наступила кому-то на ногу и весело повернулась извиниться… Перед ней стоял Севка… Он как-то виновато улыбался… И Поля поняла, что оттоптала ногу именно ему… Что-то во взгляде Севки было такое щемящее… Что все настроение Поли моментально улетучилось, она резко отвернулась от него. Попыталась танцевать, но танец как-то не пошел…

Осенний бал грохотал на всю округу. Бывает, что вечер не задался. В этот раз было все наоборот. Все старшеклассники слились в едином музыкально танцевальном экстазе, выплеснув всё в актовом зале школы с по́том, кровавыми мозолями, прилипшими прическами, потекшей косметикой, в упоении и восторге хором подпевая: «Поверь в мечту, поверь в мечту, поверь в мечту скорей, поверь в мечту, поверь в мечту, как в доброту людей…», сорвав уже и без того охрипшие голоса. Не до танцев было только двоим. Севка сидел в кресле, задумчиво смотрел на отрывающуюся от пола и взлетающую в ритм музыки под потолок толпу. Поля… Поля металась… Она то пристраивалась в какой-то танцевальный круг, то выскакивала из него, и найти себе места не могла. Перед глазами стоял Севкин взгляд, наполненный нежностью, радостью и тоской одновременно. Ну не последняя же Поля стерва… Не могла она выбросить из головы его… Пританцовывая, Радеева подбежала к Поле:

– Ну че, Полька, не танцуется? А хочешь, я сейчас белый танец попрошу? Пойдешь и пригласишь Лищенко, а то на тебе лица нет.

– Кто? Я? Пригласить?. Ты что!!! Да не за что на свете!!! Он меня променял на какую-то пигалицу… А я …Ты что! Ну, ты даешь, Радеева, в жизни не будет этого!!!

И Радеева недолго думая, как будто в танце, как бы нечаянно, толкнула Полю в сторону Лищенко, и Поля резко приземлилась в кресло, аккурат рядом с ним. Севка повернул голову и удивился! Поля? Села рядом с ним?

Как же глупо себя почувствовала Поля, а Радееву готова была огреть, чем потяжелее, но подруга стояла невдалеке, пританцовывая, подавая знаки поддержки. То подмигивала ободряюще, то подсказывала что-то, но ее, слава богу, не было слышно. Да и хорошо б, если б не было и видно.

Растерявшись, Поля решила, что что-то надо сказать, потому что пауза затянулась, и стало неловко. И больше ничего не придумала, как сказать:

– Привет.

– Привет, – Севка настороженно ответил.

– Чего не здороваешься?

– Я поздоровался…

Поля несла какую-то чушь, злясь на Радееву и на свою глупость…

– Нуууу, я имею в виду в школе… Как будто мы с тобой в одном классе не учимся.

– А мы и не учимся с тобой теперь в одном классе…

Поля сморозила очередную глупость. Ну как же… Она переволновалась. Совершенно в ее планы не входило нарушать обет молчания с Лищенко, и тут такой поворот. Хотя в душе она была очень рада, что так получилось, и Радееву готова была не только убить, но и расцеловать за толчок к судьбе. Вот такие вот девушки бывают противоречивые…

– Так вот! – дерзким голосом продолжила Поля, – не забывай здороваться в школе! Понял?

– Понял, – заулыбался Севка…

Осенний бал окончен, все уставшие и удовлетворенные, медленно расходились по домам. Севки не было нигде видно. Но Поля его знала как облупленного… Сто процентов, сейчас он ее будет поджидать… Или возле школы. Или возле дома. Но как-то было ей страшновато. Нет, конечно, она Севку не боялась, но слишком резкий скачок в отношениях. Ей надо было все осмыслить, привыкнуть к тому, что они помирились… А самое главное, опять появилось чувство, как раньше… Она одновременно и хотела быть с Севкой и ее что-то мучило, что-то в этой истории тяготило, и она не могла понять – что!?

– Девочки! А пойдемте по бульвару погуляем немножко! Мне никак домой сейчас нельзя!

– Почему?

– Да Лищенко….

– Думаешь, будет ждать?

– Почти уверена.

– Ну и что?

– Не готова я… Ну, пока …Не могу я ему простить эту…

Поля была права. Она уже чувствовала Севку на каком-то высшем уровне… Он, действительно, ждал. Нервничал, ходил вокруг дома, смотрел на ее окна…. Он очень хотел ее увидеть, но что скажет ей он не знал… Но жить без нее уже было выше его сил…

Из окон пятиэтажки доносились звуки работающего телевизора, голос Николая Озерова кричал: «Удар! Еще удар!!! Голллл!!!!». И крики подвыпивших болельщиков: «Ураааа! Голл!!!».

Севка вспомнил, как в детстве, когда еще Алька не встретила своего таксиста, в его веселом коммунальном дворе сосед Кандилевский, который жил в самом конце, выносил на улицу телевизор. И это был момент наивысшего примирения и паузы в соседских войнах, спорах и драках… Собирались у телевизора все, и шумные дагестанцы с детьми, и веселенький и вечно пьяненький сосед Мишка, и тетька Валька всегда одинокая и пьяная, проводник Володька, у которого Алька снимала комнату для Севки, и Алька, успевающая и здесь состроить глазки бесконечным родственникам из Махачкалы. Все становились родными, и это было необычно, трепетно и удивительно… Потому что только говорящий ящик мог собрать за один стол непримиримых врагов, огромную толпу детей, которые до этого катались на самокатах, играли в прятки, в войнушку, в этикетки… Вся соседская братия от мала до велика садились вокруг телевизора и с наслаждением смотрели футбол, или фильм с Чарли Чаплином. Веселый громкий смех раскатывался далеко за пределы этого одного из островков советского бытия, и вечером не хотелось расходиться по домам. Но наутро жизнь входила в свою колею, и чьи-то разборки становились продолжением длинного сериала, которому не было названия. Часто Севка с пацанами собирались в укромном дальнем уголке и резались в этикетки от жвачек, менялись марками, иногда игры заканчивались фингалом под глазом. Так, однажды, Колька, который был старше Севки на три года, решил перед малолетками показать, кто во дворе главный, и прицепился к Севке. Просто так, на пустом месте. Севка вернулся расстроенный домой. Алька сыну объяснила, что взамен того, чтобы страдать сидеть дома и обижаться, надо пойти и по-мужски разобраться с обидчиком. Так Севка и сделал. Вернулся туда, где Колька чувствовал уже себя героем и вломил обидчику в глаз. Надо сказать, после этого у Севки с Колькой завязалась крепкая мужская дружба.