Ольга Онищенко - Свекровь

Как-то у Поли на губе выскочила простуда, и она очень стеснялась, что увидит Севка. Он, как всегда, ждал ее у окна в холле школы. А Поля, выйдя из кабинета, сделала вид, что его не видит и прошла мимо, ускоряя шаг, чтобы только Севка не заметил, как у нее разнесло губу. Может быть, это был просто предлог. Потому что, иногда, ее тяготили эти отношения. На следующей перемене, она не торопилась выходить из класса. Наташка, ее подружка, сказала, что он опять ее ждет. Поля подошла к столу учителя и сделала вид, что слушает, как математичка ругала ее одноклассника. И вдруг над ухом услыхала:

– Привет…

Не поворачивая головы, сквозь зубы произнесла в ответ:

– Привет.

Севка ничего не понимая, смущаясь, тихо спросил:

– У тебя все нормально?

Поля от страха, что ее увидит сейчас с раздутой губой, стала злиться и резко ответила, опустив голову:

– У меня все нормально…

Вокруг толкались и толпились одноклассники, кто-то случайно подтолкнул Полю, и она упала прямо в объятия Севки. Опуская еще ниже голову, она быстро отстранилась от него.

– У меня в субботу день рождения. Приходи.

– Нет.

– Почему?

– Не почему. Не могу.

Севка попытался заглянуть ей в лицо, она решительно отвернулась.

– Я болею. Не приду.

– До субботы поправишься, может?

– Сказала «нет!!!» Не ясно?

Севка постоял несколько секунд, прозвенел звонок, и он, выйдя из класса, медленно побрел к себе на урок.

– Ну и дура ты! – прошептала Наташка Баршина. – Еще и злая, как собака.

– Отвали, сказала, – громко прошипела ей в ответ Поля, и слезы покатились по ее щекам. Он не знала, что с ней происходит. И сама себе была противна.

После этого они помирились, через неделю. Это было легко. Нужно только перестать игнорировать Севку. Достаточно лишь посмотреть на него приветливо и ласково, и улыбнуться. И все. На следующей перемене он ждал ее. За неделю Поле стало его не хватать. И, наверное, соскучилась. Но ненадолго.

Как-то у нее сломалась молния в сапоге, а Севка как всегда пришел цветами к ней и позвал гулять. Поля даже не впустила его в квартиру. Просто сказала, что разошлась молния в сапоге, гулять не пойдет. Да и чувствует себя плохо. А ведь она и чувствовала себя плохо всегда, когда врала. Но ничего с собой поделать не могла. И как будто наблюдала за своей натурой со стороны. И ее начинало тошнить от самой себя, от своей лжи, от того, что так обращалась с Севкой. Он ушел. Ушел очень грустный. Она в окно наблюдала за ним сквозь занавеску. Он вышел из подъезда и, остановившись, посмотрел на ее окна. Так обреченно и задумчиво, что Поля залилась краской от стыда. Казалось, что он ее видел, как она за ним наблюдает. Но, конечно, это только казалось.

Через минут десять к ней зашла Ирка Ветелина и позвала гулять по бульвару. И Поля, недолго думая, зашила молнию на сапоге прямо на себе, быстренько оделась, накрасилась и без всякого зазрения совести выскочила с Иркой на улицу. Не успели выйти на бульвар, весело щебеча о своем, о девичьем, как вдруг.…Навстречу шла компания одноклассников. Среди них был и Севка. Он остановился, увидев Полю. Посмотрел на ее сапоги. Потом на нее. Поля готова была провалиться сквозь землю. Ее вранье, шитое белыми нитками, было раскрыто.

…Севка не понимал, что происходит. Иногда Поля была очень приветливой и веселой. Иногда.…Иногда она его сторонилась. Он догадывался, что что-то не так. Ему очень ее не хватало. Это был тот человек, которого он любил по-настоящему и сильно. Не было минуты, чтобы Севка не думал о ней. Но он часто не понимал Полю. Он видел, что она злится, но не знал за что. Внутренний голос говорил ему «она тебя не любит», но влюбленный по уши не хотел этого слышать и знать. Случай со сломанной молнией на сапоге, как будто, отрезвил его. И Севка сказал сам себе, что у этих отношений нет будущего. Но просто так оставить все он не мог. Он решил, что последний раз подарит ей букет цветов. К тому же скоро восьмое марта.

Позвонив ей в дверь, Поля выглянула, и, не впуская его к себе домой, сразу же сказала:

– Сегодня не могу. Занята.

Она была очень нарядная и невероятно красивая, видимо куда-то собиралась. Севка молча смотрел на нее, как будто хотел запомнить надолго. Поля нервничала и торопилась.

Он протянул ей букет, последний раз глянул на ту, которую любил больше жизни, и начал спускаться по лестнице, твердо решив, что отношения, если их можно было так назвать, закончились. Хотя, скорее, даже не начинались.

Поля была довольна, что по-быстрому избавилась на сегодня от Севки. Хотя совесть ее мучила. Но Поля ей приказал заткнуться. У нее вечер с девчонками запланирован по-другому. На дискотеку. Может, какой-то более достойный вариант перепадет?

Она еще и не подозревала, что Севка попрощался с ней навсегда.

Прошло уже несколько дней, как Севка решил, что прекратить отношения с Полей, самое правильное, что можно сделать в данной ситуации. Решить-то решил, и умом все понимал, но что-то внутри с этим смириться никак не могло. Все время ерзала печаль по сердцу, и горькой тяжестью повисла в его душе. Все стало вокруг как черно-белая фотография. Особенно сложно было видеть Полю. Куда деться, учиться они продолжали в той же школе, каждый в своем классе. Так же «вэшки» приходил на урок вслед за «бэшками», так же неизменно они встречались в коридорах. Только Севка старался не обращать внимание на веселую и счастливую Полю. Она, правда, как будто стала счастливее от всего происходящего. Всегда, как только они встречались, она улыбалась, но только не ему, смеялась, но только не с ним. В школу ходил потому что «надо». Учиться совсем не хотелось, да и наступившие праздничные дни международного женского дня настроение Севке вообще испортили. Совсем по-другому он их планировал провести.

Дома все тоже складывалось печально. Алька постоянно скандалила со своим таксистом. Он, конечно, был ходок, и старался при случае гульнуть налево. А Алька стремилась его поймать. Вечерами, днями и даже ночами происходили жуткие скандалы. Несколько раз Алька ночью на такси приезжала к матери, будила ее, заставляла сесть в машину и они вместе объезжали все рестораны ночного города. Рина должна была, пока Алька ждала ее в машине, зайти в ресторан, и обнаружить горе-зятя. Если не находила, Альку это не успокаивало, и они мчали в другой ресторан, в другое злачное место. Если таксист ехал на рыбалку, а у него была своя моторная лодка, то Алька, замаскировавшись в кустах, поджидала на лодочной станции, когда милый муженек причалит. И когда из лодки, радостно вереща и смеясь, выскакивали молодые девчонки, то из кустов, с громким не всегда цензурным криком, прихватив дома что-то потяжелее, или на крайний случай, скалку, выскакивала Алька с перекошенным лицом и кидалась на испугавшихся молоденьких гулён, которые бросались врассыпную, жутко визжа от страха. На таксиста кинуться она не решалась, потому что он был покрепче ее, да и уже пару раз приложился в ответ. Алька это помнила и поэтому устраивала публичный скандал. А здесь ей не было равных. И чем дальше они так жили, тем чаще таксист исчезал из дома.