Ольга Онищенко - Свекровь

Севка жил сначала с ними как в аду, но потом Рина Саввична забрала внука к себе. Хоть и ездить в школу далековато, но зато.… Зато у бабушки дома Севке отвели отдельную комнату. Ну, не отдельную, а проходную, да и комната это громко сказано. В ней поместилась кровать, журнальный столик и стул. Но это было пространство Севки. Дома у бабушки, самое главное, тихо. За исключением, когда дед ругался с бабой. Когда они ругались, крыша поднималась над домом. Дед был неродной, грубый мужик из деревни, не имеющий своих детей, не умеющий быть ласковым, но это был единственный мужчина, который хоть и скупо, но любил Севку. Пусть даже со стороны этого не было видно. И самое главное, это был единственный человек, который воспитывал Севку по-мужски. Если что-то дома надо было мастерить, копать, носить или другая мужская тяжелая работа, Севка был с дедом. Он и научился держать молоток, работать пилой, класть кирпичи.

Это был третий муж у Рины. Леонид никогда не был женат, у него не было детей, был слегка контужен на войне, слегка глуховат на левое ухо, слегка слеповат на левый глаз, и главное, скуповат. Да и как муж жене, он никакого удовольствия не доставлял. Но Рина Саввична рассудила так. Детей нет, зарабатывает неплохо, значит, денежки никуда утекать не будут, все в дом. Транжирить он не будет, ибо жаден, значит, остается женская мудрость и смекалка, как эти денежки из него выманить и дочкам, Гальке с Алькой пристроить. Так они и жили. Она зарабатывала, налево пуская товар с молзавода, и денежки складывала себе. Он, работал на фабрике мороженого, в холодильном цеху грузчиком, оклад был приличный. И тоже тянул, что плохо лежит. Долго ли, коротко ли, насобирали они так на домик. Домик был мал, из глиняного кирпича, но три маленьких комнаты, отдельный двор, без соседей, вода во дворе, и, главное, маленький подвальчик в кухне. Рай, после скитаний по квартирам да по хаткам.

Сложили Рина Саввична и Леонид Федорович свои капиталы и купили этот глиняный терем на двоих. Наняли рабочих, чтобы дом утеплить, обложить кирпичом. Кирпич купили ворованный, по дешевке, благо рядом два кирпичных завода.

Вообще район, где они купили дом, был просто благодатный. Рядом были птицефабрика, мясокомбинат, сырзавод, парфюмерная фабрика, уже известных два кирпичных завода и тюрьма. Местное население работало на этих предприятиях, и каждый, кто, что смог вынести с родного объекта, тот тем и торговал. Деньги левые, шальные. Пьянство, затем и наркомания, в этом районе процветала. Между соседями шел либо товарный обмен, либо товаров на деньги. К тому времени, Рина вышла на пенсию, и устроилась уборщицей на хлебозавод, в кондитерский цех. Там был подряд, поодиночке не воровали, а сразу бригадой. Не докладывали, не довешивали в печенье и торты то, что нужно было им дома. В конце смены бригадирша распределяла улов. Чего Рина только не несла домой. Мука, масло растительное, масло сливочное, кондитерский жир, коньяк для пропитки, хлеб, пирожные и тортики, орехи и еще много чего, что было распределено на членов бригады. Рина сшила себе подъюбник, с большими карманами, в которых все умещалось. Да и под платьем, которое было больше на пару размеров, на проходной ничего не замечали. Ну, а не замечали, потому что предусмотрительная и щедрая бригадирша делилась и с охраной. В то время было так во всей стране.

Прелюбопытно становилось, когда заканчивалась рабочая смена на мясокомбинате. Из проходной, как улитки, выползали, люди с маленькими головками, и с большими телами, медленно и тяжело шагая домой. Они шили себе одежду на несколько размеров больше, под одежду шили в человеческий рост чехлы с карманами, в которых можно было вынести колбасу, сосиски и мясо трех сортов. Поэтому фигуры их были комичны. Все всё знали. Но все равно делали вид одни, что не воруют, другие, что не видят. А вечером начинался торг. Если в магазине суповой набор, а это одни кости стоил девяносто копеек, а мясо днем с огнем не отыскать, а цена говядины с косточкой была рубль сорок пять. То у соседки, которая только с комбината притащила и свинину, и говядину, и язык, печень и всякую всячину, килограмм мяса без костей стоил рубль пятьдесят. Да к ней вечером очередь была. До утра она все распродавала.

Так и Рина свой товар тоже сбывала, денежки Альке и Гальке. Альке больше. Она ж младшенькая. Да муж дурак. Денег не дает, на шалопутных девок тратит. А Галька и так при муже, хоть уже и при третьем.

Так что Рина Саввична домик с дедом купили, кирпичом обложили, сад насадили.

Подарила Рина внуку в девятом классе кассетный магнитофон. Еще усилитель, колонки, гитару купила. Севка музыку очень любил слушать, и все какую-то заграничную, рок какой-то. Вот бабуля любимого внука хотела порадовать. Потому что Севка такой был добрый, смышленый, спокойный мальчик. Оденет наушники и слушает, мечтательным взглядом куда-то в окно смотрит. А она его вкусно накормит и рада, что самое дорогое, рядом с ней. Только бы его никто не обидел и не расстроил. Все готова для него сделать. Но он скромный был. Денег просил редко, даже когда влюбился в какую-то одноклассницу. Светился, прям весь. Стеснялся денег просить, а если и попросит то немного. Но Рина понимала, что внук скромничает, стесняется, и сама ему трёшечную положит. Он засмущается, а она ему, ничего, мол, тебе надо. Он счастливый, за букетом и к ней, к однокласснице.

Но последнее время, что-то часто смурной приходит, что-то не ладится у него с той девчонкой-то. Была Рина в школе, показали ей эту девочку. Ничего такого особенного. И что Севка в ней нашел. Но раз нравится она ему, то пусть, лишь бы он не расстраивался. Остальное Рина все ему купит, что только внучок не пожелает.

Поля слегка обиделась, что Севка прекратил обращать на нее внимание, перестал приходить к ней, звать погулять по пустынным вечерним улицам. Ее это сильно задевало. Вот так, без объяснения, без прощания. Хотя… Может быть цветы… Может быть эти цветы на восьмое марта… Нет….Если бы он хотел ее бросить, то цветы б не дарил. Бросить….Словечко такое мерзкое. И не бросить… Может, это она его вообще-то бросила.… Хотя странно все, очень странно.

Когда Поля с Севкой неожиданно встречались в школе, у Поли сердце начинало так громко биться, что могли услышать подруги.… Да и, впрочем, если неслучайно встречались тоже. Она всегда знала, что сейчас после их урока, будет урок в Севкином классе, и обязательно они встретятся. Так и было всегда. Поля только мельком кидала взгляд на Севку издалека. Она видела, что он смотрит на нее и провожает взглядом. Но ни одной эмоции на лице у него не было. Хотя нет. Если присмотреться, то в глазах стояла жуткая тоска. Но Поля только мельком. И потом она начинала наигранно смеяться, улыбаться, что-то громко рассказывая подругам веселое, они в ответ смеялись. Вот так ему и надо. Пусть видит, что ей все равно… Все равно… Все… Поля не замечала, как ей хотелось поговорить с Севкой, пойти погулять, как после наигранного смеха и веселья, у нее сильно портилось настроение. Ей ничего не хотелось… Только узнать о нем, хоть кусочек какой-то информации.