Андрей Глебов - Ловушка для Хамелеона

Глава 8. Февраль на Чёрном море

Благословенное небесами черноморское побережье… Сладкое нашёптывание волн, нежный песочек пляжа, ласковое солнце… Рай и блаженство! Грёзы и манна для жаждущих морских прелестей отпускников, истомившихся по пансионатам отдыхающих и вертопрахов-транжир с пузатыми кошельками, набитыми дурными деньгами. Гуляй, нежись, оздоровляйся!

Но это в сезон. А поезжайте-ка вы в этот эдем в феврале! Вот где вас проберёт до костей курортная изнанка. В этот самый короткий в году месяц вы получите самые яркие впечатления о Чёрном море, которые, это можно смело гарантировать, врежутся в память на всю вашу долгую – пусть так оно и будет, интересную и полную приключений жизнь!

Никому, даже изворотливому сумасброду со стажем не ударит вместе с мочой в голову идея, раздеться зимой до исподнего и бросить своё бренное тело у кромки воды. Сумасшедший, хоть и тронут рассудком, но инстинкт самосохранения в его организме живуч и неистребим, как стафилококковая палочка. И нет такой палочки-выручалочки, способной наполнить в холодную пору номерной фонд здравниц, курортов и гостиниц черноморских городов.

Сезон принимать солнечные, морские и воздушные ванны – он непостоянный. И нормальные люди едут загорать сюда в другие времена года. Прочая категория или, уместней сказать, отдельный немногочисленный контингент, способен любоваться морскими красотами уникальных и полезных для здоровья мест «и в дождь, и вьюгу». Причём за казённый счёт!

Владимир Марков был из этой самой группы. Той самой, что с 18-летнего возраста ставят под ружьё. Кого в сухопутные войска, кого в ВВС, кого в ВМФ. Маркова угораздило на черноморский флот. По ложному мнению некоторых – курортный. Теперь вот он стоял на вахте и мёрз трясущимся цуциком в зимней промозглой предрассветной хмари. Амба!

Ему не припоминалось, чтобы он так же мёрз в карауле Кронштадтской учебки «Школа оружия имени Ивана Сладкова», где он постигал азы специалиста электронно-вычислительной техники. А ведь там Балтика! Климат посуровей здешнего, пусть и тамошние тельники потолще! Эх, поскорей бы в кубрик и в люльку!

Бушлат не грел, тельняшка не держала тепло, через подошвы «прогар» по ногам ползла неистребимая сырость – пролог заслуженного ревматизма. Не помогали даже резиновые подошвы, наложенные поверх родных умельцем-маслопупом из БЧ-5 за три пачки сигарет. Марков клял погоду и материл не греющую ни черта одёжку. Хотелось выть белугой. Но больше всего ему хотелось есть. Голод нестерпимо донимал.

Сплин на голодный желудок – диверсия против себя своими собственными руками. Грех доводить себя до подобного душевно-физиологического диссонанса. Молодой и здоровый организм нуждается в заботе и надлежащем уходе. Добытая на камбузе не совсем легальными действиями картошка, сваренная в кандейке с применением пара, запущенного из трубосистемы, была съедена ещё вечером. За ночь он поживился пачкой сухих и безвкусных, как картон, галет, экспроприированных из спасательной шлюпки вместе с прочим продуктовым НЗ, и подумывал о консервах.

О, какие же это замечательные плоские металлические дозы, прячущие в себе отменные деликатесы! А как они удобны в применении! Потянул пальчиком за кольцо, скручивая крышку, впустил в нижнюю полость воздух, и гашёная известь, запуская экзотермическую реакцию, сама согрела тебе еду. Чудодейственная штуковина! Скатерть-самобранка в миниатюре! И додумалась же до этого какая-то учёная голова! На, греби ложкой, рубай от пуза!

Ох, какой же у саморазогревающихся консервов божественный вкус! Смешанная с мясом гречка, перловка, рис! Пища богов! Яства гурманов! Вот где каждый пальчик оближешь!

Но была в НЗ одна лишь банка (не считая ёмкости с пресной водой), начинка которой считалась несъедобной. Для нормальных людей. Или, вернее будет сказать, для людей, пребывающих в нормальном состоянии. Но, сами знаете, голод не тётка.

Так вот, внутренности этой специфической банки предназначались для рыб. Если более точно – для ловли рыб. И когда основной запас пайка уминался, гуттаперчевых червей сажали на крючки и удили на них кефаль. При должной жарке получалось недурственное блюдо!

Образ жареной рыбы пока еще не нарисовался в его воображении, а вот вскрытая жестянка отчётливо стояла перед глазами. Картина была столь явственной, что в дополнение к ней возник отчётливый мираж манящего запаха горячей пищи. Он бесцеремонно вполз в обе ноздри и засверлил там, подёргивая произраставшие в них тонкие струнки чёрных волосков.

У Маркова потекли слюни. Консервы были спрятаны в кубрике, а туда он попадёт нескоро. Надо ждать. Умопомрачительно долго! Убивать на этой вахте издевательски медленно ползущее время и ждать! Ждать, ждать, ждать! Чёрт!!!

Большой противолодочный крейсер «Москва» 4-й год стоял у стенки на северной стороне севастопольской бухты в доке завода имени Серго Орджоникидзе. Марков ещё учился в школе, а авианесущий корабль 1-го ранга уже был поставлен на прикол. Во время боевого дежурства в Средиземноморье какой-то «сундук» в нарушении технического регламента дал максимальную нагрузку на винты и запорол движки. И тянули «Москву» в родной порт через Босфор и Дарданеллы на буксире, демонстрируя всему миру испорченный инструмент мирной политики СССР.

Пока 6-й флот США размахивал звёздно-полосатым флагом, бряцал оружием и играл бицепсами, мы добровольно и в одностороннем порядке (причём без всякой помпы и разнузданной идеологической пропаганды) уводили свои боевые единицы из акватории Ойкумены.

Слившийся с чёрным небом и жирной, словно нефть, водой Чёрного моря, силуэт некогда грозного корабля обрисовывался в февральской мге сигнальными огнями, придавая стальному корпусу зловещее сходство с остывающей тушей парализованного Левиафана. Некогда всемогущее чудовище со смертоносными жалами своих орудий доживало последние часы. Но это впечатление было обманчивым.

Настало утро, и горнист протрубил подъём. Эти опостылевшие звуки трубы тут же стянули лицо Маркова в болезненного гримасу. Сейчас радист врубит проклятую песню, долбившую мозг уже третий год садистским аккомпанементом утренней гимнастики, и организм затрясёт от нервного возбуждения.

Всё так и произошло. Динамик взревел будоражащей музыкой, и вертолётная площадка загудела под топотом сотен ботинок. С крейсера медленно стала стекать в воду сонная одурь.

«А все бегут, бегут, бегут!!!» – жизнерадостная песня подстёгивала моряков энергичными рифмами.

«Хорошо, что меня там нет! – подумал Марков. – Хотя здесь не лучше! Везде хорошо, где нас нет!» – он вздохнул и попрыгал на месте, хлопая себя руками. Висящий на ремне штык-нож задёргался потревоженным поплавком.