Владимир Бутромеев - Земля и люди

Она не скрывала, что ездит высматривать жениха. И рассказывала, что ее отец и мать познакомились на базаре, и раз никто не встречается Стефке, когда она стирает одежды, как Навсикая, значит нужно ехать на базар – на базаре много разных людей, ктонибудь да заприметит Стефку. А базар находился в Рясне.

Итак, место называлось Рясна. Та Рясна, которую я помню и знаю, и как я ее помню и знаю, находилась на плоском, растоптанном за долгое время холме*.

* Холм, на котором располагалась Рясна, не имел ничего общего с холмами, на которых обычно стоят хутора. Во-первых, холмы, на которых стоят хутора, не растоптаны – на них никогда не толпится, не топчется столько народа, приезжающего на базар что-нибудь купить или что-нибудь продать. Во-вторых, они намного меньше. Сев во дворе хутора, обнесенного частоколом, такой холм можно охватить, широко раскинув руки. Волк, пробегая мимо такого холма, не успевает скосить в его сторону глаза, сорока, лесная жительница, не облетает его полудугой, а мелькает над крышей избы. Что же касается Рясны, то ее не то что охватить – не обойти из конца в конец, запутаешься в переулках, улочках, а волку, чтобы обежать ее, нужна целая ночь, и он бежит, скаля зубы, подняв хвост, озираясь, косясь бешеным глазом в сторону огней и ночного тепла от жилья, а днем никакой волк не подойдет к Рясне и на версту. А что касается трещетки сороки, то она никогда не залетает в Рясну, потому что ей там нечего делать.

По первому впечатлению кажется, что все холмы как будто выросли из земли и возвысились над окрестностями. На самом деле это не так. Воды – начиная с дождей, потом ручьи, ручейки, речки – уносят то, что легко смывается, и все вокруг понижается, а то, что не поддается текучим водам, само место, оказывается приподнятым над местностью: оно остается.

И когда на нем приживаются люди, оно – это место – рано или поздно получает название, которое часто толкуется по-разному. Толкование названия Рясна имеет свою историю и значение.

Для топографического описания очень важно все, что связано с названием, любые подробности и казалось бы, незначительные факты и мелкие детали. Для этого даже выделена отдельная наука; как всякая наука, она называется по-древнегречески: топонимика. Я уже писал, что подробности часто имеют большую ценность и чаще всего выясняется, что они более значительны, чем то, что считается главным. А так как день, предшествующий Погромной ночи, еще только начался, то есть возможность разобрать все, относящееся к названию Рясны, не спеша, не пропуская эти самые подробности, и они придутся к месту в общей картине и представят интерес сами по себе, особенно для тех, кто вникает в них, понимает их значение и ценит их так, как ценю я.

Это потребует значительных отклонений от повествования, но отклонений оправданных. Такие отклонения мне придется делать не один раз, и тому, кто будет разбираться во всей этой топографии, нужно привыкнуть к ним сразу.

Посредине Рясны лежала большая, не высыхавшая даже летом лужа, затянутая зеленой водой. Лужа называлась Абшара («Обшара», если его писать, и «Абшара», если произносить вслух). Слово «абшара» – местное, означает пространство, раскинувшееся пространство, такое пространство, которое не окинуть оком, взором, не «обшарить» взглядом. Можно сказать: обшары болот, обшары морей и даже обшары Вселенной, хотя их – обшары Вселенной – как раз и легко окинуть оком, стоит только дождаться ясной летней или зимней ночи и посмотреть, провести взглядом от горизонта до горизонта, это не то что ряснянская округа: чтобы осмотреть ее, нужно долго выхаживать по дорогам-проселкам, а то и по бездорожью, по едва приметным тропинкам, заглядывая в каждый закуток, расспрашивая и запоминая. Как соответствовало слово «Абшара» тому, что оно обозначало в Рясне – то есть хотя и большой, похожей на Средиземное море, но все-таки не такой уж и бескрайней луже с заросшими травой берегами – неизвестно.

Считалось, что именно благодаря Абшаре и появилось название Рясна. Слово «рясна» в переводе с древнеславянского языка означает «сырое место». Такое название представлялось правильным. Все знали, что «ряска» – зелень, которая появляется в стоячих водах, маленькие двойные лепесточки, плавающие поверх воды. Абшара, отплескав с весны полной, талой, свинцово-холодной водой, к лету покрывалась зеленой ряской на виду у всей Рясны.

Но находились люди, которым такое происхождение названия «Рясна» как будто не нравилось, и они, отводя в сторону глаза, говорили, что возможно и другое объяснение. Есть слово «ряское», означающее многолюдье, большое скопление людей (как ряски в воде или как людей на базаре в воскресный день). Рясна – место всегда густонаселенное. А уж по воскресеньям на ряснянском базаре тем более толкалась многолюдная, суетливо пестрая толпа, всех не сосчитать, поэтому Рясна и получила свое название, скорее всего, от слова «ряское» – людное.

Противники этого толкования появились уже после второй войны с немцами. Они утверждали, что слово «ряское» – выдумка, его не существует, его нет в словаре Ожегова, который привез с собой новый директор школы Катрашов, словарь этот толще Библии, и в нем среди бесчисленного множества слов есть слово «ряска»: «сплошной слой на поверхности стоячей воды, образуемый водяными растениями, имеющими форму мельчайших зеленых пластинок, а также само это растение» – как будто Ожегов бывал в Рясне и стоял на берегу Абшары, летом затянутой ряской, и видел, окидывал ее всю взором, как ночное звездное небо, а вот слова «ряское» – людное – нет.

Но им отвечали, что слово это есть – произнеси его вслух: «ряское» – вот оно и есть, и местные жители употребляют его в значении «людное», в этом легко убедиться, если походить по окрестным деревням и порасспрашивать. Известно, что все слова попали в словари благодаря расспросам, и даже Даль (не то что Ожегов), чтобы составить свой знаменитый словарь (а ему и словарь Ожегова не чета), долго ездил по России и расспрашивал людей, записывал слова на бумажку, а потом уже вносил в словарь. И если бы он побывал в Рясне и в деревнях ряснянской округи, то слово «ряское» – людное, тоже оказалось бы в словаре и полноправно существовало бы в этом мире, хотя, возможно, оно и есть – словаря В. И. Даля, в отличие от словаря Ожегова, в Рясне никто не имел.

Окрестные жители ничего не слышали про Владимира Ивановича Даля, не любившего по какому-то темному чувству русскую грамматику и не однажды предупреждавшего о вреде грамотности без должного просвещения. Словаря Даля окрестные жители тоже никогда не читали, хотя и были все, за исключением древних стариков и старух, грамотными, и поэтому подтверждать существование слова «ряское» они не торопились.