Наталия Коршунова - Пообещай мне стать счастливым! Сборник LOVE-STORY

– Дан, да ты успокойся, – подсел ко мне и обнял меня, обезумевший от такой моей эмоциональности Толик. – Вы с Лилькой поругались чтоль?

– Нет. Я её ненавижу! Ненавижу! – кричала я. – Она должна тебя поддерживать, да блять, она тебе ноги целовать должна! Ты… Ты такой… – я залилась слезами. Хорошо, что мы ещё пить не стали под такой ужин, Толик всё же за рулём, а я одна не хочу. А то бы я ему до фига всего интересного рассказала по пьяной лавочке.

– Малыш, это ПМС на тебя так действует? Фурия просто, – обнимал он меня и нежно касался губами моей шеи. – Меня ты поддерживаешь, целуешь меня вместо неё. Я так завидую твоему будущему мужу. И я тоже хочу, чтобы ты была счастливой. Безумно хочу. Но пока для тебя пустым звуком являются слова «верность», «семья», «дом» – этого не будет.

– Думаешь, я не смогу быть верной? Ошибаешься! В мире есть куча препаратов, снижающих женское либидо до нормального уровня. И если попробовать – я смогу приготовить и плов, и манты. И в клубы могу не ходить, и по ночам на тачках не гонять, и даже быть доброй-белой-пушистой. Только зачем? Ради кого? – пыталась я доказать свою правоту.

– А ради меня смогла бы? – вдруг серьёзно посмотрел он мне в глаза.

– Хм, зачем? – ухмыльнулась я. – Ты женат.

– Ради такой женщины, как ты, только верной домашней кошечки, я бы развёлся.

– Окстись! – недоверчиво произнесла я. – Скорее лев откажется от мяса, чем ты надумаешь отказаться от своей ворчуньи, – усмехнулась я горько. И продолжила:

– Ладно, тебе, наверно, лучше уйти. Не в настроении я что-то. Недотрах, чё.

– Спасибо за вечер, – тихо сказал он и добавил:

– Давай на спор? Ты становишься верной одному мужчине, скажем, Динияру. А я ухожу из семьи и становлюсь счастливым. А ты, если тебе окажется в тягость такой образ жизни, продолжишь куролесить и фестивалить до пенсии. Я буду знать, что я хотя бы попытался тебя образумить.

Я фыркнула и ушла в спальню, а он оделся и, не прощаясь, захлопнул дверь.

С чего я завелась? Да с того, что он меня учит жизни в то время, когда под носом у себя пригрел шлюху, лгунью, жадную и корыстную бабу, да ещё вдобавок толстую брюзгу.

Но вот эти слова, что он разведётся, если я стану домашней курочкой-наседкой, меня впечатлили. Как-то приятненько было это слышать. Может, и правда поспорить с ним на это? Чтоб развёлся и перестал себя хоронить заживо при такой жене. А потом снова стать прежней Данчи и продолжить жить по-старому?

Только вот кандидатуру он подобрал хреновую: Дино. Зачем мне этот индюк напыщенный, да к тому же без пяти минут отец Дамирки? Надо другого выбрать, замутить серьёзный роман и спасти бедного Султанчика. Вырвать его из лап этой падлюки Лили, пока он не повесился нафиг с горя. Хосспади, Толька! Вот ты влияние на меня какое имеешь, а?! Мамулю так не слушала, как тебя. А она ведь тоже меня об этом просила тысячу раз: одуматься и перестать трахаться направо-налево.

Ладно, начну новую жизнь завтра.

Или нет, с понедельника.

Не, лучше с первого числа.

Или уж Нового года дождаться?

А ещё через день, возвращаясь вечером с работы, я увидела знакомый «Лексус».

Около престижного клуба.

Недолго думая, я аккуратно бортанула его капот, типа пытаясь припарковаться. «Лексус» взвился сиреной сигналки. На её звук из клуба выбежал смазливый брюнет лет двадцати:

– Ты чё творишь, пизда тупая?! С тебя штука баксов за ремонт, а ещё ты мне сейчас отсосёшь в машине, – заорал он с каким-то знакомым лёгким акцентом.

– Я записала твои слова, щенок, – спокойно ответила я, показав свой ай-фон, – ты просто не понял, с кем разговариваешь. Сосать, сейчас, кажется будешь ты. Вызывай гаишников сейчас оформим всё по закону, а потом поедем в отделение, я пишу заяву за оскорбление, а ты в камере сосёшь. Всем. А я снимаю и выкладываю всё это безобразие. Подписчиков в инсте у меня навалом, так что…

Этот мудила аж занервничал. Кому-то набирать начал, сбрасывать, психовать, ходить кругами вокруг тачки. Я в это время спокойненько покуривала, облокотившись на свой капот. Его это выморозило. Он, наверно, счёл меня минимум любовницей какого-нибудь большого человека.

А я просто играла на его провинциальных нервишках. Провинциал , у меня глаз намётан.

А потом лениво затушила сигарету и процедила:

– Ну, долго будем тут в крутого играть, лошара анапская, или какая ты там?

И он «смягчился»:

– Чё кипишуешь принцесса?! Какое отделение?! Тут царапина-то небольшая. Ну, как будто в сугроб въёбался. Езжай, прощаю.

О как!

Благородный, блять! Нет, милый, я так не согласна.

– Я рада, что ты так великодушен, – подошла я к нему вплотную, отчего он чуть напрягся. – Только я тебя не прощаю. За тупую пизду , за отсосёшь , и за весь твой быдляцкий базар.

Он уже за нервничал. Сглотнул шумно и криво усмехнулся, явно пытаясь задобрить меня.

– Ну… Приглашаю тебя в кафе. Твои любимые коктейли за мой счёт, – голосок стал таким бархатным, улыбочка блядоватая, само обаяние, блять.

– За какой твой ? Это тачка Анжелы Киреевой, а всем известно, как она любит юных альфонсов. Ну-ка, сядем ко мне.

Он послушно сел в мою машину. А я продолжила глумиться над бедным мальчиком:

– Паспорт свой покажи?

Он извлёк из кармана паспорт, и попытался заигрывать, чуть отведя свою руку, когда я протянула свою. Но мой испепеляющий взгляд превратил его в затравленного щенка.

– Расулов Равиль Маратович , ё…, – откинулась я на спинку сиденья. Так вот почему мне так знаком этот башкирский акцент, так же Лилька разговаривает. – Что же этих Расуловых, словно собак нерезаных в Москве, а? Маратовичей, к тому же.

– А кто ещё? – насторожился он.

– Да есть одна, – процедила я сквозь зубы.

– Лиля? – вкрадчиво спросил он.

– Да. – кратко ответила я. – Кто ты ей? И зачем подъезжал к нашей фирме на днях?

– Сестра родная. А подъезжал за баблом. Шантажирую я эту шлюху.

– Чем же? – заинтересовалась я.

– А, – махнул он рукой, чувствуя, что сболтнул лишнего.

– Говори всё, – резко сказала я и начала брать его на понт, – у неё проблемы скоро будут. Из-за тебя её подозревают в промышленном шпионаже. Могут и с работы выгнать. А это, сам понимаешь, размеры твоего выкупа сократит в разы.

– Вот сука! – сплюнул он. – По всем фронтам намудозвонила! Она в Башкирии с парнем гуляла, с Динияром Файзулиным. Ну, как гуляла – таскалась за ним, как собачонка, а он шпилил её, наравне с десятком таких же шлюшек. Потом нахуй послал, на виду у всей школы. Она в Москву рванула, сказала, что станет успешной леди, и он будет валяться у неё в ногах. Ага, наивная!

В универе сошлась с Толиком, любовь-морковь, все дела. Потом Толик уехал за наследством огромным, а эта шваль наклюкалась в клубешнике, и её трахнул невесть откуда взявшийся там Дино. Ну, утром она очухалась, поняла, что предохранением-то там и не пахло, сожрала какую-то таблетку, типа пожарная контрацепция . А с похмелуги-то её тошнило весь день. Ну и таблетка, ясен пень, не задержалась у неё в кишках. А Дино же парень темпераментный, видать, увлёкся, порвал ей всё внутри на британский флаг, у неё там кровь покапала пару дней, она думала – всё норм, месячные. А потом опа – залёт! Она в Башкирию припёрлась, аборт по-тихому делать. А мать ей: «Не вздумай! Толик сейчас квартиру купит, на ноги встанет, скажешь, что ребёнок от него, поженитесь, потом хоть алименты с него хорошие стрясёшь.» Да и у Лильки кровь какая-то непутная, с ней аборт после первой беременности к бесплодию приводит. Ну эта тварь поныла-поныла, своим подругам-шлюхам это всё рассказала по пьяной лавочке. А я в соседней комнате сижу, всё слышу. Ну и надумал бизнес на шантаже построить. Беременную я её не трогал: думал, перенервничает ещё, выкидыш будет. А вот после родов я её пощипал! Толька ей бабла оставит на шмотки или на стрижку, а эта сучка сходит моделью на курсы парикмахеров, её там подстригут за пять копеек, и на маникюр также. И шмотки в секонд-хэнде брала, а Тольке пела, что не подошло ей ничего в нормальных магазинах. Ну и всю сдачу – мне. Она после родов опять к нам приезжала, с Дамиркой вдвоём, хвасталась, что сын – вылитый Дино, и назвала она его Дамиром в честь Файзулина-старшего, подлизалась типа. Только Дино если узнает о сыне – сомневаюсь, что станет жить с ней, у него такие девочки всегда были, элитки, не то, что наша бегемотина.