Наталия Коршунова - Пообещай мне стать счастливым! Сборник LOVE-STORY

Брат Толика со своей семьёй жил в собственном доме на соседней улице. Маленькие Толькины племяшки постоянно прибегали, вертелись под ногами и устраивали настоящий бедлам. Мы с сестрёнкой Толика, 17-летней Джулией, дурачились вместе с ними, хохотали и угарали.

– Джуль, только Дамирки не хватает, да? – произнесла однажды я и осеклась.

– Да, – как-то грустно ответила она.

И снова малышня вовлекла нас в свои дикие игры, и мы отвлеклись от этого разговора.

С Джули мы крепко подружились, как-то понимали друг друга с полуслова и во многом сходились во взглядах. Я рассказала ей, как мы познакомились с Толиком, да многое о себе рассказала, чего уж тут. Просто думала, что вижусь с этой семьёй первый и последний раз, чего играть в скромницу? И про семью свою рассказала, про блудливого папочку и всепрощающую мамулю. И про то, как она в гневе всегда кричала ему: «Глазоньки бы мои тебя не видели, кобелино!»

Вот, выпросила. Не видит. И не только его.

Мысли материальны, чё.

Джули была в шоке. Жалела мою маму. И говорила, что её родители до сих пор любят друг друга, как в молодости. Ссорятся, наверно, но дети никогда не видели этих разборок. Родители всегда были друг для друга опорой и поддержкой, папа – романтичным джентельменом, мама – хозяйка в доме, королева на светском приёме и развратница в спальне. Они стали просто неделимыми, одним целым, и в горе и в радости. У брата, Григория, такая же семья. А вот у Толика немного другая, хотя, он же далеко, откуда им знать, как они там с Лилей живут.

Толик часто звонил, и родителям, и Джулии, и мне: узнавал, как моя мама лечится, как мне в их доме, уютно ли. Я во время общения просто таяла: улыбалась, кокетничала, даже краснела слегка. Все это замечали, но не обсуждали сей факт: они ж тактичные. А я ловила себя на мысли, что очень скучаю по нему.

И не думаю ни о ком из мужчин, кроме него.

И снится мне тоже только он.

В эротических снах.

А однажды утром, проснувшись раньше всех в доме, я прошла мимо фотографий на стене в гостиной. И не смогла удержаться от соблазна подойти к портрету улыбающегося Толика и чмокнуть его в губки. Да-да, и ещё вдобавок погладила его фотку по щеке. А потом быстро выскочила из комнаты, пока никто не увидел моих закидонов, и погнала на утреннюю пробежку.

***

Дана даже не предполагала, что в этот момент со второго этажа её видит мама Толика. И до боли кусает свои губы, еле сдерживая подступившие слёзы. Она уже давно поняла, что для этой девушки Толик не просто хороший друг. Слишком ярко загорались её глазки при мимолётном упоминании о нём в разговоре. И слишком хмурым становился её взгляд, когда заходила речь о Лиле. А о Дамирке она отзывалась тепло, но в глазах почему-то была такая грусть…

– Джули, – обратилась Зоя Анатольевна к дочке, – вы сегодня на шопинг поедете с Даной? Вытряси у неё, как она относится к нашему Толику. Гложет что-то девчонку, вижу просто, что неспокойно как-то ей.

– Про Дамирку можно ей сказать? – спросила Джули.

– Можно, – вздохнула мама и обняла дочь.

Не знала Дана и о том, что Толик уже две ночи ложится спать в чужую холодную постель гостиничного номера. Ложится, но не может заснуть: всё вспоминает жаркие ласки этой дерзкой непокорной львицы Даниэлы, их последний вкусный ужин, и её злые, словно ядовитые стрелы, фразы о том, что Толик добровольно гробит свою жизнь.

Началось всё в тот день, когда Лильку известили, что с завтрашнего дня её переводят в подмосковный филиал фирмы.

– Нет, ну за что, а?! – психовала она вечером. – За то, что я там волоёбила за троих?!

– Лиль, но тут же прекрасные условия: ближе к дому, Дамирку будешь позднее будить в ясли, забирать его раньше. Деньги те же, а обязанностей меньше. И начальство основное далеко – сказка! – пытался успокоить её Толик.

– Да я задохнусь в этом тихом болоте! Я на виду привыкла быть, общаться, знать все новости из первых рук. А здесь я просто отупею, – зыркнула она злыми глазами на Толика. И добавила:

– Позвони Данке, пусть поговорит, чтоб вернули меня обратно.

– У Даны сейчас и так куча проблем. Да и почему я? Сама и позвони, – ответил он.

– Ты устроил её маменьку в клинику своего отца. Она в долгу перед тобой! И просто обязана тебе помочь, – вопила Лилька.

– В долгу? Она?! А ты забыла, кто тебя вытащил из затянувшегося декрета? Кто тебе помог получить эту работу по специальности? Кто пригласил меня в Питер, после чего меня повысили? И кто подвозил тебя в ясли после работы, катал Дамирку по Москве, пока ты по своим делам ходила? – закричал в ответ Толик. Почему-то его очень взбесило, что Лиля вот так потребительски относится к Дане. Да она ко всем так относилась.

– Ах-ах! Святая Даниэла! – картинно вознесла руки к небу Лилька. – Да ей это ничего не стоило! Лишний раз расплатилась постелью за свои просьбы, ей это в радость. А Дамирку она брала, чтоб какого-то ухажора отшить, и подвозила меня лишь потому, что ей в эту сторону надо было. Так что звони, не стесняйся!

Лилька была настойчива. Но Толик и не собирался никому звонить. И после очередного колкого выпада своей жёнушки в адрес Даны просто рявкнул:

– Ты – неблагодарная тварь! Поливаешь грязью человека, который тебя вывел в люди. По койкам прыгает – да, есть такое. Но я просто офигел, когда увидел, что она берёт в восточном ресторане плов, манты и сладости на ужин. Не умея готовить, она старается угодить своему любимому мужчине хоть таким образом. Динияр, наверно, очень доволен был. А ты? Ты даже магазинных мантов мне не покупаешь! И ужина вкусного я уже тысячу лет дома не видел! Да и завтрака с обедом тоже! Только твоя вечно недовольная физиономия, бурчание, ворчание и недовольство. Сколько это будет продолжаться, Лиль? Что я не так делаю для тебя? Скажи, я постараюсь исправиться. Но и ты исправься – стань для меня прежней Лилечкой: обаятельной и темпераментной хохотушкой.

– Я – тварь? – Лилька скривилась в противной гримасе. Она ничего больше не смогла выудить обидного из этой пламенной речи Толика. Да и не это её раздосадовало. Упоминание о Дино, да ещё в сочетании с такими подробностями об ужине (да, Толик у нас мастерски маскируется! Ишь, Дино приплёл к восточному ужину), вызвало у неё просто шквал неконтролируемых эмоций и слёз. Видя всё это, заплакал и Дамирка. А Толик тяжко вздохнул, взял свой портфель, бросил в него пару сменого белья, зубную щётку, парфюм, и выбежал из квартиры.

Он приехал в гостиницу. Долго смотрел в пустоту, пытаясь прогнать негативные эмоции. А потом раскрыл ноут. И надо же, наткнулся на статью о синдроме отложенной жизни. Когда человек живёт лишь ожиданиями, что вот-вот случится чудо: он разбогатеет, похудеет, по счастливому стечению обстоятельств найдёт работу по душе или встретит свою долгожданную любовь… И вот тогда заживёт полной жизнью. А сейчас пока идёт репетиция, черновик.