Алексей Жарков - Избранные. Химерная проза

– Чтобы заработаться, нужно для начала хотя бы работать! – довольный своим заявлением Олег Евгеньевич похлопал Пашу по плечу и продолжил курсировать по офису в поисках новой жертвы.

Паша торопливо проглотил остатки булки, тихо выругался про себя и погладил кружку по ручке, всё ещё ощущая смутную и неуместную вину. «Нормальный мир, нормальный офис,» – подумал он, сжал кружку в ладонях и стукнул ей по углу стола. Стукнул ещё раз, сильнее. Ещё раз. Наконец, не выдержав, поставил её на место и с облегчением откинулся на спинку кресла.

Ночная темнота душила жаром дыхания сотен существ. Это удушье не исчезало после проветривания и никак не отражалось на термометре, но ощущение тесной толпы за спиной не пропадало ни на секунду. Пашу вытолкнуло из сна, полного призрачных и грустных созданий, как поплавок из тягучей смолы – медленно, с ленивым усилием. Он молча лежал и глядел в темноту, не видя, но зная и чувствуя, что там находится. На полках, подоконнике, поверхности комода – сотни существ, едва тёплых, обманчиво неподвижных. С кухни слышался призрачный электронный писк микроволновки, без ритма и смысла, свербя в мозгу и мешая заснуть обратно.

Когда Жека проснулась, Паши рядом не было. Она со стоном поднялась со смятой простыни, сунула ноги в большие мягкие тапочки и прошаркала на кухню.

Мутный и тусклый зимний рассвет обрисовывал на фоне серого прямоугольника окна сгорбленную фигуру. Паша неподвижно сидел на табуретке, сжимая в руках отвёртку. Перед ним на столе разложилась микроволновка со снятым кожухом; в блюдце лежала горсть разнокалиберных винтов и пара цветных проводов.

– Паш, ты чего? – неловкой спросонья походкой Жека медленно подошла ближе. Паша посмотрел на девушку снизу вверх со смесью вины и раздражения:

– Я разобрал её почти полностью. Никаких внутренних органов, нет сердца, крови, вообще ничего! Только провода, конденсатор, магнетрон, электросхемы, но я же чувствовал… То, что мы в них чувствуем… Это не может быть живым.

Но Жека как будто его не слышала.

– Ты убил её. Что ты наделал? – зло бросила она. Лицо её покраснело и сморщилось, глаза наполнились слезами.

– Да соберу я её, соберу! – выкрикнул Паша и бросил отвёртку на стол. Но потом увидел лицо девушки и сказал уже тише: – Прости. Извини.

Они не разговаривали несколько часов. Есть никому не хотелось, но Паша принялся неуклюже варить овсянку. В угрюмой тишине кухни вдруг раздался лёгкий, тонкий щебет и писк. Увидев, как за дверцей микроволновки загорелся свет, Жека облегчённо улыбнулась и передёрнула плечами, стряхивая напряжённость тела.

Искрящиеся гирлянды, густо намотанные на голые ветки деревьев, перемигивались с ярко сияющими вывесками. По аллее неспешно прогуливались многочисленные парочки, между которыми пробегали одиночки, озабоченно выискивающие в череде витрин места, где можно упаковать подарки.

– Как думаешь, – сказала вдруг Жека, – может, всё это неспроста? Ну… я про все эти странности.

– Конечно, неспроста, – ответил Паша. – Тебя похитили инопланетяне и теперь ставят над нами эксперименты.

– Нет, Паш, ну ведь я серьёзно! Разве может такая сила быть дана просто так, а не для чего-то? Изменять мир… дарить жизнь.

– Я лично считаю, что жизнь это вообще не подарок.

Жека обиженно замолчала, и некоторое время они шли в тишине. Увидев впереди трактор, скребущий щеткой по мостовой, девушка не выдержала и сменила тему:

– Много снега в этом году, правда? Не то что в прошлом.

– Ага, много. Непонятно только, зачем все эти мероприятия, если людям хоть от снега, хоть от снегоуборщиков проходу нет, – Паша угрюмо вздохнул и покрепче взял Жеку под руку, чтобы помочь ей обойти трактор.

– Паштетик, не ругайся на машинку, она же так старается, – шутливо ответила Жека, перепрыгивая наваленную груду снега.

Паша понял, что сейчас произойдёт, за долю секунды до того, как услышал крики позади.

Трактор-снегоуборщик крутился на месте, взрыхляя снег широкими лапами чёрных колёс и беспорядочно подёргивая ковшом; словно пёс, отчаянно стряхивающий с носа укусившую его осу. Оранжевый проблесковый маячок на его крыше призывно сиял, и к этому сиянию медленно тянулись осыпающиеся бетонной крошкой стебли фонарных столбов.

Из кабины вывалился насмерть перепуганный мужичок в бушлате. Он рванулся в сторону, но трактор словно подпрыгнул на месте, жадно хватая ноги водителя вместе со снегом и загребая их в яростно крутящийся вал механической щётки. Визг и хруст механизма вместе с рёвом двигателя заглушили резко оборвавшийся крик.

Паша обнял девушку за плечи; её била крупная дрожь.

– Я что-нибудь придумаю. Всё будет хорошо. – Чувствуя, как всё переворачивается внутри, проговорил он. – Всё будет хорошо.

Старая «Нива» переваливалась с боку на бок, громыхая инструментами и канистрами в багажнике. Паша нашаривал колею почти вслепую, нервно дёргая руль, когда колёса уводило в сторону. Жека полулежала на заднем сиденье в обнимку с одеялом и вздрагивала, когда по крыше барабанил падающий с веток деревьев снег.

Когда впереди показался дачный домик бабушки Нины, а ехать дальше стало невозможно, Паша остановил машину, достал из багажника деревянную лопату и принялся разгребать дорогу. Жека натянула шапку и вышла осмотреться.

Земля под ногами дрогнула. Лес наполнился птичьими криками, щёточка елей на холме вдалеке задрожала, торопливо стряхивая белоснежные шапки с остроконечных вершин.

– Он был похож на медведя, – сообщила девушка. Из-под прикрывающего её лицо шарфа голос звучал глухо и отстранённо.

– Кто?

– Холм.

Паша проследил за её взглядом. Словно силуэт кролика в облаке, в заснеженных очертаниях ландшафта сложилась линия спины огромного и могучего спящего животного. Глухой гул и ворчание из-под земли проходили сквозь ноги, отзываясь мелкой вибрацией в костях.

– Действительно, похож.

В единственной комнате бревенчатого домика не было ничего лишнего – небольшая печь, металлическая рама старой кровати, деревянный стол и пара шатающихся табуреток. Сгрудившиеся в центре пустого пространства сумки с вещами выглядели городскими гостями, случайно попавшими на деревенскую дискотеку. Не снимая куртки, Паша присел на сетку кровати; ржавая проволока тонко взвизгнула и со скрежетом переместилась в новое для себя положение.

– Ну вот, всё, как я тебе говорил. Оживлять-то и нечего. Максимум, что ты сделаешь – это избушку на курьих ножках.

Жека бледно улыбнулась в ответ.

– Прямо как терапия наркомании. Осталось меня к батарее наручниками пристегнуть.