Данила Ноздряков - Люди с пониженным социальным отверстием. Сборник рассказов

– Батюшки, как он на нашего начальника похож, на Виктора, его сиятельства, Васильевича!

– Не бреши!

– Вот те крест! Вылитый он! Он у нас тоже завсегда с красным носом ходит.

– Никак отвалился.

– Истинно так!

Носа понесли к жандармскому генералу Виктору Васильевичу. Тот, увидев, Носа только беззлобно усмехнулся.

– Нос у меня завсегда красного цвета, оттого что я пью много водки и всегда пьян. Но я его нигде не терял, хотя вчера изрядно нажрамшись был. Но тут вот какое дело, раз он – тоже красный, то, вероятно, мой родственник. Как в индийском кино. А мой родственник должен обязательно находиться при солидной должности, иметь дачу и ездить в карете при орденах и лентах. Делать нечего, и поступить супротив сложившихся регламентов я не имею морального права.

И вот представьте, что пройдя все эти перипетии судьбы, достойные Мельмота-скитальца, вы усаживаетесь на атласную подушечку в карету, чтобы ехать на заседание Государственного Совета, как является какой-то майоришка Ковалёв и требует вернуться обратно. Как тут вернуться?

Где справедливость, люди добрые?

Все люди хотят ездить по ровным хорошим дорогам, таким, как в Германии. Но не все люди знают, что хорошие ровные дороги были созданы в Германии силой философской мысли Мартына Хайдеггера.

Для перенесения опыта Германии на отечественную почту, оживим Мартына Хайдеггера при помощи священного оживлятора, изобретённого Александром-Айзеком Солженицыным.

Мартын Хайдеггер оживает и идёт по неблагоустроенной улице. Он подходит к КАМАЗу и вываливает из его кузова кучу горячего асфальта. Он, несомненно, супергерой. Дальше Мартын Хайдеггер просит транслировать всё происходящее прямой речью его слов.

Вот идёт по улице Людвиг Витгенштейн, длинный, как сопля. Заведу с ним разговор, о том, о сём.

Он не замечает, что я ему ставлю подножку, и он падает в кучу горячего асфальта.

Сейчас будет веселуха! Я катаю старину Людвига взад и вперёд по горячему асфальту. Я знаю, он любит, когда в зад, но и вперёд немного приходится.

Смотрите, какая ровная широкая дорога получилась! Как в Германии, даже лучше. Это все, ибо нехуй в языковый игры нырять. Нужно просто самим заниматься благоустроительными работами.

Можете не благодарить. Кстати, анекдот. Звонят тут Брежневу из ЦАР, говорят, что на съезд Африканской компартии не приехал один делегат. Брежнев отвечает: «Витгенштейн покрашен асфальтовой крошкой, сохнет». Ахахахахах!

Меня попросили, но сам я долго и упорно отказывался. Потому что не китаец совсем, и искусству красивого письма не обучен. Но раз надо, значит, надо.

Биография моя обстояла следующим образом. Сами вы могли уже заметить, что я по происхождению – не местный, а родился, выучился, подрос, первый раз потрахался, извините, совокупился, работал, отдыхал, приносил кровавые жертвы, женился, родил сына, построил дом и вырастил дерево познания добра и зла в рабочем посёлке имени Скотного двора. Сокращённо, РПиСДа. Недалеко от Глубокого Севера он расположился.

Ко временам Лихолетья, периодически повторяющегося в наших краях раз в сто лет, я уже обжился семейным хозяйством, стойкой привычкой к потреблению этилового спирта и насвая, а также трудозанятостью обзорщиком видеоигр в «Денди». В общем, слыл приличным человеком, а не каким-то там прожигателем жизни, прощелыгой.

Доход стабильный, и занятость приносила некоторое количество удовольствия. Только очень меня расстраивал профессор Молиарти, босс одного уровня из «Чёрного плаща». Вот никак мне не удавалось его пройти! Бегает себе он, значит, ремонтирует поломанные огненные машины, которые в меня огнём пуляются, а я должен его гасить. А тут огонь со всех сторон в меня шарашит. Ну, пиздец, извиняюсь, просто, а не уровень. Вся жопа в мыле, пока пройдёшь.

И ещё в Робокопе две штуки роботов-ниндзя, как боребухи, ко мне приставали и норовили всё какой-нибудь кусок железа от меня отхерачить. Срамота, да и только. Так, глядишь, все задроты могли к другим летсплеерам перейти, и, считай, благосостояние накрылось бы микроволновкой.

Но не тут-то было. В рабоче-поселковую стену постучала великая беда из другого места. Кажется, это была печень, но сейчас уже точно никто не вспомнит. Правда, беда была чуть поменьше, чем в прошлое Лихолетье. Однако всё равно ущерб от беды ожидался значительный и включал в себя разрушение промышленности, привычного уклада жизни и введение трёхпольного севооборота злаковых трав.

По случаю Лихолетья и стучащейся беды, жители РПиСДы перешли грань дозволенного алкоголизма. Прежде считалось, что ежедневно после трудозанятости нужно выпивать по бутылке пива или сто граммов водочной продукции, а в пятницу вечером и субботу можно устраивать псевдозапой со старым добрым ультра-насилием. Теперь же все дружно принялись устраивать непрекращающийся даже в рабочее время натуральный запой. Его результатом стало, так сказать, множество эксцессов на почве смертоубийства.

Вот один из многочисленных примеров. Выйдя в отставку, офицер рабочее-поселковой стражи вдовая Ангелина Петровна принялась якшаться с различными неприличными компаниями, коим ещё во времена Четвёртой Относительной Стабильности было высочайше разрешено бомжевать и находиться в состоянии постоянного алкогольного опьянения. Даже мужа себе гражданского приискала, Толика, из бывших Бывших. Стали жить вместе и проводить время в коротании времени. Но в связи с тем, что Ангелина Петровна была на три дня юнее Толика, он постоянно ревновал молодуху к собутыльникам и отрезал у гражданской жены по кусочку плоти во время каждой сцены ревности.

Однажды в пылу посиделок, Толик не выдержал конфронтации с этиловым спиртом и плашмя уснул под табуреткой. Ангелина же Петровна выдержала и продолжила распивать спиртные напитки с находившимся в её квартире общим приятелем – безногим соседом по лестничной клетке Иванычем. Внезапно Толик неудачно во сне повернулся и опрокинул шкаф на сидящих за столом выпивох. Иваныч, придавленный мебелью, повалился на Ангелину Петровну. От шума вскочил Толик, и его сей же час обуяла мания ревности от увиденной картины.

В этот раз гражданский муж решил не размениваться на отрезание кусочков плоти и целокупно зарезал Ангелину Петровну с криком: «На калеку променяла меня, сучара мусорская!». После чего вернулся на своё спальное пристанище, а весь рабпосёлок потом ещё три дня кривил рожи от смеха над записью со скрытой камеры, коими оборудованы все квартиры РПиСДы. На ней инвалид Иваныч забавно уползал с места кровавой драмы.