Данила Ноздряков - Люди с пониженным социальным отверстием. Сборник рассказов

Всем хотелось что-нибудь поджечь. Вначале взоры бесов мысленно устремились на дом культуры «Красный Факер», но, оказалось, что его ещё не восстановили после предыдущего пожара. Затем бесы решили спалить все книги, направленные против велосипедного движения, из находящейся тут же, на площади перед сельсоветом, библиотеки. Вышло так, что в местной библиотеке хранилась всего одна книга, косвенно связанная с победившими бесами – «Энциклопедия юного велосипедиста» за 1977 год. Её решили не поджигать, а провозгласить своей Конституцией, иными словами, основным законом победившего движения.

За неимением более достойных претендентов, придали огню велосипедиста Автономова, как самого старого участника сообщества. От полученных ожогов Автономов скончался одномоментно с Куцеволом.

Двухколёсный шабаш после пиромании и утверждения основного закона вошёл в приемлемые рамки. Ставрогина назначили велофюрером всего рабочего посёлка; рабочий посёлок имени Скотного Двора переименовали в Велорайх (аббревиатура расшифровывается, как Велосипедное районное хозяйство); гимном выбрали песню «Я буду долго гнать велосипед, в глухих лугах его» на слова Николая Рубцова в исполнении Александра Барыкина, в которой строчка «в глухих лугах» предварительно благоразумна заменена на «в слабослышащих лугах»; растлили пятилетнего Мишу вместе с его трёхколёсным лисапедом; вместо стяга укрепили красный флаг с белым кругом посерёдке, в котором было заключено чёрное велосипедное колесо с чёрными спицами; не оставалось ничего иного, как принять в качестве герба чёрного двуглавого орла из Вархаммера, держащего в лапах чёрное велосипедное колесо с чёрными спицами. Это немного отдавало цыганщиной, но в политике зачастую надо идти на компромиссы.

На этом решили первый день правления закончить, и разъехались на велосипедах по домам. Правда, во время возвращения домой неизвестным мне и всем жителям Велорайха способом погиб бес Сатанистов.

На второй день существования Велорайха всех жителей рабочего посёлка согнали на главную и единственную площадь перед сельсоветом, сгоревшем домом культуры «Красный Факер» и гостиницей «Хильтон Гарден Инн» и попросили поделиться на две шеренги: направо – те, кто состоит в запрещённых сообществах, налево – обычные поселковые обыватели. Вернее, сообщества не были ещё запрещёнными, но стали таковыми после прочтения соответствующего декрета Ставрогина его первым вице-заместителем Уляндшпигелем. Из незапрещённых сообществ осталась числиться только группировка бесов, состоящая на соответствующий момент времени из 8 велосипедистов, одного растлённого пятилетнего Миши на трёхколесном лисапеде и одного велофюрера Ставрогина; банда, которая отныне в торжественной обстановке стала именоваться Партией Резины и Насоса. Или, для простоты, зинососами.

Удивление бесов-зинососов достигло критической отметки, когда они увидели, что все жители Велорайха сделали шаг направо. Иными словами, оказались состоявшими в недозволительных запрещённых сообществах. Это было непростительным преступлением и, к тому же, крайне негигиеничным – группировку фанатов студенческих КВНов и заезжих столичных гастролёров хотели было обвинить в сектантском сожжении дома культуры «Красный Факер», а все остальные запрещённые сообщества – в пособничестве этой случившейся хуеверти, извините за выражение, этом неправильном поступке.

Девятеро зинососов, из которых пятеро были женщинами, трое – лицами пенсионного возраста старения, и один – пятилетнем растленным Мишей на трёхколесном лисапеде, принялись было совершать попытки задержания остального населения Велорайха, но ничего доброхотного из этого не выходило. Как бы меж делом зинососам вставляли палки в колёса, и они кубарем падали со своих стальных коней и калечили себе различные органы. От перенапряжения сражения у зинососки Зинаидовой даже раньше времени пришли менструации, и только благодаря им удалось согнать всех обитателей Велорайха в рабоче-поселковый концлагерь, оборудованный из бывшего придорожного кафе «Кандомбле».

Собственно, изолированные оказались даже рады такому обороту событий. И от кровавых струй Зинаидовой надёжная защита обеспечена, и пожрать на ближайшее пару времён есть чего. Особенно, выпить.

Зинососам, тем не менее, оказалось мало пущенной в этот день крови, и они захотели ещё. Тогда было решено действовать согласно известному принципу, заложенному маркизом де Садом и казнить в первую голову палачей.

Зинаидову уложили на землю – после своей проделанной вакханалии струеизвержения она сильно ослабла и потеряла способность ко всякому виду сопротивления – и по команде Ставрогина, озвученной первым вице-заместителем Уляндшпигелем, начали коллективно пересекать тело женщины велосипедами, словно танками в одноимённой игре на «Денди». Так и катались туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, или, сунь-высунь, как сказал бы Алекс из «Заводного апельсина».

Продолжалось это до тех пор, пока вся кровь не вытекла из Зинаидовой и вполовину не впиталась в землю. Остальную половину собрали в трехлитровый целлофановый пакет, положили на сковороду, как листок Ворда, и в таком виде приготовили спартанскую похлёбку.

На третий день Ставрогин закончил чтение книги Даниила Проэктора «Фашизм: путь агрессии и гибели» и пришёл к осознанию, что установившийся в Велорайхе режим слишком уж напоминает гитлеровский. Следовательно, придёт к неминуемому окончанию. Окончания же велосипедного режима здоровья Ставрогин никак не желал никоим образом действия.

Спросите меня, откуда я узнал мысли Ставрогина? Я же не всевидящее око Саурона, чтобы знать такое. Занялись бы вы лучше другими более интересными вещами, а не похабными такими вопросами. Как, например, хотя бы подумаете, откуда взяться на географической карте постиндустриальной страны рабочему посёлку? Воооооот. А вы говорите…

Поэтому Ставрогин решил декретом ввести в обязательность повседневности культ своей ныне покойной матери купчихи Губсолтановны. Или, как он произносил, Бупбупбэ. Одновременно в этом же декрете он повелел установить её памятник из саманного кирпича на главной и единственной площади Велорайха. Но уникальный специалист Прохоров, умевший овладевать искусством установки монументов из саманного кирпича, находился в данный момент времени в концлагере, оборудованного из бывшего придорожного кафе «Кандомбле». Посему с установкой памятника решили повременить.

Дабы совсем отличаться от национал-социалистов, зинососам повелели поменять походную песню с «Wacht am Rhein» на «В Банном переулке» и исполнять её во время ночных факельных велопарадов. Проводили их, правда, днём, во избежание несчастных случаев.