Сергей Стреляев - Когда нет смысла в именах

– Наверное, ты прав. Я тоже боюсь этого мира. Боюсь всего: показаться глупой, смешной, выразить свои мысли на людях. Вдруг кто-то их осудит, высмеет. Мне этого не пережить. Мечтаю.., ты даже не поверишь о чем я мечтаю, – развела она руками, – о старости. Хочу быстрее выйти на пенсию и спрятаться от всего мира. Понимаю, что желаю себе смерти, но ничего не могу с собой поделать. Это ужасно, знаю. Готова пожертвовать своими лучшими годами жизни. Но и мои знакомые влачат такое же жалкое существование, если не сказать, чахлое прозябание. И думают так же, просто вслух об этом не принято говорить. Им приходится набивать дни всякой всячиной лишь бы куда-то деть время и придать осмысленность своему бытию. Для них жизнь обуза, невидимое ярмо. Одни занимаются коллекционированием, другие игрой в карты, третьи еще какой-нибудь ерундой, имеющее все поглощающее значение для их жизни. Многие находят утешение в детях. Ты не подумай, ничего против детей не имею – это прекрасно. Плохо то, что большинство заводят их для упрощения своей жизни. В какой-то степени – это слабость или эгоизм, не знаю. Сами в свое время добиться ничего не смогли, опустили руки, завели семью. Появилась лишняя отговорка, оправдание: не до великих свершений, карапузов кормить надо. Вот я их воспитаю, а они пусть совершают чудеса. Проще всего бездумно, уперто как баран, механически выполнять какие-то обязанности, выматываться физически до потери сознания. Гораздо труднее пытаться менять себя и общество. То, что нам не под силу, а в большинстве случаев просто лень, мы перелаживаем на плечи своих потомков, они в свою очередь на своих… Я даже не боюсь смерти. При необходимости легко пойду на нее не мешкая, ни секунды. Зато до паники, до дикого ужаса трепещу перед представителями власти в любом их проявлении: чиновники, милиция, просто начальство на работе. Все они имеют на меня невероятное, гипнотическое влияние. Когда они кричат, угрожают, я не в силах что-то возразить, теряю дар речи. Зато потом горю гневом. Выстраиваю огромные предложения, фразы, которые нужно сказать в ответ и знаю, что никогда не смогу их произнести вслух. Следующая ссора, если ее так можно назвать, закончится как всегда молчаливым согласием.

– Ты не справедлива к себе. Желаешь тихой, спокойно яркой жизни. И все это сейчас тебе недоступно. По какой-то причине, думаешь в старости все задуманное придет. Может и так. Смотря чего хотеть. Твоя неинтересная, бессмысленная работа раздражает тебя, выматывает как каторга. Таких как ты миллионы и вы растрачиваете лучшее годы, огромные силы на абсолютное ничто. Начиная от вооружений, заканчивая любыми мелкими учреждениями, которые строят свое существование на куче бумаг. Их так много, что единой системы управления нет нигде. Все так далеко зашло, что уже никто не знает как должно быть, как правильно. Тратите драгоценное время, простаивая в очередях к чиновникам ради какой-то бумажки, подписи, печати. Сколько в этом занято народу? Зачем? Если ваш мир сугубо материален, что тоже не лучший вариант,.. они ведь ничего не производят, и другим приходится работать за себя и за кого-то еще. Платите кучу налогов. Честно заработанные тружениками деньги улетучиваются в неизвестных направлениях.

С ранних лет и до самой смерти вы живете только в запретах, каких-то нелепых правилах, рамках, которые не облегчают, а усложняют существования. Но поверь мне, ваше строение общества – не догма, бывает иначе. Людей из года в год заставляют… сразу учиться, не тому, чему хотелось бы, а тому, чему кто-то решил вас научить. Кому-то, кого вы даже не знаете, виднее, чему вас учить, а чему не стоит. Затем работа за гроши. Это очень выгодно, зарабатывать на чьем-то труде миллионы, чтобы не жить в воздвигнутых для большинства рамках. Ваши великие вершители судеб, как вши на теле – отъедаются пока не лопнут, но до этого момента не одну душу утянут за собой в пропасть. Потому и мечтаете о старости, о смерти, ведь трудно осознавать всю бессмысленность такого существования. Ежели случается чудо, виднеется свет в конце тоннеля, с воодушевлением берешься за работу, планируешь, жертвуешь всем, но когда доходит до оформления документов, начинаются подводные скалы, которые зачастую разбивают корабль мечты и ты тонешь из-за нехватки подписи, денег на взятку и другой мелочи, без которой прекрасно можно обойтись. Оправдываетесь, мол по-другому нельзя, или кричите, покажите нам как и мы сделаем. Реально не ищите ни компромиссов, не хотите видеть – уже показывали, как и не раз. Когда случиться увидеть – следующая отговорка: не умеем. И так до бесконечности. Но верь, так не будет всегда. Люди очнуться от сна. Наступит время страшной переоценки ценностей и жизни вообще. Не может горстка людей владеть планетой, и уж тем более им не подвластны умы миллионов. Будет час, и все люди в одно мгновение поймут свою значимость. В мгновение ока исчезнут бедные и богатые, рабы и господа, порок и преступления. Осознание единства вселенной исключат убийства и воровство. Ведь глупо воровать у себя самого.

– Аня, – его голос стал ласков как пение птиц вокруг, – мне нужно кое-что тебе сказать.

В его глазах и так было все сказано, но девушка как никогда хотела ошибиться.

«Так не должно быть, – твердило сердце, – я его ждала всю жизнь».

– Мне пора улетать, – прозвучало как гром.

Константин говорил еще долго, но она его уже не слышала. Ей стало жаль себя, жаль своей судьбы, которая снова ее обманула, оставив наедине с болью. Выпустила надежду и, не дав насладиться, забрала обратно.

– Ты не обижайся, скажу еще кое-что. В своем мире ты обречена, быть несчастной. Твоя чистота здесь – порок. Хорошие люди у вас никому не нужны, они изгои. Есть, конечно, выбор: или превратиться в зомби, слившись с остальными, или в одиночку сражаться с тем, что не суждено побороть. Во всяком случае, ты не сможешь, система тебя сломает. И в то же время кто-то должен начать драться, добровольно пожертвовать своей жизнью во благе, стать белой вороной. Обречь себя на лишения и обиды, такова участь мучеников. Но так или иначе, выбор всегда остается за тобой.

– Когда тебе уходить? – пыталась скрыть она тоску, его слова Аню сейчас вообще не волновали. Перед глазами уже стоял завтрашний день без него. День, как и тысячи других, похожие один на другой как единоутробные близнецы. В них нет ни радости, ни счастья лишь презренное одиночество, тянущее вниз.

– Уже скоро.

– Прогуляемся в последний раз.

Он с готовностью поднялся с лавки и подставил ей свою руку.

Шли медленно. Ни о чем не разговаривали, да и о чем теперь им было говорить – двое такие близкие и такие далекие. При расставании навек любые слова звучат глупо и не нужно, лишь заглушая обостренные до предела чувства, затуманивая сердце разумом. Так, сами того не замечая, подошли к концу парка. Зелень плавно переходила в городскую поликлинику. Это новое здание со своими сияющими стеклами и блестящей крышей не совсем гармонировало с окружающими липами и каштанами.