Карл Шифнер - Конфиденциальный разговор. Рассказы и повести

– Ох, голубок! Понимаю. А что с того? Служба обязывает.

– Служба? Даёшь ты, бабка. Тебе служба, а мне? Для меня полный кирдык! И что будет с моим садом? Только настало время успокоиться и радоваться.

– Ну, ну, будет тебе горевать. Пожил ведь. Другой жизни здесь и нету. Может, там повеселей будет. Я тебе, голубок ты мой, и так уже много раз давала поблажки.

– Какие поблажки? Когда?

– Аль забыл? Вспомни-ка детство своё, когда вся твоя деревня почти каждый день хоронила детишек. Война, голод, болезни. Ты уж едва дышал, задыхался и просил свою мать, чтобы дала тебе умереть. Я-то уж наготове стояла. Но сжалилась. А когда ты подростком тонул в озере, уже смирился с участью и прекратил сопротивляться. Не появись случайно охотник, где бы ты был сегодня? Помнишь? Так опять же я пожалела тебя, несчастного. Или когда вы с сестрой берёзовые веники вязали для колхозных овец. Ты сорвался с самой макушки дерева. Сестра побежала в деревню за помощью, а ты не мог подняться – земля качалась под тобой. Могу тебе припомнить ещё один случай, когда ты поздно ночью возвращался домой. Уже, считай, был у своего дома, осталось только тёмную арку пройти, и тут-то тебя и окружила целая банда головорезов. Помнишь? Ты рванулся обратно, а там тебя ждала ещё группа парней. Не миновать бы тебе того света, да один из них не признал в тебе их обидчика, и тебя отпустили с Богом.

– Да, помню. И ты всё это видела? Удивительно! И что?

– Да то, что я, голубок, вовсе не зловредная, вовсе не алчная до вашей жизни, как вы все думаете. Особенно нелегко молодую-то жизнь забирать. Так что тебе достаточно было предупреждений, достаточно давали понять, что у тебя жизнь одна, но не вечная. И надо делать выводы…

– И что меня ждёт там? Ты можешь хотя бы намекнуть?

– Не могу. Всё у тебя будет, как положено.

– А как положено? Ведь ты знаешь.

– И ты узнаешь… Хорошо у тебя тут. Хорошо! Не унывай, голубок, ты всё же немало годочков здесь пожил. Так, значит, до скорой встречи!

– Постой! Ты куда исчезла? Испарилась, что ли? Словно и не было тебя.

Полина шла торопливо вдоль заснеженного берега моря и поминутно поглядывала на окна домиков. Она спешила к автобусной остановке, желая тайком уехать, чтобы никто не узнал и не пытался удержать её.

Шла-то она торопливо, но не получалось быстро. Идти по свежему снегу, да с тяжёлой сумкой было нелегко. К тому же чувствовала она себя прескверно. Порывистый ветер с моря так и норовил повернуть её обратно, обжигал лицо и руки. Один домик минует, а там, впереди, другой замаячит. Маленький северный посёлок – дальний рыбоприёмный пункт – из нескольких бараков и полутора десятков домиков растянулся по побережью, кажется, до бесконечности. Живут здесь в основном рыбаки и рыбачки – народ простой, работящий, не избалованный комфортом, но любящий во всём простор и свободу. И чтобы окна домов непременно смотрели на море.

Жила и Полина здесь целое лето. Радовалась тому, что прямо за окном дышало могучее море – то пугающе шумное, то затаённо-грустное, то ласковое, тихое, то озорное, но никогда не бесстрастно-равнодушное…

Полина уходит. Тайком. Прощаясь с другом-морем и поселком, домики которого уставились на неё во все глаза. Попробуй тут проскочить незаметно. В любую минуту могут выскочить и по-свойски бесцеремонно спросить, куда это она направилась в такую рань да с такой огромной сумкой. И что она им скажет? Нет, надо спешить. Надо дотянуть хотя бы до автобусной остановки, а там, среди других, глядишь, в суете и не заметят её.

Полина собрала все силы и прибавила шагу. Но дышать становилось труднее. Не хватало воздуха, что-то жгло внутри, хотя было свежее утро и смешанные запахи морской волны и чистого молодого снега прямо-таки опьяняли.

Она оглянулась, нет ли кого поблизости, и остановилась у самой кромки берега, застывшего сверкающей снежной коркой. Синева моря завораживала, магически шептала, звала, затягивала в загадочную глубину. Полина повиновалась этому зову и решительно шагнула в леденящую воду. «Исчезнуть навсегда», – прошептала она и сделала ещё несколько шагов. Сумка сама сползла с плеча и мягко плюхнулась в воду. И тут она почувствовала в животе мощный толчок. Привычным осторожным движением приложила руки к животу и с нежностью нащупала то место, откуда доносился настойчивый стук, который радостно всколыхнул всё её существо, сладкой пронзающей болью отозвался где-то под сердцем. Полина, словно спросонья, пришла в себя, испугалась и, схватив сумку, резко отпрянула назад к берегу.

Полина решила передохнуть, отдышаться. Отдыхая, она смотрела на море, спорящее с ветром, сумрачное и скандальное. Не так давно оно было тихим и сияющим, особенно на фоне осенних ярко-сиреневых сопок. Теперь, когда выпал снег и берег очертило звонким льдом, море посуровело, приняло угрожающий зелёновато-пепельный цвет.

Взгляд её устремился вдаль и застыл, словно объектив фотокамеры, сфокусировав тот небольшой квадратик моря, где едва заметно колыхалось рыболовецкое судёнышко. Ничего, кроме этого далекого кораблика, она теперь не видела. Погрузившись в себя, она вдруг вполне явственно услышала знакомую мелодию. Вначале Полина удивилась, подумала, что это поют-шумят где-то там далеко свинцовые волны. Или это кричат тоскливые в ветреную погоду чайки?

Радость – это море,

Море – это горе.

Шторм – когда беснуется вода-а-а-а…

Скоро шумный берег скроется из вида,

Скоро море будет бить в набат…

Девушка приехала сюда ранней весной, в холодный ветреный день. Но ни скверная погода, ни мрачный, безрадостный вид крохотного посёлка не напугали её. Полина знала, что поедет в глушь, когда ещё училась и жила в большом красивом городе в Приморье. Но вот когда оказалась здесь, на дальнем рыбоприёмном пункте Колымы, ей стало не по себе. Она даже оглянулась на автобус, который заходил сюда лишь два раза в неделю: не уехать ли с ним обратно и сказать директору рыбокомбината, что она пошутила, просясь к черту на кулички, что она согласна работать на центральном рыбозаводе. Нет, теперь уже никаких шуток. Полина решительно направилась к самому длинному бараку – цеху рыбообработки.

– Каким ветром тебя занесло, дивчинушка? – встретила её приземистая, грудастая женщина, отстраняя Полину от прохода, словно пушинку.

– Я к вам по направлению, – как можно бодрее ответила Полина.

– Вон оно как, – пропела густым голосом грузная женщина и широко, по-свойски улыбнулась. – Да ты ещё совсем маленькая. Ну, ничего. Значит, ты и есть наш долгожданный мастер? Вот славно! Мария Дмитриевна! – позвала она. – Подите-ка сюда, гляньте, кто к нам пришел. А ты, доченька, садись, будь как дома. У нас люди все простые, свои. Ну, давай знакомиться: Анна Панкратовна, старший мастер цеха, – женщина протянула огромную, шершавую руку, пахнущую сельдью.