Нина Охард - Как потопить «Титаник»

– Арно.

– Мы позвоним ему, немедленно прекратите работу. Мы запрещаем любые изменения.

Он говорит что-то еще, но я уже не воспринимаю его слова. Страх. Паника. «Я опять всех подставила!», – бьется как пульс одна единственная мысль. Усилием воли я заставляю себя думать конструктивно. Все очень напоминает мой прошлый фаулт. Однако, именно напоминает. Словно пародия на него. Чего-то не хватает. Катарины Берлиоз? Пафосно, шумно, энергично, но не по делу. Совершенно не понятно, что именно случилось и в чем меня обвиняют. Несколько раз глубоко вздохнув, я мысленно прокручиваю все, что сегодня делала. «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда», – понимаю я. Хотя бы потому, что сегодня я вообще не работала на основной площадке, все мои сервера только в резервном дата центре.

Мне еще страшно, но бескровные трясущиеся пальцы уже тянутся к клавиатуре, я захожу на проект и проверяю. Дисковая подсистема радостно мигает мне зеленым. Логи чистые, ошибок нет. «Может, закончилось место?», – одно за другим я строю предположения и проверяю их. Все работает, я не вижу никаких проблем. Паника уходит, уступая место логическому мышлению. Дар речи возвращается, и я начинаю задавать вопросы.

– А что все-таки случилось? – допытываюсь я у индусов.

– Сервера потеряли диски.

– Какие сервера? Дайте, пожалуйста, список.

– Арно не отвечает, дайте другой телефон, – не слушая моих вопросов, говорят несколько голосов мне по телефону.

– Скиньте в чат список серверов, – повторяю я требование уже более уверенно.

Тишина. Пауза в разговоре. Наконец появляется список. К моему удивлению, серверов не так уж и много, не более двадцати штук. Я смотрю внимательно. Во-первых, это не продуктивные сервера, а во-вторых, не мои. «Что-то не так», – понимаю я.

Телефон замолкает, я отключаюсь от конференц-колла и подключаю Игоря в чат.

Игорь начинает паниковать. Я вижу, что он дергается и нервничает. Среди серверов, указанных индусами, есть несколько, с которыми он работал и допустил ошибки при миграции. В результате часть дисков отвалилась. Поскольку диски зазеркалированы, то есть у каждого есть копия на другой площадке, на работоспособности сервера это не отразилось. Ошибки не критичны и никаких причин для паники нет. Игорь мечется. Он то анализирует ошибки, делая вид, что не понимает, в чем его обвиняют, то ругается с индусами, то просто замолкает, не отвечая на вопросы. Индусы тоже ведут себя странно. Они утверждают, что ошибки частично исправили, но требуют починить остальные сервера, список которых высылают письмом.

Я облегченно вздыхаю и уже готова исправлять ошибки, но неожиданно появляется Бенуа, которого индусы поставили в копию. Бенуа включает меня и Игоря в общий чат.

Он объясняет, что дал джидаям задачу проверить корректность подключения серверов, потому что в выходные планируются работы по модернизации дисковой подсистемы. Прочитав письмо джидаев, где они перекладывают свою работу на нашу команду, Бенуа пришел в ярость.

Он возмущается и пишет им грозные реплики. Джидаи исчезают, зеленые огоньки в чате гаснут, все команда GDI уходит в оффлайн.

Бенуа пишет ответ, требуя от индусов сделать свою работу, а не перекладывать ее на нас. Джидаи не отвечают.

Я улыбаюсь, раскачиваясь в кресле. Это уже не первый случай, когда индусы пытаюсь спихнуть мне свою работу, но сейчас их наглость превзошла все допустимые границы. Если бы Бенуа нас не спас, я бы сидела с этой работой до утра. Его поступок вызывает у меня удивление. Это совершенно не вписывается в тот образ, который я нарисовала и то мнение, которое у меня сложилось.

Игорь пишет в чат, и я вижу, что он не может прийти в себя. Для него это первая стычка с джидаями. До этого он только посмеивался, когда я рассказывала, как они постоянно пытаются подгадить. Теперь он поучаствовал в сражениях, и чувствует себя ветераном.

– Это Star Wars, – пишу я ему, – очередная атака джидаев отбита!

– Причем здесь джидаи? – удивляется Игорь.

– Потому что GDI, – объясняю я, но он не согласен и возмущается.

– Индусы джидаем в подметки не годятся!

В глубине души я собой довольна, улыбаюсь и не вступаю в спор с Игорем. На сей раз атаку я выдержала, правда, вряд ли бы справилась так быстро и красиво без помощи Бенуа.

Мы рассказываем Артему о случившемся и продолжаем работу.

С Тьерри я не общаюсь. У меня завал работы, и нет времени даже проанализировать то, что между нами произошло. Тьерри молчит. Наверное, я должна принять какое-то решение, хотя я не очень понимаю, что именно он от меня ждет. Я боюсь даже думать на эту тему. Он француз, я русская, мы общаемся на английском языке, который ни мне, ни ему не является родным. Мы никогда не поймем друг друга. Я никогда не смогу работать во Франции, он – в России. Мы оба не свободны. Хуже того, мы работаем на одном проекте, и любое подозрение на личные отношения грозит потерей работы. Это тупик. Из него нет выхода. Не думать, не вспоминать, не общаться, в надежде, что со временем все само собой пройдет.

Я задумываюсь, что получилось на редкость забавно. Стоило мне написать кляузу на Иру и Игоря, судьба, словно пытаясь испытать меня, создала аналогичную ситуацию. Может мне все-таки стоит воспользоваться случаем?

Я пытаюсь разобраться в себе, понять, что я чувствую к этому человеку. Мне приятна его забота, стремление помочь, поддержать, но я его слишком плохо знаю, и расстояние между нами очень велико. Хуже всего для меня то, что я не понимаю, что он хочет. У него была возможность затащить меня в постель, но он не воспользовался ею. Это не удивительно, я не юное очаровательное создание, а он не похотливый мальчик. Он влюбился, и мне кажется, что ему хочется, чтобы я тоже любила его. Такое простое понятное человеческое желание – любить и быть любимым той же. Только в нашем случае ничего кроме страданий это не принесет ни мне, не ему. Я пытаюсь себе представить, каким может быть наш роман. Короткие редкие встречи, слезы в аэропорту, перелеты, ночевки в дешевых гостиницах. Все это не привлекает и не вызывает положительных эмоций. Возможно, ему это и нужно, но мне, пожалуй, нет. Я беру ручку, и на листке бумаги остаются несколько строчек написанных моим неразборчивым почерком.

Мои мысли о тебе – грех,

Твои слезы обо мне – вздор.

Как мелодия звучит смех,

Ярким пламенем горит взор.

Ты прости, что я твоя боль,

Что я собственность чужих рук.

Губы слижут со щеки соль,

Не избавив от любви мук.

Я скользну, как по стене тень,

По стеклу сползу дождем вниз.

И настанет без меня день —

Чисто – белый и пустой лист.

Воровато сложив листок в четыре раза, я прячу его в кипу бумажек на столе. Мне не хочется, чтобы муж видел, что я пишу стихи.