Наталья Соул - Наше завтра

– И тебе привет! – я тоже закричала, а она, видимо, не ожидала такого поворота событий.

– Ты чего кричишь? Из-за новой квартиры голос прорезался?

– Я даже подкалывать тебя не буду, потому что у меня слишком хорошее настроение. Да и не всё же тебе одной кричать.

– Ладно, мы с тобой потом поговорим на эту тему, – наиграно-серьёзным тоном сказала она. – А сейчас скажи, когда ты меня ждёшь в гости? Я уже по тебе соскучилась, да и на твою новую берлогу хочется посмотреть. Уже месяц не виделись. Такое ощущение, что ты переехала не в другой район, а в другой город.

– Сегодня я осмотрю местность, а завтра можешь приехать.

– Тогда на созвоне.

– Отбой.

Повесив трубку, я пошла умываться. А после водных процедур – завтракать.

Так как мне запретили громко слушать музыку, я решила взять книгу и пойти почитать на свежем воздухе. Благо, погода располагала к прогулкам. Выйдя на улицу, я отправилась на поиски места, где можно было бы уединиться. Неподалёку, я увидела двор, который примыкал к соседнему малосемейному дому. В этом дворе стояли лишь три предмета: песочница, скамейка и скамейка-качеля. Идеальное место. Усевшись поудобнее на скамейку, я приступила к чтению. Читая книгу, я всегда теряю счёт времени. Вымышленные миры для меня – это нечто особенное. Это не просто фантазии писателей, это параллельный мир. Это кусочки пазла, который собирает моя душа, читая очередную историю. Это нечто большее, чем просто строчки на бумаге. И в глубине души я верю, что все истории реальны.

Переворачивая очередную страницу, я услышала громкий смех. Пришлось оторваться от книги, чтобы понять, кто и над чем смеётся. А главное, почему без меня. Это были три парня, которые сидели напротив меня на скамейке-качеле. Нас разделяло примерно десять метров, но я даже не заметила, когда они пришли. Тот, что сидел посередине, смотрел на меня и улыбался. «Ты чего смотришь? – мысленно спрашивала я у него, так же пристально смотря ему в глаза. – Я вроде не голая. Или я что, грязная? Или ты читающего человека ни разу в жизни не видел? Если ты не прекратишь так пялиться, я плюну тебе в глаза!» Но ничего подобного я вслух не сказала. И тем более не стала плевать. Во-первых, я воспитанный человек. А во-вторых, ситуацию спасала его улыбка. Я не могла отвести от неё взгляд, мне не хотелось, чтобы он прекращал улыбаться. Его улыбка – новый вид гипноза. «Повезло тебе, – всё так же мысленно обращалась я к нему, – мне слишком нравится твоя улыбка. А если я плюну тебе в лицо, то, скорее всего, ты прекратишь улыбаться. Хотя, кто тебя знает. Но я не рискну рисковать». Взяв себя в руки, я перевела взгляд с его улыбки на книгу и продолжила чтение. Но минут через 15 я поняла, что спокойно почитать книгу у меня не получится. Они слишком громко разговаривали и смеялись, не давая мне сосредоточиться. Поэтому я захлопнула книгу как можно громче, посмотрела на них самым злым взглядом, который умела делать, встала и пошла домой.

Весь вечер я ловила себя на том, что улыбка незнакомца не покидает мои мысли. «Разве это нормально, Ева? – спрашивала я себя. – Успокойся, ты же видела его первый и, скорее всего, последний раз».

Но тогда я ещё не знала, что ошибалась.

3

До моего переезда, мы с Лолой жили совсем рядом – наши дома стояли на одной улице. После переезда нас стала разделять 20-минутная езда на автобусе. Во вторник утром я позвонила ей, и мы договорились, что днём она приедет в гости. Около двух часов дня я встретила свою подругу на остановке. Едва выйдя из автобуса и увидев меня, Лола по традиции крикнула: «Ева-а-а!» Я предусмотрительно не стала вытаскивать из ушей наушники – музыка приглушила её крик.

Через секунду мы душили друг друга в объятиях.

– Ты меня скоро доведёшь до крайности! Я сменю имя! – пригрозила ей я, как только приступ нежности закончился.

– Тогда можно твоё новое имя выберу тебе я? – вскинув брови, ответила Лола.

– Вот уж нет, спасибо. Я лучше останусь Евой, чем буду какой-нибудь Даздрапермой.

– Даже я бы до такого не додумалась, – сказала подруга, посмеявшись. – Я бы назвала тебя Фёклой.

– Ага. А ещё лучше Порашкой.

– Или Пульхерией.

Так мы и шли всю дорогу до дома, рассуждая, какое наиболее идиотское имя мне бы подошло.

* * *

– Ничего себе берлога! – это были первые слова подруги, как только мы перешагнули порог квартиры.

– Спасибо, Машенька. Разувайся, проходи, чувствуй себя как дома, пока медведь-папа и медведица-мама на работе. Но предупреждаю сразу, что покушать из их тарелок и поспать на их кровати у тебя не получится.

После того как моя гостья осмотрела квартиру, мы сели пить чай.

– Как там твой Овик поживает? – спросила я у Лолы, имея в виду её молодого человека.

– Мы с ним расстались, – без лишних эмоций ответила она.

Закатив глаза, я выдохнула:

– Семнадцать.

– Что «семнадцать»? – недоумевала моя собеседница.

– Семнадцать раз за полтора года вы пытаетесь расстаться.

– Откуда такая точная цифра? – она явно была в замешательстве.

– Не поверишь, у меня есть блокнот, куда я записываю ваши попытки разойтись.

Лола чуть не подавилась чаем.

– Дашь отксерокопировать?

– Нет, я сделаю лучше. Я напишу про вас книгу. Рассказывай, что он на этот раз натворил, – я приготовилась услышать очередную «вескую» причину их расставания.

– В этот раз он перешёл все границы! – Лола начинала злиться. – Мало того, что он пришёл ко мне в гости с пивом, так он ещё умудрился его пролить на белый шерстяной ковёр. Я думала, что хуже уже не будет, но потом он взял мой фен и начал сушить это несчастное пятно на несчастном ковре, крича при этом, что через минуту всё будет как новое. Всё бы ничего, но ковёр он прожёг!

Последние слова Лола выкрикнула, ударив рукой по столу. А я не выдержала и засмеялась на всю квартиру.

– Из всех семнадцати раз эта причина самая веская. Теперь мне интересно, что произойдёт в восемнадцатый.

Подруга лишь посмотрела на меня обиженным взглядом, давая понять, что восемнадцатого раза не будет. Но мы обе знали, что будет и восемнадцатый, и девятнадцатый, и двадцатый. Пока любишь человека, его можно простить хоть миллион раз, разумеется, если дело не касается измены или чего-то более серьёзного. Но вся суть в том, что с каждым прощением уходит часть любви. И, в конечном счёте, можно простить в миллионный раз, но уже нелюбимого человека.

* * *

Как только Лола нагостилась, я пошла её провожать. По дороге до остановки за нами увязалась оса.

– Только не это…. У меня же аллергия на ос! – заверещала подруга. Она что есть мочи побежала вперёд, в надежде оторваться от осы. И это было не лучшим её решением, потому что, пробежав пару метров, она запнулась об свою же ногу и распласталась на асфальте. Затем перевернулась на спину и осталась лежать посреди дороги, пока я её не подняла.