Ondyon - Реальность третьего рода

Стеллу сбросили с парашютом вместе с большим тюком посылок с надписью «Лес. Фэйри-Хилл». Она не была парашютисткой, но и такое обращение (как с грузом) ничуть не испугало ее. Вообще, трудно было понять, что скрывается за этой непонимающей улыбкой. Круглая, с большими, близко посаженными глазами, она была похожа на сову, особенно когда говорила глухим хищным голосом: «Хочу какую-нибудь фруктину!» И такое строгое погребальное имя никак не вязалось с этим существом.

Винский был сумашедшим изобретателем. Мишель как-то зашел в его каморку под ёлкой. На столе стояло… нет, покоилось… нет, сУщЕсТвОвАлО нечто, мигая множеством красных и грязно-зеленых, огней.

– Что это?

– Драйвер. Слышишь, как грузит?! – Он за что-то дергал, и это начинало гудеть, что-то вращалось, шел дым, и огни разом гасли.

– Да, замечательно грузит. – Отвечал Мишель и выходил наружу прокашляться, и больше почему-то не возвращался.

Слон тоже был безумным изобретателем, хотя это не так сильно бросалось в глаза. Его произведения чаще всего были совершенно бесполезными, даже если за ними стояла изящная идея. Его последнее ненужное открытие заключалось в том, что на Холме и в его окрестностях радио- и никакого-другого- приема не было. Слон обошёл все болота с ручной антенной, наступая всем на ноги и сбивая с деревьев мелких существ, чтобы чётко установить границу. Но граница не была чёткой, и открытие осталось незавершенным.

Но это обстоятельство огорчало только Ту, который любил смотреть захватывающие сериалы про доктора Гомеса 4 4 начало повести написано в 1992 году, так что вероятно, имелся ввиду сериал «Богатые тоже плачут» или «рабыня Изаура», популярные в России в 1980х годах (производства Мексики 1979г.) а не то, что вы подумали. . Связь с городом была не нужна, задача была просто жить. Здесь, в диком лесу, и проверять, можно ли здесь жить. И ждать, когда сюда приедут бородатые геологи и продолжат наше дело. Лес создавал среду и поле для жизнепробской деятельности, все остальное привозил из города жабль. Это создавало у обитателей Холма иллюзию, что город о них не забыл. Иногда они ждали жабль несколько недель, а он все не прилетал, и тогда они забывали о времени и просто жили, каждый занятый своими мыслыми и делами.

Город был гениальной идеей Центра. Миру важных людей и больших машин нужна территория, но важные люди не хотят тратить силы, время и, самое главное, деньги, ими придуманную субстанцию, которая не годится ни на что, кроме измерения ею всего остального. Зато были люди, молодые, сильные, полные энергии и идей, которые были ненужными, лишними, вредными, и даже опасными для мира важных людей и больших машин. Жизнепробы, которые сами с удовольствием исчезнут из большого мира, и даже принесут пользу. Их только надо отвезти в самое дикое место и постараться не беспокоить. Они выживут, обживут, устроятся. А вот тогда уже и придут туда геологи и строители, чтобы сделать это место, ранее дикое, кусочком мира важных людей и больших машин. Вот чем занимался Центр. Вербовал молодых жизнепробов, чтобы закинуть их сюда и вычеркнуть из списков своего мира.

Зачем жизнепробы приходили в Центр? Что привлекало их в неизвестном диком месте? Может быть, желание скрыться? Странно, но скрывающихся преступников тут не было. Ведь преступнику тут нечего делать. Вор нуждается в набитом кармане, чтобы было что таскать. Но тут нет набитых карманов, значит нет и воров.

…ресторан, оформленный под пещеру, или пещера, превращенная в ресторан. Темные колонны уходили вверх, пол, словно залитый расплавленным стеклом. Народ, в праздничных карнавальных одеждах, толпится группами и кружится, наступая каблуками на прозрачную поверхность, под которой в зеленоватой льдистой глубине можно увидеть камни и монеты на дне пещеры. Факелы на стенах и огромные люстры освещают высокие своды главного зала. Все движется, шумит, шуршит одеждами и сверкает.

В полумраке трещины в стене главной пещеры стоит столик. Здесь не так шумно и свет праздничного великолепия не слепит глаза.

– Ты когда-нибудь бывал там? – Спрашивает Она.

– Да, это примерно не полпути от Столицы до Девяти Островов. Там на острове посреди реки есть старые развалины…

– Ой, смотри, что это там!.. – она указывает в темноту трещины. Там копошится что-то темное.

– Где?! Он хватает ее за руку и дергает с места, она падает, но что-то бесформенное опускается на то место, где она только что была…

– Рафы! Рафы в городе!

И все перемешалось, множество бегущих людей, крики, мечущийся свет факелов, и тени, ползущие из темных углов.

Вчера Шу приснился дурной сон, Мишель тоже был не особо бодр, Винскому чего-то не хватало для своих изобретений, и вообще, что-то было не так, и на собрании жителей Холма Шу и Мишель были избраны лететь в город. Эта мысль была первой дежурной мыслью, и появилась первой, как универсальное решение. Винский назвал это ко-манди-ровкой, таким страшно длинным словом, которое без запинки мог произнести только он. Ту был ближе к истине. «Вы тут быстренько слетайте, узнайте, как оно там.» – Сказал он, хотя «быстренько» и «тут» было неправдой. Следующий жабль обратно из города с посылками для Фэйри-Хилл должен был лететь только через неделю, специально ради них водитель жабля лететь не собирался. Вот так, у Шу с Мишелем впереди были шесть дней и еще одна ночь.

И вот они в городе, предоставленные собственным неожиданным желаниям и случаю.

– Какие свежие фрукты, еще шевелятся! 5 5 фраза из мультика Диснея «Chip & Dale Rescue Rangers» – Восторгался Шу, отходя от празднично раскрашенной ярмарочной палатки. В кульке, и правда, что-то шевелилось.

По улице бродил народ, некоторые спешили к какой-то цели, другие, казалось, сами не понимали, откуда они здесь и что это они делают. Впрочем, Шу и Мишель выглядели не лучше. Они уселись на скамейке в сквере.

Это всё потому, что еще слишком рано, подумал Мишель, хотя на самом деле солнце уже почти поднялось к полудню, хотя утренняя прохлада еще ощущалась в кончиках пальцев и в общей неуверенности движений. Полёт над лесом в предутреннем тумане не запомнился абсолютно, выход на площадь с посадочной площадки был похож на выход из тяжёлого болезненного сна.

Еще вчера, агитируя сообщество на «ко-манди-ровку», Мишель рассказывал, что видел рядом с центральной площадью палатку, где бородатый таёжный туземец продавал национальную водку.

– Это называется салмияки на коскенкорве , это очень прикольно, абсолютно невозможно пить! Брутал!

– А в чем прикол, если невозможно пить? Какой тогда в ней смысл? – Напрочь не понял Слон.

– А в том, что они это пьют охотно. В том, что чувствуешь себя таёжным туземцем!