Марвика - Моя Священная Болгария

А сегодня появились новые исследования историков о более близких к нам по времени событиях. Так, впервые освящена роль болгарского царя Бориса I как инициатора идеи просвещения и объединения разноплеменной Болгарии вокруг Слова через христианизацию в середине IX века. Вполне убедительно звучат рассуждения историков о том, что именно Борис, бывший тогда каном (ханом) народа-огнепоклонника, заказал перевод Священного писания с греческого языка на новый усовершенствованный язык двум братьям Константину и Страхилу, родители которых были болгарскими аристократами. Именно Борис организовал и поддерживал их тайную миссию, а затем принял их учеников под свою защиту.

Братья же, в постриге принявшие имена Кирилл и Мефодий, в силу своей исключительной по тем временам образованности пошли ещё дальше. Вместе со своими учениками и последователями Климентом, Наумом, Саввой, Гораздом и Ангеларием они стали не только воплотителями идеи модернизации языка. Я думаю, что на базе существовавших близкородственных наречий многоплеменного болгарского государства они создали его универсальную версию. И новаторство этой версии заключалось в её потенциале, то есть в возможности развития во времени. Это был язык, формообразование которого было перспективным, а не ведущим в тупик, как в известных мёртвых языках. И новаторство это касалось также и его сути, а именно: глубины раскрытия им сакральных смыслов и потому – силы воздействия на человека. Язык этот назывался в истории различно, и старославянским тоже.

Царь Борис I был уникальным и прозорливым практиком. И как задумал, так и завершил начатое – повсеместным устроением школ, где в рамках одного ученического поколения и был введён новый официальный язык. Сегодня подсчитаны огромные средства, вложенные Борисом в перестройку культуры всего болгарского государства.

За этот подвиг и царь Борис (в крещении Михаил), и Седьмичисленники причислены православной церковью к равноапостольным святым.

А в жизни светской и по сей день Учителей славянской письменности прославляют и почитают в Болгарии так, как ни в одной другой славянской стране. 24 мая – это один из самых любимых болгарских национальных праздников, а для кого-то и самый любимый. Потому что Болгария смогла не раз и чудом выжить именно благодаря невероятно обострённому чувству языка и силы Слова, которое только одно и осталось ей путеводной звездой в непроглядной ночи уцелевания.

Вот почему такой обычный в других странах акт, как выпускные экзамены в средней школе, по неписаным законам, согласно духу самого народа, воспринимается в Болгарии как всенародное событие. И таковым и является – исключительно важным для формирования национального самосознания у молодых. Центральное место в нём отведено сочинению, которое проводится в обстановке благоговейного почитания и трепетного участия в подготовке и ожидания результатов со стороны всего народа.

Вот почему я не смогла остаться безразличной к теме Слова и посвятила ей главное произведение книги, которое назвала «Священная Болгария», как и стихотворение «Бабушка Кириллица» в одноимённом сборнике детских стихов. Ведь в конечном счёте всё, что бы мы ни делали в этой жизни, принадлежит нашим детям!

Марвика

24 апреля 2018 года, Нью-Джерси

Когда я вспоминаю своего первого мужа, мне всегда приходят на ум слова русской песни:

И, пытаясь в который раз ответить на этот вопрос, я решила вспомнить всех Серёж, которые так или иначе коснулись моей жизни. Может быть, это поможет мне понять, зачем я под берёзою села именно с ним.

С первым Сережей в своей жизни я оказалась в одном отряде пионерского лагеря «Огонёк». Это был мальчик с очень крупными и яркими губами. Мне только в сентябре в школу идти, а он в отряде всем объявил, что меня любит. И от этого в его присутствии мне как-то не по себе.

В то первое в моей жизни лагерное лето мне нравилось абсолютно всё. И аккуратные домики. И маленькие, чистые и сухие, палаты. И территория с детскими площадками и цветниками. И кино по четвергам про жизнь старшеклассников, которую я не очень понимала и поэтому с удовольствием на неё смотрела. И старший пионервожатый, который, встречая меня на дорожке или в столовой, вкусно пахнущей ломтями серого хлеба с кусками варёной сгущёнки, говорил: «Здравствуй, Солнышко!» Потому что так назывался наш отряд, а я, видимо, была в нём за главную.

В тихий час я объявляю трём своим соседкам по палате: «А теперь повернёмся на правый бок, руки сложим под щёку, глаза закроем и спать!» Удивительно, но подружки меня слушаются. Может быть, потому что я им сказки по вечерам рассказываю, а может, потому что самый решительный мальчик в отряде меня любит.

Однажды ночью началась гроза. Мы под грохот стали с подушками через коридор с мальчиками друг к другу в палаты бегать. Кто от страха, а кто от восторга. Я не боялась. Мне было весело от общего волнения и игры. А Серёжа меня вдруг на кровать повалил, подушкой прижал и говорит мне в самое лицо, что любит, своими красными-прекрасными губами, которые мне не нравятся, потому что у мальчиков так быть не должно. А потом как поцелует! Прямо в губы. Ну как так можно!

Смена закончилась. Больше мы с ним никогда не виделись. Но я его всю жизнь помню. Может, потому что он взаправду меня любил…

Наступил сентябрь, и я пошла в первый класс. И в нашем классе тоже Серёжу встретила. Мы с ним до сих пор, когда я в Москву приезжаю, видимся или слышимся. Он внуком профессора оказался. Случайно. Потому что его мама домработницей у профессора работала. А потом за их сына замуж вышла. Отец Серёжи и его старшего брата Володи был инженером-конструктором и к тому моменту, как Серёжа учиться пошёл, уже с тётей Таней развёлся. У нас вообще две трети класса – безотцовщина. Мы ж послевоенные. Для нас это нормально. Серёжа в «Чапаева» играет. Мы на продлёнке во дворе гуляем, а он пальто за верхнюю пуговицу на шее застегнул и оно на плечах как бурка висит. Серёжка бегает, «бурка» развевается, и он с налёту на девочек наскакивает и целует, кого успеет. Но он всё носом шмыгает, и я ему кричу: «Ты, Серёжка, сопли-то вытри, а потом целоваться лезь, дурак такой!» Он симпатичный: светлые волосы, крупный нос, глаза серые и губы особенной формы, очень рельефные. Но мне это не нравится. Губы не такие должны быть. У мальчиков. Не такие выразительные…

Когда мы в восьмом классе учились, Серёжка меня попросил позаниматься с ним по французскому. У него дома. Он что-то долго болел и как бы отстал. «Как бы», потому что он вообще-то не очень учился. В том смысле, что не болел учёбой. Он к тому времени вообще как-то сник, стал тихим, может, тогда их отец оставил, я точно не знаю, когда это произошло. Но перемена была резкая. То как командарм летал – свободный и счастливый, а то – не видно, не слышно. Смирно себе сидел и так себе учился. Только когда к нам принц из Сомали пришёл, Серёжка ещё раз прославился. Но как-то анекдотично. У принца имя во все ряды на обложках тетрадок. И нам учителя говорят, что это признак его родовитости, а девочек предупреждают, чтобы были начеку, потому что у них в Сомали в таком возрасте уже давно все замужем и детей по второму кругу рожают. Принц как принц, учиться не хочет, с ним отличница Лола на английском объясняется и даже однажды после уроков позаниматься остаётся. Но не одна, а со мной. Но принц на неё очень развратно смотрит и прямо к себе в гости зазывает. Ей противно, и мне тоже. Больше мы ему не помогаем. Его с Серёжкой посадили, и они как-то там общаются. Похоже, даже дружат. Серёжка принцу всё объясняет, растолковывает. Не знаю, правда, на каком языке. Может, поэтому Серёжку на французский потянуло? Правда, принц его успехов не дождался: в туалете понервничал и с ножом на нашего Андрюху Сорокина, который потом в Афгане десантником воевал, полез. И напрасно. Тот его в считаные секунды разоружил, но ошибку сделал – нож отдал. Принц в посольство, переводчика притащил. Мы сидим, а он нашей классной пальцем тычет в тех, кто его обидел. И на лице злорадство и уверенность, что сейчас нам всем головы-то пооткручивают. Человек десять натыкал. Но ему, видно, не хватило, и он, окинув нас всех презрительным взглядом, добрался до последней жертвы – Серёжки, которого даже в туалете-то не было. Класс ахнул. Когда я в новостях про Сомали слушаю, всегда думаю: не наш ли это одноклассник там орудует?..