Ольга Хан - Дом для судьбы. Мечты! Мечты! Где ваша сладость?

Получив премиальные и отпускные, набив чемодан подарками, Антон с Сашей уехали в Казахстан. Таня не указывала мужу на свои собственные потребности, наивно полагая, что он сам видит, что ей необходимо. И довольно часто чувствовала себя обделённой. Мягкая, и покладистая, приученная к терпению и к постоянному отсутствию денег в семье, в которой росла, она и сейчас смиренно терпела.

Антон вернулся в очень радостном настроении. – Родители так хорошо меня встретили! Накрыли стол, гостей пригласили по случаю моего приезда. Я думал, они на меня сердятся, а они обрадовались и не ругались за то, что я уехал, не поставив их в известность. А Сашу они как полюбили! Баловали его всё время и даже просили, чтобы я оставил его у них жить, – спешил поделиться с женой он, распаковывая чемодан. – Навсегда? – Ну да. – Ты что? Я бы тебя убила. Полетел бы обратно за ним. – Ну, я и не оставил. Родители живут уже не там, где раньше, а в Алма-атинской области. Там такое огромное село! Большой двухэтажный детский сад, такая же школа, больница своя. Не просто амбулатория, а стационар. Дороги заасфальтированы, в магазинах всё есть, – делился Антон впечатлениями от поездки и вдруг заявил – Я хочу жить там. – Как? – уставилась на него Таня. – Что, как? – А мы? – И вы со мной. – Я уже там была, больше не хочу. – Я же тебе говорю, они переехали. К тому же родители собираются взять машину, а кто на ней будет ездить? Отец, вряд ли, братишка ещё мал, так что ездить буду я, ну и ты со мной. – Но мы должны получить квартиру. Мы ведь первые на очереди. А дом уже построен, распределение квартир будет буквально на днях, – пыталась возразить ему Таня. – Плевать мне на твою квартиру. Там мы получим целый дом и двор в придачу. Не хочу я здесь жить, понимаешь? Не хочу. – А моя мама? – А что твоя мама? Захочет, переедет к нам тоже.

Некоторое время Таня сопротивлялась, но Антон был настойчив, и она, не выдержав натиска, согласилась на переезд. Мама, услышав такую новость, заплакала: – А как же я, дочка? Я же здесь одна одинёшенька. – Мама, не расстраивайтесь. Мы обустроимся, и, если вы захотите, то переедите к нам.

2. На чужой сторонушке, рад родной воронушке.

Автобус катился по раскалённому асфальту. За окнами виднелась неприглядная, выгоревшая от солнца степь. В салоне было жарко, пахло пылью и выхлопными газами. Измученные долгой дорогой дети, уснули, их личики раскраснелись от жары. – Далеко ещё? – время от времени спрашивала Таня. – Нет, скоро приедем, – в который раз отвечал Антон. А автобус всё катился и катился, подминая под себя асфальт.

В конце концов, впереди показался зелёный тополиный остров среди жёлтого песка и бурой травы. – Подъезжаем, – сообщил Антон.

Автобус затормозил возле высокого бетонного забора, и пассажиры стали выходить, ступая в мягкую пыль по краям асфальта. Таня не успела оглянуться, как кто-то потянул её к себе, и услышала голос: – Здравствуйте! С приездом! Сестра Антона поцеловала Сашу и Лизу. Они перекинулись несколькими фразами, обычными в таких случаях, и двинулись по пыльной улице села.

Дом, в котором жили родители Антона, был просторным и чистым. Нельзя сказать, что он был особо богато обставлен, но было видно, что и нужды здесь не знали. В просторной кухне стоял большой самодельный стол. Для такой большой семьи был нужен именно такой. Кухонный гарнитур советского производства был совсем новый. В самой просторной комнате, именуемой залом, стояла так называемая «стенка», мягкий уголок и телевизор. Обстановка была обычной. Почти в каждом доме можно было увидеть, практически, то же. Отличием мог быть только огромный ковёр на стене и такой же по размерам, на полу. В остальных комнатах обстановка соответствовала их назначению, но в каждой комнате висели на стенах и лежали на полах красивые ковры из натуральной шерсти.

– Приехали? – встретила их на пороге худая, такая же черноволосая, как и сын, мать Антона. – Отнесите чемоданы в последнюю комнату, там вы будете жить, и идите кушать – сказала ровным голосом она.

Бэла, сестра Антона, поставила на стол галушки и салаты из свежих овощей. Свекровь вместе с ними не села, а стала позади невестки, чуть сбоку. Не такую невестку она хотела. Она мечтала, что сын выучится, будет работать на хорошей должности, станет общаться с руководством, как его отец. А потом женится на дочери какого-нибудь начальника. А эта что? Голь перекатная. Порядочные, живущие в достатке люди, по переселению не ездят. Двоих подряд родила, чтобы крепче привязать Антона. А он такой молоденький, ребёнок ещё сам, а двое детей на шее. Хоть бы с виду была красавица, а то ни кожи, как говорят, ни рожи. И из-за неё их сын не получил высшего образования! Не в силах сдерживаться, она метнула взгляд, полный ненависти, в сторону снохи. Тане показалось, что её с силой толкнули в спину. Она непроизвольно оглянулась, и свекровь скрылась в другой комнате.

Особой радости по поводу их приезда не наблюдалось. Мать не обняла сына, не поцеловала внуков, это удивило. Может, вечером, когда придёт с работы отец, они все соберутся за столом, отметят их приезд, и она сможет убедиться в том, что родственники действительно им рады.

Наступил вечер. Услышав, что отец во дворе разговаривает со свекровью, Таня с мужем поспешили ему навстречу. Плотный, коренастый мужчина мыл руки под умывальником, приколоченным к стене веранды. Он сдержанно поздоровался с сыном, а на робкое «здравствуйте» снохи, ответом был лишь ледяной взгляд, обдавший холодом с головы до ног. Молодая женщина под этим убийственным взглядом непроизвольно съёжилась. – Стерва, узнала о том, из какой семьи Антон, (о себе он был очень высокого мнения) и окрутила этого несмышлёного сопляка, – думал он. – Знала, что здесь никто ему жениться не позволит, поэтому и уговорила уехать. Тварь!

После ужина она вызвалась помыть посуду, а Антон с родителями пошёл смотреть телевизор. Очутившись в зале, отец сказал: – И что в ней есть такого, из-за чего стоило ехать к ней такую даль, да ещё в такие молодые годы? Одна шкура да кости. Была бы хоть красавица, или дочь достойных родителей, я бы ещё смог понять. – Молодой и глупый был. Думал, наверное, лучше неё нет, – ехидно сказала мать. – Вот что я тебе скажу, дурак ты, сынок, – подвёл итог отец. И Антон почувствовал одновременно обиду на родителей, и досаду на Таню, за то, что не сумела понравиться.

На следующий день все члены семьи собирались в кино. В клубе регулярно демонстрировались новые фильмы. Дети оставались с Тамарой, она одна не хотела идти со всеми. Таня надела светло-зелёный костюмчик, присланный из Канады тётей, накрасилась, красиво уложила волосы. Антон стоял рядом с Таней во дворе, дожидаясь, пока соберутся родители. Мать вышла первой. Остановившись возле детей, глянула на сноху. – Ой, я была молодой, кровь с молоком. Грудь, как кубышка, нога подо мной, как литая, а худому, какая красота! – сказала она, смерив взглядом сноху. Антон как-то криво усмехнулся, а Таня опустила глаза. Она понимала, свекровь не прямо, косвенно даёт понять сыну, что недовольна его выбором. Вдруг вспомнилась рассерженная мама. Вспомнились её слова: – Ешь хорошо, а то посмотри на себя – худая, маленькая. Наташа вон на голову выше тебя и грудь, и попа у неё уже, как у взрослой женщины, а ты на кого похожа? Не вспомнилось почему-то то, что замуж ещё до Антона её звали три парня. Не вспомнилось, что так, как её любил мальчишка из параллельного класса, любили не многих. Он, везде, где только было можно, писал «Женя + Таня = Любовь. Угощал её конфетами, дарил цветы, дрался с парнями старше него, пытающимися ухаживать за ней, и смотрел на неё такими влюблёнными глазами! А она за это его просто ненавидела. Ей, почему-то, было стыдно от того, что о его чувствах к ней знала вся школа, включая учителей. И когда он по школьному двору катился на велосипеде, стоя на сидении одной ногой, а другую, выпрямленную поднимал, делая «ласточку», и к ней оборачивались со словами: «Это он для тебя и ради тебя так выпендривается», она была готова его убить. Сейчас, почему-то это не вспоминалось. Сейчас она сама себе казалась некрасивой, какой-то ущербной и чувствовала себя несчастной,