Ольга Набережная - На ять

– Девочки, вы мне ничего не начисляли?

– Стронцева, да тебе Генеральный премию выписал с барского плеча за вчерашний отчет!

– Да вы что! Так это мое, что ли? Не ошибка?

– Твое, Мариша, твое. Заслужила, сказал.

Так. Не уронить бы лицо от радости. Губы ползли в разные стороны в непроизвольной улыбке, а в голове билось – ну я же говорила, что что-нибудь придумаю. Здравствуй, платежеспособность! Первым делом заплатила за свет, потом покрыла ипотеку, потом закинула проценты за Лешкину колымагу. А тут и, как по заказу, небесная Канцелярия разжалобилась – небо прояснилось бирюзовыми, почти летними осколками ясного неба, выглянуло солнце, окончательно развеяв тревогу и плохое настроение. Жить стало легче, жить стало веселее! Мне бы, дубине стоеросовой, задуматься бы, с чего вдруг такое волшебство, да деньги, как и счастье, глаза застят…

А чудеса, судя по дальнейшим событиям, заканчиваться не собирались. Вечером позвонила моя давняя школьная подруга и предложила позаниматься математикой с сыном своей начальницы – теткой очень небедной и щедрой. Да еще и три раза в неделю! Ну, супер же! Причем, мальчик в силу своего стеснительного пубертатного возраста категорически отказывался приходить ко мне в одиночестве и волок за собой паровозом товарища. Получается денег в два раза больше, а времени, как на одного потрачу. Не ситуация, а песня просто. Я быстренько сосчитала в уме. Шестнадцать тысяч в месяц. Неплохая прибавка. Прямо скажем, отличная просто прибавка! Объяснять я доходчиво умею, в школе десять лет отпедагогила, пока лихие девяностые не лишили меня стабильной зарплаты и заполненного холодильника. К своей новой работе за пятнадцать лет приросла душой и телом, хотя по школе я тосковала первое время очень сильно. Но дите кормить надо было. Молодой растущий организм калории требовал каждые три часа, и не просто макароны с луком, обжаренным на растительном масле, а макароны с мясом или котлетой. Помню, набрала я тогда детей на репетиторство, чтобы хоть что-то заработать. А у детей-то родители тоже не олигархи, и тоже без зарплаты сидели. Девочка одна, мама у нее на птицефабрике работала начальником цеха, рассчитывалась за занятия курицами да куриным фаршем. У меня весь балкон был этими курями завален, съедать-то не успевали. Это потом уже я догадалась с соседями натуробмен организовать. Так и жили с сыном. Выживали, точнее. Как вспомню сейчас то время, так до сих пор руки мурашками покрываются от страха, что все это может вернуться. Тут я Скарлетт понимаю…

В общем, думала я сейчас, что ни делается – все к лучшему. Потому что жизнь дорогая уж больно стала, цены растут в арифметической прогрессии, а зарплату, видимо, Дед Мороз заморозил еще лет пять назад в наказание за невыученный к празднику стишок. И этому подарку судьбы в виде двух запущенных математически оболтусов я была несказанно рада. А дальше – еще чудесатей. В среду на работу нам картошку и капусту привезли по смешной совсем цене. Ну, октябрь уж на дворе, пора было и о зиме позаботиться. Для российского человека картошка с квашеной капусткой – это наше все! Картошки нет – считай, дома есть нечего, она у нас и беда, и выручка, как мама моя говорит. И этими насущными продуктами я нас с Лешкой обеспечила совершенно безболезненно для домашнего бюджета. А в пятницу меня вызвал зам Генерального и с торжественным видом сообщил, что было вынесено решение повысить мне оклад за многолетний и, главное, плодотворный труд. Наконец-то, сподобились. Оценили. Не особенно много, но пять тысяч на дороге не валяются. Мелочь, а приятно! И потянулась дальше жизнь рутинная и обыденная, но уже без кредитных задолженностей с бесконечными звонками коллекторов и энергосбытовских буллитов. С Наталкиной легкой руки я и субботу с воскресеньем детьми загрузила. Детки занимались с воодушевлением и старанием, а мне это не тягость было, а, скорее, в радость даже. Соскучилась.

Ну, а вы сами понимаете, если у человека все спокойно в кошельке и в банке, хочется чего-то эмоционально-приятного и душевного. Воскресла, как феникс из пепла, моя грусть по сильному плечу, так удачно, как мне казалось, похороненная на дне моего заполненного бюджетными страстями сердца. Да и подруги давай тыкать носом в мою холостяцкую постель, намекая, что там уже давно никого не было. Да я и без них это понимала. Что не только в постели, но даже просто на диване очень давно никто не сидел, кроме кота и сына. Да и вообще, кроме сантехников и работников ЖЭУ с письмами счастья о долге за квартплату, дальше порога нога мужчины не ступала за последний год. И мои неугомонные, задорные подруги, почти по-гоголевски решили это дело уладить. Я не буду рассказывать, как все это происходило. И смешно, и грустно одновременно. И не уродина я, и фигура приличная, да и не старая совсем еще. Но вот не срасталось никак! У меня уже начали зреть сомнения в моей женской привлекательности, хотя я-то сама видела, что нравилась очередному подогнанному двоюродному брату сестры подруги или овдовевшему другу мужа подруги. Но звонки прекращались после нескольких дней общения, даже без намека на святая святых – мою холостяцкую постель. Может, через желудок попробовать? Подумала я и принялась осваивать заново давно забытые изысканные кулинарные технологии. С сыном мы довольно скромно относились к процессу питания. Просто, сытно и вкусно – наш девиз был…

На ужин удалось затащить только Николая Петровича, дядечку дородного, но веселого и доброго, любящего вкусно поесть. Он весь вечер нахваливал мой борщ, мясо по-французски и тарталетки, а в десять начал активно зевать и благополучно свинтил до дому. Звонил, правда, потом, говорил, что загружен работой, что перед концом года куча отчетов и прочее, и прочее… Я ровным счетом ничего не понимала! Словно пространство вокруг меня было густо забрызгано духами с антиферомонами. Ведь не было раньше никогда такого! Просто времени и сил не хватало на романтику в период выживания и борьбы с безденежьем, но я знавала и другие времена, когда отбоя от поклонников не было. Как говорится, у нас этого гуталина на гуталиновой фабрике, как грязи.

Дольше всех продержался плюгавенький, как Сан Саныч из «Девчат», но опять-таки добрый и веселый, бухгалтер Павел Николаевич. Видимо, хоть и ненадолго, но нас связали цифры. Даже в кино успели сходить. А потом и этот сгинул. А тут конец года, отчеты, отчеты, отчеты. Все закрутилось в предновогодней суете и квартальных рапортах. Не до того было. А перед самым почти праздником вызывает меня Генеральный и сообщает, что со следующего года ставит меня главным экономистом вместо уходящей на пенсию бессменной нашей Тамары Петровны, которая наконец-то решила, что пора дать дорогу молодым. А, может, накосячила чего по старости в документах. Вот это дааа! Вот это подарок на Новый год! Да за что мне такие милости-то? Ну, я неплохой работник, конечно, с цифрами дружу, с головой тоже. Но не до такой же степени, наверно. Пока шла в свой отдел по завешанным блестящей мишурой и пузатыми снежинками коридорам, размышляла. И тут меня осенило! Всплыли в голове события почти трехмесячной давности. Отключенный свет, походы по банкам, отчаяние и слезы в тот унылый октябрьский вечер. Катарсис, оглушивший меня перед иконой, и нелепое, почему-то стыдное, как тогда казалось, взывание к Небу с просьбой о помощи, и полустертые уже в памяти, бредовые слова о том, что на кой мне эта личная жизнь сдалась, если жрать скоро будет нечего… Все встало на свои места, словно нужные пазлы легли в нужные пустоты, и картинка сложилась. И премия на следующий день, и Наталка с сынком начальницы, и даже картошка, и шарахающиеся от меня, как от бешеной собаки, мужики – все было не случайно! А сегодня контрольный выстрел, как говорится. Меня аж пот прошиб. Но так же не бывает! Шагреневая кожа какая-то. Вот возьму сейчас и позвоню Павлу Николаевичу, проверю. Не такой уж он и плюгавенький, нормальный мужик. Позвонить? Нет, ну согласитесь, ведь так же не может быть, правда?