Дарья Лисица - Хрясь и в суп

01. 06. 1956 г. Пригород Архангельска. Дорога была долгой. Казалось, будто мы уехали за 1000 километров, а вдалеке всё так же виднелись одни деревья и дорога. Наконец-то мы приехали. Я был вне себя от счастья, когда увидел всю прелесть природы вокруг себя. Там было так красиво, не описать словами. Выйдя из автобуса, я увидел простоту и красоту в одном флаконе. На земле стояли обычные палатки, которые были украшены листиками самых разных цветов, а на каждой палатке вожатых были навешаны кресты. Мне тогда не показалось это ни сколечко странным, а даже наоборот, красивым и живописным. Вокруг этих палаток был непроглядный лес, в котором очень сладко пели птицы. Не знаю, почему мне так там понравилось. Наверное, для 12-ти летнего ребёнка, который ни разу не был за городом, это всё казалось… необыкновенным, странным и в тоже время привлекающим, манящим к себе своей красотой. Меня поселили в палатку с краю от лагеря. Со мной был ещё 1 ребёнок в этой палатке, но он был каким-то странным. Он не хотел ни с кем разговаривать, вещи свои сложил отдельно ото всех, к тому же у него в кармане всегда был откидной ножик, про который не знали вожатые.

Пока мы все заселялись в палатки, раскладывали свои вещи и знакомились, вожатые строили планы на то, как будет проходить наш отдых. Так незаметно для всех пролетел первый день в лагере.

День второй, время-6:00. Меня разбудил мой вожатый, Кондратьев Константин Сергеевич. В лагерях, как известно, очень много детей, поэтому вожатые набирают группы детей, так называемые "отряды". В отряде Константина Сергеевича было всего лишь 20 человек, включая меня. Он не особо любил сюсюкаться и церемониться с детьми, считая, что везде, даже на отдыхе должна присутствовать дисциплина. Наш день начался с зарядки, которую лично я никогда не делал, потому что любил по – больше поспать. Мы сделали около 12 упражнений, после чего Константин Сергеевич повёл нас на завтрак, который был, мягко говоря, не очень. Первое, в виде горохового супа, второе в виде картошки с сарделькой и странный на вкус компот, который я никогда не пробовал и не смог допить из-за специфического вкуса. После завтрака мы, под предводительством нашего вожатого, пошли в лес на экскурсию. Она была тоже достаточно странная. Он всегда спрашивал "А что если вы останетесь одни в такой ситуации, что вы будите делать? ". Тех, кто отвечал или хотя бы пытался, он записывал в свой блокнот. Я же не очень понимал, что от меня хотят и в итоге всегда молчал, ожидая и слушая, что скажут другие. Константину Сергеевичу это явно не нравилось. Больше всех любил отвечать Витя, мой сосед по палате. Его было, словно не заткнуть, как будто он готов ко всему, чтобы не случилось. Прошло 3 часа, как мы пошли на экскурсию. Биже к 12 мы только вернулись. С 12 и до 20:00 у нас были всякие игры и викторины, которые мне были вообще не интересны, потому что они были из разряда "а что если на вас нападёт то, или иное животное? А что если вы окажитесь в той или иной ситуации? " и тому подобное. "Я приехал сюда отдохнуть, расслабиться, а они ещё заставляют меня придумывать всякие выходы? Зачем оно мне надо? " – подумал я. Так пролетел ещё 1 день, который мне не очень понравился.

День третий, время-02:30. Я проснулся, услышав какой-то хруст и приглушённый, еле слышный плач. Всё вокруг было темно, да и к тому же в платке совсем не было дырок, поэтому казалось ещё страшнее. Я, будучи дико напуганным, еле слышно и почти не дыша попытался расстегнуть молнию на входе в палатку. Как только я расстегнул её на половину, меня окутал животный страх, я замер в оцепенении. Перед моими глазами открылась по-настоящему жуткая и в тоже время мерзка картина: прямо перед палаткой лежала мёртвая туша дикого кабана, которого жадно, и в тоже время со слезами на глазах пожирал мой сосед по палате – Витя. "Что… что происходит? Это… это кабан? В… Витя? " – еле-еле сказал я, задыхаясь и забывая слова на ходу от животного страха. Я смотрел на всё это действие, как он жадно обгладывал лапу вместе с копытом этого бедного животного, и в один момент заметил, что голова этого кабана была прямо напротив входа в нашу палатку. Спросите, почему я так заострил на этом внимание? Из глаза этого кабана виднелся торчащий откидной нож, изредка отблескивающий свет луны от своего еле видного лезвия. Я медленно переводил взгляд то на Витю, то на нож, и в один "прекрасный" момент понял, что глаза Вити смотрят не в темноту… а на меня. Он перестал жевать, обгладывать кости животного, и просто смотрел на меня, а в его глазах читалась жалость и сострадание, особенно, когда из них текли слёзы. Но вдруг, спустя всего мгновение, слёзы на его глазах пропали, а его взгляд стал пустым. Я понял, что он не хотел убивать этого кабана, что он не владеет собой, и в тот самый момент я понял, что следующим в его меню стану я. И тут-пустота. Я очнулся уже после случившегося....В моей руке был тот откидной ножик, весь в крови, а рядом лежало тело мёртвого Вити, у которого было 5 или 6 ножевых, в грудь. Голова стала дико болеть, и, когда я попытался схватиться за неё, увидел множество укусов на своей правой руке, а так же она была перевязана. Я понял, что кровь на ноже была не только Витина, но и моя. В голове как будто произошёл щелчок, и я всё вспомнил… Когда я понял, что следующим блюдом для Вити стану именно я, наверное, инстинкт самосохранения взял верх над страхом, и я понял, что мне нужно делать. Я резко открыл до конца молнию на палатке и почти дотянулся до ножа, но Витя меня опередил. Он почти было воткнул мне ножик в глаз, но я успел прикрыть его левой рукой, и он проткнул её насквозь, и когда понял, что не убил меня, попытался перегрызть мне шею. Я закрыл её правой рукой, и он начал прогрызать себе путь к моей глотке. Я быстро перевернул руку обратной стороной ладони в сторону Вити и ударил его что есть мочи в грудь, но у меня сложилось ощущение, что он этого даже не почувствовал. Кровь хлестала с завидной силой и скоростью, и я уже не мог отличить, где его, а где моя. Я повторил свои удары 5 раз, после чего его мёртвое тело упало рядом со мной на землю. Мои раны очень сильно кровоточили, я испугался и стал кричать, звать на помощь, но никого не было… Весь лагерь как будто пропал. После 2 минут непрерывного крика, мой слабенький детский голос просто пропал, сорвался. Я не мог больше издать и звука, только еле слышный хрип. У меня было всего 2 варианта: либо умереть от потери крови, либо разрезать палатку и сделать из неё жгуты и перевязки, так как она была резиновая. Я, ни медля не секунды, стал разрезать её на полоски.

Время-3:12. Я остался совсем один… Из моих ран уже почти не шла кровь. Из лопухов и лоскутов палатки я сделал множество перевязок, чем смог остановить кровотечение. Но теперь… я остался один по – середине леса, без места, чтобы укрыться, а главное-без еды и воды. Знаете, что самое странное во всей этой бредовой истории? Так это то, что наш лагерь находился чуть ли не у самой дороги, а теперь… "Где я? Далеко ли мне до дома? Где вообще теперь мой дом? Неужели я здесь умру? " – уже отчаявшись, подумал я. "Нет! У меня есть нож, полу обглоданный труп кабана и, что самое странное, топор. " – подумал я, заметив этот древний инструмент труда прямо в животе кабана. "Что? Быть этого не может, я же смотрел на Витю прямо через этого кабана, там не мог быть топор! " – меня будто переклинило. "Ладно, может я из-за страха его просто не заметил" – я даже немного успокоился. Я сел думать, что же мне делать дальше, и пришёл к выводу, что сначала следует разжечь костёр, так как ночью дико холодно. Но вот беда, ничего не видно, я даже не знаю, сколько сейчас времени. "Ладно, пока что попробую уснуть, а с первыми лучами солнца пойду за дровами" – подумал я, отойдя метров на 10 от трупов Вити и кабана.