Дарья Лисица - Хрясь и в суп

04. 06. 1956г. Пригород Архангельска. Время-10:02. "Что… Что это было? Я… Я в коме? " – с дрожью в голосе произнёс я. "Что? Мой голос! Он вернулся! " – радостно крикнул я. Встал, но что-то было не так. "Этого не может быть" – произнёс я, снимая самодельный бинт с ноги. На месте раны ничего не было. Как – будто там никогда не кусали. "Чёрт, неужели я и вправду в коме? Но почему? " – подумал я, и тут… щелчок. "Господи, я вспомнил… " – вслух сказал я. Это было 4 дня назад, в самую первую ночь в лагере....Витя… Витя поднёс мне нож к горлу и сказал "знаешь, я всегда хотел посмотреть, как такие ничтожные черви, как ты, подыхают в муках". Он… Он начал вести мне ножом по горлу, но я… я вырвался! И смог его зарезать, но… было уже слишком поздно. Я отключился, а когда проснулся, увидел Витю, жующего и обгладывающего ногу кабана… "Значит, я всё-таки в коме" – с тоской произнёс Виталик. "Надо кое-что проверить! " – крикнул он, подскочив с места, оставив свой топор на земле у костра.

Время-11:00. "Так я и думал" – с грустью в голосе произнёс Виталик. Он сидел, замерев в кустах, наблюдая перед собой маленького волчонка, который спит в обнимку со своей мамой-волчицей. "Получается, я не могу здесь умереть? " – подумал он. Виталик вышел из кустов, прохрустев каждой веткой, что смог найти по пути. Волчица повернулась к нему и посмотрела ему прямо в глаза. В его глазах не было страха, лишь отчаянье. Она со скоростью пули вгрызлась в глотку мальчика.

Время-11:01. "Чёрт! Так и знал… " – сказал Виталик, проснувшись у себя в палатке возле потухшего костра.

03. 08. 1956г.

Время-02:30. "Чёрт, из раза в раз… Изо дня в день всё повторяется сначала. " – с грустью подумал Виталик, увидев перед собой в очередной раз Витю, обгладывающего в очередной раз ногу кабана. "Ладно, я уже знаю всё, что случится" – подумал Виталик и, не медля ни секунды, быстрыми, но в тоже время плавными движениями левой руки открыл палатку до конца, а правой – выхватил нож и воткнул Вите в глаз.

"Господи, сынок, прошу тебя… Я не знаю, слышишь ли ты меня, но… я никуда не уходила, я всё жду, пока мой маленький Виталик откроет глазки и мы… мы сможем уйти домой. Сынок, если ты меня слышишь – подай хоть какой-нибудь знак. Ты лежишь в коме уже почти 2 недели, и, если ты не найдёшь в себе силы проснуться, врачи отключат тебя от системы жизнеобеспечения. Прошу, сынок, не покидай меня! " – прозвучал еле слышно голос в голове Виталика. "Что? Почти 2 недели? Я здесь уже минимум 2 месяца… Что-то здесь не так. Ладно, я умирал от каждого живого существа в этом лесу, но… Что, если убить самого себя? " – подумал Виталик, покрывшись мурашками. "Я смогу… Всё будет быстро и безболезненно" – сказал он, после чего перерезал себе горло.

03. 09. 1956 г.

Время – 3:00 ."Ма… Мама" – еле слышно сказал он, приоткрывая глаза. "Господи, позовите врача, срочно! Он очнулся! " – с непомерной радостью прокричала мать Виталика. Врач пришёл спустя всего пару минут, но за это время Мама с сыном успели так много друг другу сказать, что не хватит и целой книги, чтобы всё это вместить. "Как ты себя чувствуешь, Виталик? " – спросил доктор. "Хо… хорошо, долго я спал? " – с удивлением спросил мальчик. "Да, почти 2 недели" – ответил доктор. "Понятно… а… скоро вы меня выпишите? Я полон сил" – уверенно сказал мальчик. "Ну, если только под ответственность твоей мамы – можем хоть сегодня" – с улыбкой на лице сказал доктор. "Ура!!! Мама, мамочка, давай уйдём отсюда домой? " – сказал мальчик. "Ну конечно, милый, мы скоро отсюда уйдём. " – с улыбкой на лице ответила мама.

Время – 12:09. Мальчик вместе с мамой под ручку ушли домой. Через 3 часа к ним в дом вломиться полиция и будет ошарашена и поражена увиденным. Мальчик будет сидеть возле своей мёртвой мамы, весь в крови, поедая её ногу. Когда он увидит полицейских, с заплаканными глазами кинется на них, а в руках у него будет откидной нож.

"В суде меня признали не вменяемым… Даже забавно, Виталик так хотел от меня избавиться, убивал меня день за днём… Ну ничего, я доказал ему, что он – всего лишь слабак, который сдался, самое слабое звено в пищевой цепи, а я – хищник" – сказал Витя, сидя в смирительной рубашке, в комнате, покрытой белым пенопластом. Настоящий Виталик умер там, в коме, в своём разуме.

Дорни плелся по дороге в сторону леса, прочь из родной деревни. Его пушистый длинный хвост волочился в пыли, оставляя за собой размазанный, извилистый след. Остальные шесть, заплетенные в замысловатый узел, были плотно прижаты к спине, прикрывая его от ударов, согревая и защищая. Собственно, седьмой хвост тоже был частью этого своеобразного доспеха, но сейчас, после проигранного им поединка, жалко болтался позади,

Дорни вытер навернувшуюся на глаза слезу, шмыгнул носом и прибавил шаг. Вон он, Лес, осталось лишь перейти мосток над неширокой речушкой, да пересечь небольшое поле, а там уже и рукой подать до заповедного места. Вернее, заповедным оно было лишь для него, Дорни, остальные жители деревни предпочитали туда не соваться и вообще сторонились Леса. Поговаривали, что там водится всякая нечисть, но Дорни никогда не замечал ничего подобного. Наоборот, только там он чувствовал себя уютно, словно в объятиях мамы, но матушка умерла, когда ему исполнилось десять вёсен, и Лес остался единственным заступником и утешителем. Казалось, он обнимал осиротевшего, одинокого малыша, успокаивал. И учил. Учил быть ловким, сильным, внимательным. Именно здесь Дорни научился слушать легкое, едва-заметное дыхание ветра и слышать в нем одному ему понятные слова. Именно здесь он научился читать в танце теней и переплетенных ветвей подсказки, на которые так щедра природа, надо лишь уметь увидеть.

Очутившись под сводами Леса, Дорни глубоко вдохнул пряный, пахнущий нагретой смолой и багульником воздух. На душе сразу стало легче, будто кто-то невидимый ласково прикоснулся к его сердцу, убирая оттуда грустные мысли. Он радостно улыбнулся Лесу и быстро шагнул на одному ему заметную тропу, петлявшую меж деревьев и уводившую в самую чащу. Еще немного, и Дорни очутился на залитом закатным солнцем пригорке, посреди которого возвышался старый, толстый дуб. Немного полюбовавшись этим красавцем, Дорни поклонился величественному дереву и легко взобрался по склонившейся к самой земле узловатой ветке.

Прислонившись спиной к толстому, шершавому стволу, он, наконец, с облегчением вздохнул и, распустив шесть белоснежных хвостов, позволил себе расслабиться. Однако, его спокойствие длилось недолго. Дорни встрепенулся и похлопал себя по карманам плотного кожаного жилета. Великий Шоарри! Как же он мог забыть! Он же покинул деревню сразу после Битвы охотников и все его пожитки остались там, дома. Ладно, не беда. Вечером, когда стемнеет, он вернется в деревню. В конце-концов, его никто не прогонял, он всего лишь проиграл поединок. Первый в своей жизни серьезный поединок.