Виктория Игушова - Блики счастья

Снаружи здание выглядело небольшим, а вот к тому самому кафе мы шли довольно долго. Я даже забеспокоилась, что растеряюсь и не смогу самостоятельно вернуться обратно, но Зои продолжала уверять, что нет ничего сложного: выхожу из палаты сразу направо до конца коридора, затем по лестнице вниз, налево и справа большие стеклянные двери, а дальше по указателям.

– Я же тебе говорила: запах изумительный! – ещё продолжая идти по коридорам клиники, восклицала Зои.

И на самом деле, чем ближе мы походили, тем сильнее становились ароматы ванили и свежезаваренного кофе. В повседневной жизни я себя достаточно строго ограничивала в сладостях и мучном, но теперь – я могла себе это позволить. Уже пребывая в отличном настроении и наслаждаясь ещё тёплыми вишнёвыми слойками, я решила расспросить Зои подробней, о том, чем она жила всё это время и каким образом оказалась в клинике:

– Может, наконец, расскажешь, как тебя угораздило попасть в медицину? Ты же раньше всерьёз искусством увлекалась.

Зои пододвинула к себе чашечку с кофе, высыпала туда сахар и, помешивая его, вдруг спросила:

– Как тебе твой лечащий врач? Понравилась?

До меня сразу не дошло, но потом я поняла, что эта не та тема, о которой Зои сейчас хочет поговорить.

– Мне понравилась, – после недолгой паузы ответила я.

– Замечательно. А ты знала, что она один из лучших докторов в области нейрохирургии? Мария не только оперирует, она ещё занимается научно-исследовательской деятельностью, много публикуется в медицинских изданиях, а ещё постоянно ездит на зарубежные стажировки и учувствует в международных конференциях. Так что тебе очень повезло.

Больше личные вопросы мы не затрагивали. А когда тема здешнего колорита исчерпала себя, как и выпечка за нашим столиком, Зои вызвалась провести меня до палаты. Она не переставала повторять, что очень переживает за меня и просила не молчать, если будет нужна её помощь. А пока я нахожусь одна, без соседки по палате, Зои обязательно проследит за тем, чтобы ко мне почаще заходили медицинские сёстры, да и она сама будет стараться забегать ко мне при первой же возможности. Но самое главное, что от меня требовалась – это беспрекословное подчинение доктору, ведь теперь от меня уже мало что зависело.

По прошествии пары недель моего пребывания в клинике, я полностью привыкла и к этим стенам, и к людям, ежедневно одним и тем же, окружающим меня. А ещё за это время я успела обзавестись соседкой по палате – это была совсем молодая девушка, на вид ей не было и двадцати. Хоть и не сразу, но мы смогли найти общий язык, несмотря на то, что, при первой нашей встрече она мне показалась довольно странной и даже какой-то нелепой.

Ева – так звали мою новую знакомую, очень любила читать, и поэтому те две сумки, которые она взяла с собой, были доверху забиты книгами вперемешку с личными вещами, но, по-моему, книг там было больше. И это была не единственная её странность, ведь кто ещё тягает за собой увесистые печатные издания, когда уже давным-давно для любителей почитать изобрели электронный вариант книги, удобный и простой, и, что немаловажно, легко умещающийся в обычной женской сумочке. Ева, в первый же день принялась за расстановку всех этих книг на ту часть комода, которая была не занята моими вещами, аккуратно выставляя их в каком-то своём порядке.

Спустя некоторое время после нашего знакомства я поинтересовалась у неё:

– Зачем тебе столько книг?

– А что в этом плохого? – нахмурившись, буркнула Ева.

– Да, так. Просто спрашиваю. Сейчас все книги в электронке есть, и не надо их грузом за собой тягать. Да и удобней так как-то…

Ева посмотрела на меня, будто не она – а я сейчас выглядела как поколение, не понимающее абсолютно ничего в тенденциях современной культуры.

– И ты всерьёз думаешь, что слепящий экран монитора заменит, хоть когда-нибудь, настоящую напечатанную книгу?

– Ну, вроде все сейчас так читают… Я уже и не припомню, чтобы кто-то в транспорте или ещё где-нибудь с газетой или книгой сидел… – продолжала настаивать я.

– Про газету я с тобой согласна, она огромная и её довольно неудобно разворачивать, особенно в людных местах. Но настоящая книга – это же… это запах чернил и бумаги. Только настоящую книгу можно листать и чувствовать, только там невозможно заблудиться, точно зная сколько осталось до развязки. А ещё по книгам можно предсказывать судьбу, есть такое гадание. Но это не всё!

В мгновение ухватив первую попавшую под руку книгу, и, пролистнув её от начала до конца, Ева продолжила:

– Я с детства любила читать, и когда мне очень нравился какой-то момент – вырывала страницу. Потом, уже повзрослев, я стала делать пометки, порой выписывая даже целые диалоги в специальную тетрадь. Сейчас же я просто закладываю листы: так мне легче найти то, что нужно, и перечитать заново… – делясь со мной подробностями своих библиографических ссылок, Ева внезапно посмотрела прямо мне в глаза. – Знаю, что кажусь тебе ненормальной. На самом деле я редко общаюсь с людьми: я странная, а они этого не любят. Они вообще ничего такого не любят, что хоть немного не похоже на их понимание правильности.

Не дождавшись от меня хоть какой-нибудь реакции и даже не глянув в мою сторону, она подошла с этой книгой к своей кровати и больше в этот день я не услышала от неё ни звука. Ева постоянно читала и единственное, что смогло её отвлечь – это плохое освещение. Только тогда протерев руками уставшие глаза, и потягиваясь, она вставала с кровати. Поначалу её вид меня пугал, но потом я привыкла, и она мне даже стала симпатизировать, хотя отнюдь не была красавицей, скорее всего, имела своеобразные черты лица: вытянутое лицо, большие серые глаза, тонкие губы, острый нос и стрижка «Боб». Тело Евы было тоже не очень складным: она не была высокой, но почему-то постоянно горбилась, худая и такая тонкая. А одевалась Ева просто отвратно, абсолютная безвкусица, будто эти вещи из бабушкиного сундука достали, да ещё и на пару размеров больше – её легко можно было принять за мальчишку. И только карамельный аромат парфюма изобличал в ней женственное существо.

К сожалению, как бы я не противилась этому, но моё состояние становилось всё хуже. Поначалу, я старалась не обращать внимания, но с каждым днём всё меньше мне хотелось подходить к зеркалу. Да и вообще, в основном я не вставала с кровати, лишь при острой необходимости приходилось, подрываясь, бежать к туалету, но и эти движения делались из последних сил.

Ровно шестнадцать дней назад я приехала сюда, а ни родители, ни брат так и не заметили никаких изменений – они по-прежнему ничего не знали; Эрик не звонил. Я прекрасно понимала, что ничего не изменить и былого не вернуть, но продолжала переживать и с каждым днём моя боль становилась всё сильнее. Ежедневно просыпаясь, я пыталась ответить себе на одни и те же вопросы: «Зачем он так поступил?» и «Почему не звонит?». Мне было очень тяжело смириться с этим. Сердце почти выпрыгивало из груди, когда я начинала вспоминать о наших встречах, о том, как он меня обнимал, целовал; о том, о чём знали только мы. В эти моменты я могла бы ему простить всё и даже не спросила бы ни о чём, только постучи сейчас в дверь, сядь рядом, дай мне почувствовать тебя, услышать твой запах… Но нет, дверь не открывалась, и кроме медсестры, которая проверяла капельницу каждые несколько часов, никто не интересовался мной. И так начиналось каждое утро. Единственным же отличием дня предыдущего от нового – была погода. Лишь она менялась, не отступая от запланированной поры года.