Любовь Шапиро - Оборотная сторона холста

Что такое могло произойти в семье мамы, если даже писать об этом она не может. Я начала снова просматривать её альбомы с фотографиями. В них лежали записки. Это я вспомнила сразу. А ещё были отдельные листы, написанные неизвестным мне почерком. Я с трудом вслух читала записки. Они были адресованы мужу и отцу в тюрьму, но почему-то не попали туда. Может, их не приняли, или семья мамы боялась усугубить положение мученика.

Чёрный «воронок» медленно ехал за мной. Мне хотелось убежать, но я понимала, что это бессмысленно. Я спиной чувствовала, как за мной идёт человек. Сейчас он подойдёт ко мне. Почему я? Почему именно меня, самую младшую хотят арестовать. Я же секретарь комсомольской организации. Наверное, это плохо. Они постепенно уберут всю нашу семью. Мысли проносились как ветер, сменяя одна другую.

– Девушка, пойдёмте со мной, – ласково, но настойчиво произнёс человек в тёмно-коричневом пальто и такого же цвета фетровой шляпе. Я только успела подумать, что отец никогда не носил шляп. Либо вовсе без головного убора, либо кепка. Она ему очень шла. Её сшила мама ко дню рождения отца. Какая ерунда лезет в голову.

– О чем задумались? – Мужчина тихо засмеялся. – Вас там не обидят, наоборот, вас ждет приятный сюрприз.

– Я не люблю сюрпризов, – вытащила руку из-под локтя преследователя, которую он ловко и незаметно, почти без усилий затолкал обратно.

– Поехали. Неудобно стоять так долго на виду у всех, – он подтолкнул меня к машине, где сидели ещё двое абсолютно таких же мужчин без выражений лиц. Их физиономии словно стерли. Совершенно одинаковые по фасону комплекты одежды, только разные по цвету, отличали их. Они вежливо поздоровались и поджали губы.

Ехали мы медленно. Мне показалось целую вечность. В салоне машины стояла удушающая тишина. Перебирая в голове все возможные варианты от побега до припадка, я вспомнила, как Наташа рассказывала шепотом, что одну девочку из их института вот так же увезли на чёрной машине. Через несколько дней она вернулась, но вела себя странно. Перестала общаться с однокурсниками, сторонилась их, и всё время ходила мыть руки. Потом, говорила Наташка, произошел перелом. Девушку прорвало. Она стала сбивчиво рассказывать своим подружкам, что была в Большом доме и там…. Договорить она не успела. Подбежала маленькая серенькая женщина и оттащила её в угол. Затем взяла её «нежно» под руку, и что-то внушая той, вывела из института. Что происходило с девушкой дальше, Наташка не рассказывала. Может, не знала или забыла, но скорее всего, боялась.

– Ну и славненько, приехали. Выходите барышня.

– Куда идти, – я старалась говорить твердым голосом, но внутри всё дрожало. Ответа я не получила. Меня просто ввели в открывшуюся дверь.

На несколько минут я даже забыла, что мне страшно. Зала была шикарно обставлена. Везде зеркала, тяжелые нефритового цвета портьеры. Вообще, всё было нефритовое с позолотой. Внезапно я услышала голос, который напевал песенку. Я повернулась, уверенная, что вошел хозяин. Но увидела в глубине странный полированный ящик с изображением. Он говорил и показывал через линзу. По-детски мне стало интересно, а шум в голове и медвежья болезнь постепенно отступали.

– Нравится, спросил человек с акцентом. Он был невысок ростом и в очках. Я его узнала.

– Очень, дяденька, – я специально строила из себя дитя неразумное, надеясь глупая, что это остановит моего собеседника.

– Хочешь, вместе посмотрим? Садись на колени ко мне.

– Можно, я сначала схожу в туалет, – я ковыряла пальцем в носу и сжимала ноги, показывая, что сейчас, прямо здесь напущу лужу.

– Ну, иди, – недовольно процедил хозяин.

Я надеялась, что-то придумать. Может, в туалете есть окно. Наивная дура. Меня проводили, чуть ли не до унитаза. Что сделать, чтобы он от меня отстал. Я порылась в сумочке и нашла ножницы. Недолго думая, я оттяпала свою роскошную косу и ещё выстригла на голове клок волос. Стукнулась головой о стенку, чтобы пошла кровь.

– Ты чего так долго? – спросил провожатый.

– Хочу понравиться. Прихорашиваюсь.

Когда я вышла, то мой страж онемел на минуту.

– Ты что сделала с собой? Ты идиотка, на кого ты стала похожа?

– У меня голова вдруг страшно зачесалась. Решила, что это вши, – невозмутимо, продолжая чесать голову, ответила я.

Мужчина стал весь красный от напряжения и страха. В эту минуту он боялся больше, чем я, что меня утешало и даже веселило. У меня бабушка была соратницей Ленина. Характер кремень, отношение к людям стальное. Она всегда говорила, что страх – это позор. «Ищи способ выкрутиться – он всегда есть».

Когда мы вошли в залу, кровь ещё стекала по моей белой праздничной кофточке. В тот день мы принимали в комсомол ребят из седьмого класса.

– Ты находчива, – рассмеялся хозяин.

– Просто я соскользнула с унитаза и ударилась, а потом когда стала вытирать кровь, то увидела, что по мне побежали какие-то мошки. Я испугалась и отрезала косу и решила подравнять волосы. А вот, что вышло.

– Слушай, девочка, – очки на лице блеснули, и за ними я увидела взгляд, который буду помнить всю жизнь. И бояться его. Этот страх ничем не перешибешь. – Ты останешься здесь до тех пор, пока у тебя не заживет твоя тупая голова. Волосы тебе подстригут как надо. Потом посмотрим…. Ты мне нравишься.

Его слова, эхом раздававшиеся и уносящиеся под потолок, были приговором. Вот только чему, я не поняла…

Я вернулась через пять дней…

Боже, какой ужас. Я сама не знала, к чему относится мой возглас. Что сделали там с мамой? Правда ли всё, что она написала или утаила самое неприятное. Как бабушка Таня пережила отсутствие дочки. А Наташа? Может, она предполагала, где её сестра. Я лихорадочно листала альбомчик, чтобы найти ответ на вопрос. Но об этом «происшествии» в альбомчике, ни слова не было написано.

После прочтения части воспоминаний трех совершенно разных и ещё никак не связанных между собой людей надломили меня. Неплохо зная историю нашей страны, я даже не могла представить, что с ними будет дальше…. Но знать хотела.

Сейчас затишье, и я могу писать, не беспокоясь, что кто-нибудь мне помешает. Все спят.

Наверное, папа был прав, когда решил вернуться в Россию. Ему было всё равно, что теперь его Родина называется Советский Союз, он ехал в Россию, которой явно угрожала война. В тридцать девятом году на Рождество родители пришли к консенсусу. Мамочка решила сделать отцу подарок – поездка в Москву. Там жили пожилые родители отца, друзья его молодости. «Только, – предупредила мама, – мы едем ненадолго, недели на две».