Юлия Нифонтова - 12 самых страшных тайн

Уставшие, но довольные служки БЕСа разбежались по номерам отдыхать. Их сменили модуляторы – персонал рангом повыше. Им предстояло систематизировать правильным образом ту разномастную бешеную энергию, которой только что до предела накачали данное помещение.

По четырём углам рассадили неподвижных, как изваяния, сверхчувствительных ясновидцев. «Это наши «антенны» – своеобразные средства связи с всеобщим информационным полем», – пояснила мне горячим шёпотом продвинутая Капа. «Человекообразные антенны» расселись в позе лотоса, раскрыв ладони вверх, словно настраивая на нужную волну маленькие принимающие спутниковые тарелочки. Иногда к ним подходили модуляторы пространства и консультировались, видимо, о том, одобрена ли их работа по организации данного мероприятия Кем-то свыше.

Модуляторы с сознанием дела и согласно рангу передвигались по игровому полю подобно шахматным фигурам. Лепили из воздуха невидимые шары и квадраты, перекидывались энергетическими сгустками, то и дело, пытаясь «тучи разгонять руками».

Ближе к полуночи «прошивка» была завершена. Пространство зала, заваленного спортивными матам, было окончательно подготовлено к празднованию Дня рождения Летучей Мыши. К тому моменту я уже была в курсе, что Летучая Мышь – это утончённый, небесной красоты, трансвестит из Бангкока, «бриллиант» коллекции экстрасенсов. Само празднество также должно было, видимо, напоминать известные тайские шоу с прежней работы сверхчувствительного мастера преображений. Такой вывод можно было сделать, потому как начали появляться персонажи высшей магической касты в невообразимых карнавальных костюмах.

Свет потушили, направив на середину пустого зала разноцветные фонарики, что выхватывали яркий кружок света – эстрада была готова. В притаившейся темноте ощущались осторожные шевеления и еле слышный шёпот. На возвышении, будто сам собою вырос солидный трон. Его подсветили снизу, и теперь он ждал своего грозного хозяина, словно чёрная разинутая пасть чудовища молча намекала на неотвратимость человеческой жертвы.

Шуршали парчовые туалеты, плыли широкополые шляпы, огромные пушистые страусиные перья колыхались над мертвенно-бледными пятнами бесстрастных венецианских масок. Из темноты то возникали, то растворялись в никуда таинственные персонажи. Вот прекрасная в своей наготе, прикрытая одним лишь крохотным передником буфетчицы, промелькнула огненно-рыжая Гелла под руку с совершенно квадратным свирепым Азазелло. В длинном, до полу, простреленном кожаном плаще с автоматом наперевес вальяжно прошествовал Костя-Мафия, конкретно-реальный колдун из Одессы. Затравленный повышенным женским вниманием Казанова в дорогом, но по-холостяцки помятом камзоле, прошмыгнул, мечтая остаться незамеченным. Подвижная, словно ртуть, темнокожая супружеская парочка Арлекин – Коломбина отважно задирала долговязого и циничного Мефистофеля, австрийца-химика.

Вдруг, мерцая миллиардами бриллиантовых искорок, словно корабль-призрак, сотканный из кружев, тумана и звёзд, в зал вплыло Его Высочество Летучая Мышь. Воздух наполнился дурманом дразнящих ароматов инопланетных цветов и ещё чего-то непреодолимо манящего, возбуждая самые грешные желания. Огромный узорчатый веер такого же стального цвета, как и весь туалет, прикрывал лицо неземной красоты. Из высокой причёски, состоящей из локонов, хитросплетений кос разной толщины и драгоценных камней, произрастали невероятно длинные пурпурные перья, что величественно покачивались при каждом шаге.

Невообразимо красивое и загадочное «Нечто» бесшумно прошествовало по мягкому ватному полу, как по ночным облакам. Внезапно, под восхищённые аплодисменты, эта невиданная экзотическая «птица» взмахнула широченными рукавами-крыльями и взлетела в тёмную высь, будто и не существовало больше никакого потолка и закона земного притяжения. Из чёрной дыры в параллельный мир, на ошеломлённых зрителей обрушилась лавина блесток, словно волшебный порошок фей, помогающий улететь в Небыляндию.

Видимое пространство покрыл сверкающий иней. Блёстки подсветили волшебным светом все поверхности, выхватили из лап темноты силуэты людей. Искорки наполнили воздух и жили теперь повсюду своей загадочной жизнью, наполняя пространство, летая, где вздумается, по своему разумению. Мы переместились в маленькую рукотворную Вселенную, где каждый чувствовал себя живой планетой, частью Силы высшего порядка, способной творить чудеса.

Тихая, баюкающая «заснеженный» мир, музыка резко разорвалась громкоголосыми фанфарами с некими явно восточными вибрациями. Луч света выхватил, водружённый на возвышение помпезный трон, который вот только что был пуст. Теперь на нём восседал БЕС в бордовой мантии с высоким воротником. Даже в обрамлении огромного, как павлиний хвост, воротника его голова казалась массивной, словно позаимствованной на время у каменной статуи с городской площади. Подсветка снизу, характерная для освещения административных зданий, призванная подчёркивать значимость фасадов, искажала лицо мэтра до неузнаваемости, придавая ему черты поистине адского происхождения. Массивный нос изогнулся до крайности, мохнатые брови взлетели к вискам, а остатки волос на затылке, обрамляющие внушительную лысину, изогнулись, как толстые короткие рога. Вся его кряжистая фигура была преисполнена величественной монументальности, тяжёлые складки средневекового одеяния были словно высечены из гранита.

Иллюзия, что перед нами не человек, а монумент сохранялась ровно до того момента пока «памятник», нарушая торжественную неподвижность, не начинал говорить. Наваждение моментально лопалось, как мыльный пузырь, и перед нами являлся темпераментный «итальянец» с подвижным лицом голливудского комика и резкой жестикуляцией. Застывал БЕС также внезапно, как и оживал. И тогда вновь на постаменте сидело изваяние «Люцифера в красном перед казнью грешников».

Из его пламенной речи я мало что поняла, но интуитивно уловила главную мысль: «Мы – это то, что мы думаем. Имеем только то, о чём думаем», – ещё там было много белиберды, типа: «Человек – клетка Вселенной, но и в каждой его клетке – Вселенная. И только мысль задаёт направление нашей судьбе…»

На освещённом пятачке вновь, словно вытканный из серого тумана, проявился силуэт Летучей Мыши. Пронизывающий до костей голос, который никак нельзя было определённо отнести к мужскому, либо женскому, изрёк:

– Гспа-ада, танцы до утра! Пригла-а-аша-аю…

Но никто не шевельнулся, не кинулся охмурять пару или водить вокруг именинника псевдо-народные хороводы. Напротив, люди притихли, затаив дыхание, отчего казалось, что все тёмные углы зала кишат притаившимися в тылу врага разведчиками, судорожно подсчитывающими танки и пулемёты противника.