Николай Удовиченко - Излом. Книга третья. Эмигранты. Долгая дорога домой

– Ты, Владимир, на переработку рыбы больше не ходи. Мы ее суток за двое сами переработаем, без помощников.

– Хорошо, – ответил Владимир.

Пошел к себе в каюту. В кабинете проверил показания компьютера по машинам и механизмам, все было в порядке. Присел на диван. За бортом тихо плескалось море.

Процессор “Northern Dawn”, что значит «Северная заря», вошел в пролив Хуан де Фука утром. До Сиэтла оставалось совсем немного. Георгий позвонил домой и сказал Циале, что они скоро будут у причала.

– Я уже звонила диспетчеру, он дает ваш подход на час дня.

– Да, примерно так мы и будем.

– Скорей хочу увидеть тебя. Сейчас возьмусь за пироги. Мила с Азой вчера извелись, дожидаясь папу. Мила тебе песенку заготовила, а Аза весь день крутилась в новом платье и спрашивала меня: «Мама, как я, красивая?».

– Я тоже рвусь к вам. Соскучился очень.

– К часу будем на причале. До встречи.

– До встречи.

Прошли пролив, который располагался южнее острова Ванкувер, повернули на юг. Здесь скорость сбавили. Пошли неглубокие места, согласно морским правилам судовождения здесь нельзя было идти с большой скоростью. Вокруг были разбросаны десятки мелких островов, покрытых лесом. Кое-где на островах курились дымки. Это отдыхающие на своих лодках с моторами и катерах приехали развлечься. Вот слева начал надвигаться берег, городские постройки. Уже невооруженным глазом были видны автомобили и люди. «Северная заря» вошла в узкий лиман, пошла по нему малым ходом. По обеим сторонам лимана раскинулись частные дома в зарослях садов и цветников. Потом пошли высотные дома, это был деловой центр морских компаний. Вот и причалы компании. Два юрких буксира подскочили к процессору, взяли его под борта, как красавицу берут под руки кавалеры. Георгий был уже свободен от ходовой вахты, и они с Владимиром стояли на ботдеке, смотрели на причал. На причале людей было немного. В основном жены комсостава.

– Вон наши стоят, – показал глазами Георгий.

– Не могу разглядеть. Где?

– Вон слева от красной легковущки.

– Ага, увидел. И они, кажется, нас тоже видят. Да видят, машут руками.

Владимир и Георгий тоже помахали руками. Судно плавно коснулось левым бортом пирса, матросы подали концы на берег. Гаши концов береговые матросы накинули на кнехты, матросы судна лебедками натянули, как говорят моряки – набили, концы. Спустили трап. «Да, это не встреча на Базе, – отметил про себя Владимир, – ни оркестра, ни музыки». Но цветы у встречающих были. Встречающие поднялись по трапу на борт, встречаемые моряками. Моряки целовали детей, жен, слышались приветствия и восклицания. Из встречающих Владимира и Георгия первой на борт поднялась Циала с Милой и Азой. Георгий обнял жену, поцеловал и сразу же взял на руки детей.

– А выросли то как! Да вы совсем взрослые.

– Платье, платье у Азы похвали, она специально для папы его одела, – шепнула Циала.

Георгий понимающе улыбнулся.

– Ой, какое платье у тебя, Аза! Платье прямо очень красивое, а ты в нем тоже совсем красивая!

Аза довольно заулыбалась, обняв отца за шею. Мила вдруг хлопнула в ладошки и запела по-осетински. Песенка была простой и незатейливой. Но это так растрогало Георгия, что он чуть не прослезился. Надо же, песенку выучила, да еще по-осетински.

Зарема приникла к Владимиру и всхлипывала. Она раз за разом целовала его, потом постояв, снова начинала целовать. Из глаз текли слезы.

– Успокойся, не нужно. Все уже позади, и мы вместе. Дай детишек обнять.

Он взял Русану и прижал ее маленькое теплое тело к себе. Та обхватила его шею руками.

– Папа, а мы тебя очень ждали. Мама пирогов всяких напекла. А Алан стол распилил.

Владимир взял и Алана, тот по своему обыкновению хмурил брови. И вдруг заплакал.

– Ты-то чего плачешь? – спросил Вдадимир.

– Маму жалко, она без тебя часто плакала. А стол я больше не буду пилить. И маму не буду расстраивать.

– Все, все, успокоились. А то я тоже заплачу, – сказал Владимир.

Русана немного удивленно посмотрела на него.

– Папы же не плачут, – сказала она.

Эти слова насмешили всех и сняли напряжение. Владимир с детьми на руках повел жену в каюту. Зайдя в каюту, посадил всех на диван.

– Это твой домик здесь? – спросила Русана, – Ты здесь живешь?

– Здесь я живу, и не один, а с вашими фотографиями.

Владимир указал на фотографии Заремы и детей.

– А мне здесь нравится, – сказал Алан.

– И мне тоже, – поддержала его Русана.

– Мы домой когда поедем? – спросила Зарема.

– Сейчас узнаю.

Владимир позвонил капитану и спросил его, какие его дальнейшие действия. Капитан сказал, что должен подойти береговой инженер с помощниками, которые примут судно и будут обслуживать его, потом Владимиру можно будет ехать домой. Береговой экипаж пришел минут через десять. Помощники инженера пошли осматривать механизмы, инженер посмотрел данные в компьютере. Минут через тридцать пришли помощники.

– Как? – спросил их инженер.

– Все в отличном состоянии.

Владимир и инженер подписали приемо-сдаточный акт.

– Все, вы свободны, – сказал инженер.

Владимир собрал семью, взял сумки с вещами и приготовленной в море рыбой, и все пошли к трапу. Спустились с трапа. У судна уже стояли грузовики с рефрижераторными емкостями, технолог и береговые грузчики вовсю разгружали продукцию с судна. Подошли к машине. Машины Георгия уже не было, Хугаевы уехали. Владимир посадил детей на заднее сидение, пристегнул их.

– Садись ты за руль, – сказала Зарема, – у меня от волнения руки дрожат и колени ватные.

– Хорошо, – сказал Владимир и слегка щелкнул Зарему по кончику носа, – тоже мне.

– Тебе бы так, – вздохнула Зарема.

Владимир сел за руль, и они поехали домой. Дом, где Калюжные и Хугаевы арендовали квартиры, находился недалеко, минут пятнадцать езды на машине. Приехали к дому, поставили машину в гараж. Машина Хугаевых уже стояла там. Пошли домой. Зайдя в квартиру, Владимир так был взволнован приходом и встречей, что сперва сел в зале на диван. Огляделся. Вокруг все по-прежнему, только на небольшом столике в углу лежала отпиленная Аланом ножка от стола. Владимир засмеялся.

– А это зачем хранишь? – спросил он Зарему.

– Чтобы помнил, что так делать нельзя.

– Да, это я отпилил, – сказал Алан, – я потом выброшу. Я и так буду помнить.

– Возьми и отнеси в мусорный контейнер, – сказал Владимир, – придешь и я начну разбирать сумки.

Алан взял отпиленную ножку стола и ушел на улицу. Когда он возвратился, Владимир взялся разбирать сумки. Отдал Зареме несколько больших кусков засоленной чавычи, копченой угольной рыбы и синекорого палтуса, потом подарил Русане большую морскую раковину, такую же раковину подарил и Алану.