Максим Буйко - НеГерой. Повесть о маленьком человеке

«Всё к лучшему, – успокаивал он себя, – сколько бы я там ни сидел – яйцо б не высидел. Надо меняться. Двигаться куда-то…»

Матвей лукавил. Ему было страшно, потому что он ничего толком не умел. Всё, чему научился Матвей за свои тридцать три года, – это вовремя говорить нужные слова и писать ненужные письма; ловко уворачиваться от конкретных задач и раскладывать на столе бумаги так, что казалось – он по уши загружен работой; моментально переключать окна браузера и за секунду менять фривольный развлекательный сайт на строгий интерфейс корпоративной почты.

Еще Матвей мог писать отчеты. Красивые отчеты с диаграммами и графиками. Однако с реальностью они соотносились примерно так же, как прогноз погоды по телевизору и за окном.

Но так было не всегда. Когда-то он был активным и быстрым. Хватался за любую возможность узнать что-то новое. Стремился решать проблемы нестандартно и креативно. Хотел расти карьерно и профессионально. Жаждал новых целей и перспектив.

Микроволновка засигналила, оповещая о завершении разогрева.

Матвей вытащил тарелку, сунул в суп ложку. Помешал его, обнажая скрытые картофельные утесы и разгоняя дрейфующие островки коричневой фасоли. И вдруг вспомнил, как начинался его путь во взрослую жизнь.

После школы Матвей собирался поступать на юридический факультет СПбГУ. Одноклассники на переменах важно перебирали названия знаменитых вузов. Чаще всего звучали московские – МГУ и МГИМО и питерские – СПбГУ и Финэк. Матвей не хотел отставать от других и гордо называл СПбГУ. Диплом престижного вуза казался бессрочным пропуском в успешную сытую жизнь.

Послешкольная реальность безжалостно перечеркнула планы Матвея. Конкурс в СПбГУ был такой, что без глубоких знаний или солидных денег нечего было и пытаться стать студентом.

За десять школьных лет знаний Матвей не накопил. А его родители – не накопили денег. Они жили скромно. Это была та самая скромность, которая издали почти неотличима от бедности.

В качестве компромисса родители предложили Матвею подать документы в малоизвестный вуз, название которого состояло из нескольких трудновыговариваемых аббревиатур. Совсем не то, что он хотел, но зато – бесплатно и рядом с домом. Матвей немного подумал и согласился.

И поступил.

Просто не было альтернативы. Платить за учебу родители не могли. Остаться со скромным школьным аттестатом, когда одноклассники начнут пятилетний забег за дипломами, было стыдно и страшно. Что делать, если вдруг не поступит, совершенно непонятно. Оставался один выход – поступить. Не так уж редко страх поражения становится фундаментом достижений.

Учиться было просто, особенно если ничего не делать. Матвею запомнилось, как с первых дней преподаватели монотонно читали лекции и снисходительно разглядывали первокурсников на семинарах, с профессиональной точностью выявляя потенциальных оболтусов.

Разочарованный школьными результатами, Матвей решил в институте серьезно взяться за учебу и блистать на курсе исключительно пятерками.

И, действительно, сначала он учился. Дословно записывал лекции, расплачиваясь за это тем, что конспекты получались почти нечитаемыми. Готовился к семинарам, с трудом разбирая свой почерк. От и до выполнял домашние задания.

Порой приходилось брать тетради с конспектами у сокурсниц. Каким-то образом они умудрялись записать то же самое, что и он, но при этом понятно и разборчиво. Женщины умеют совершать маленькие бытовые подвиги.

Надолго его не хватило. Увы, в дополнение к аттестату Матвей вынес из школы еще и неумение и нежелание учиться, и этот скверный багаж стал первым препятствием на пути к новой мечте о красном дипломе, повышенной стипендии и славе лучшего студента курса.

Не добавляли рвения к учебе и скучные, неинтересные предметы, которые вылетали из головы сразу же после отметки в зачетке, и, главное, программа их курса, настолько устаревшая, что даже от учебников несло затхлостью.

А потом вообще стало не до учебы. Девушек на курсе было значительно больше, чем парней. Осмотревшись, Матвей мысленно разделил сокурсниц на три группы: обычные, симпатичные и красивые. Последних было немного, в основном преобладали симпатичные. Из них ему больше всех понравилась Оля.

Она была длинноволосой, пухленькой и веселой. Приветливо улыбалась Матвею, когда тот обращался к ней с каким-нибудь вопросом. Не протестовала, если Матвей садился рядом на лекциях. Вежливо посмеивалась его неуклюжим шуткам.

Как-то после занятий Матвей проводил ее до метро. И, ощущая, как дрожат и сжимаются внутренности, пригласил на свидание.

Они несколько раз встречались по вечерам. Матвей с удивлением обнаружил, что Оля не умеет целоваться, и начал лихо обучать ее первому подростковому таинству. Оля не догадывалась, что весь предыдущий опыт Матвея базировался всего на одном «гаражном» поцелуе. Обучение она приняла благосклонно, и даже с некоторой готовностью. Однако дальше дело не пошло. Руки Матвея, искавшие большего, сразу же непреклонно отстранялись. В эти неловкие моменты они как будто менялись местами, и Ольга казалась старше и опытнее его.

Матвей не останавливался, был терпелив и настойчив. Однако Оля оставалась верна себе. Его это не обижало. Напротив, ее неприступность казалась Матвею признаком правильной девушки. Неправильную Риту, которая полгода назад была для него бесстыдно доступна, он старался не вспоминать.

Но вдруг всё изменилось: их встречи неожиданно прекратились. Однажды Матвей увидел, как Оля идет за руку с их однокурсником, Егором. В юношеской системе координат это была бесспорная измена.

Матвей не стал объясняться с Олей и тем более драться с Егором. Драться он ненавидел с детства. А девушек на курсе было еще много. Обнадеженный низкой конкуренцией, Матвей просто перестал приглашать Олю на вечерние прогулки, а в институте вел себя так, словно они не были знакомы.

Оля легко и без сожаления продолжила встречаться с Егором. «Наверстывает, – неприязненно подумал Матвей, – до меня точно никого не было… И целоваться не умела… Ну и пусть».

Воодушевленный легкой победой, Егор заважничал, видимо, ожидая, что Оля так же легко согласится и на желанное продолжение. Однако спустя несколько недель по его обескураженному лицу Матвей понял, что Егор наткнулся на такую же непробиваемую оборону.

Существует теория, что в каждом человеке есть черты какого-нибудь животного. Если это так, то Оля однозначно была кроликом – мягким, забавным, веселым и бесполезным: гладить можно сколько угодно, но приручить не удавалось.

Оставшись без пары, Матвей начал выбирать новый объект для ухаживаний.