Виктор Девера - Храм любви. Книга 3. Шаг в бездну

© Виктор Иванович Девера, 2019

ISBN 978-5-4496-9183-5 (т. 3)

ISBN 978-5-4496-1957-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда молодой человек увлекается дамой и, отдавшись порыву сердца, теряет голову, это всем понятно. Когда это делает взрослый мужчина, говорят: седина в бороду – бес в ребро.

Так, находясь в горьком уединении с компьютером, он почти взахлеб прочитал ее небольшой роман. В душе появились некоторые сомнения. Подперев голову рукой и немного подумав, вдруг заговорил и не заметил, что разговаривает с собой, как будто бы с ней.

– Нечего себе «Леди грез». То ли сказка – то ли о-е-ей, как по промежности косой. Хотя … – он снова задумался. – Реальность как фантастика? Сомневаюсь, имеет ли право быть такой случай? Несомненно, наступила и на религию, и на сотворение мира. Если все книги мира являются продолжением Библии, то тут, похоже, наезд на нее, и небесная молния может быть неизбежной. Нельзя исключить и нерукопожатной ситуации автору. Можно не соглашаться. Можно поспорить, но почему бы не быть и такой точке зрения, ведь есть и историческое, и философское обоснование. Отчего мужчина может быть неосуждаемо развратным донжуаном, а женщина нет? Может быть, рассуждения порой излишни, но таков ее стиль, а в русской литературе я подобия не знаю, и в мировой, кажется, глубокого раскрытия святой тематики женского целомудрия нет.

Нет, он не мог утверждать, что фантастическая и мистическая реальность сюжета была написана небездарно, хотя и имелись некие сюжетные недостатки. На них можно было не обращать внимания, так как она отвечала задачам литературы искать истину и представляла новый взгляд и подход к попытке раскрыть ее. Несмотря на это его так и подмывало что-то исправить, хотя это, скорее, было дело автора и издателя. В основном увидел в нем много серьезных и далеко не простых для ее возраста размышлений. Для него однозначно работа была своеобразной, смелой и не лишенной смысла. Почему она находилась в мучительных сомнениях по поводу публикации, не понимал. Более того, автор, казалось ему, продолжал их спорные религиозные размышления. По ходу чтения он в своем блокноте карандашом даже сделал замечания для беседы с ней, по которым хотел бы, чтоб она скорректировала текст.

«Мир должен придерживаться красоты и любви как высшей формы ее проявления, а с кем и как, это для него было не вопросом, который пыталась решать она, – так, сам с собою, продолжал размышлять он. – Поставлены под сомнения родственные отношения и поднята пыль традиционной морали человеческого сознания. В романе это хорошо и критически освещено, и чего еще надо, не знаю, – по-прежнему продолжал размышлять он. – Беда, наверно, в том, что поставлены под сомнение общепринятые традиционные устои. На Западе от этих проблем уже давно сходят с ума во вседозволенности. Поет революцию нравственности, но художник должен быть революционером. Многие революционеры выросли из творческой элиты. Так как с детства ненавидела насилие, то и сейчас в творчестве продолжает выполнять эту миссию, хотя насилие и проявление силы всегда были аргументом принуждения к согласию и даже к сексуальному выбору в гаремах животного мира. Сила и ее воспроизводство в потомстве – всегда гарантия выживания в природе, и курица убегает от петуха лишь для того, чтоб понять, что он еще ого-го. Бежит же петух для порядка, а любит тех, за которыми бегать не надо, и потому и самка бежит, сопротивляясь для приличия. Любовь, – полагал он, – должна быть контролируемой формой общения и чтоб не рождались чупакабры, как в его сказке, которую показал ей он, когда была в гостях».

Здесь он начинал спорить уже с самим собой. Отогнав эти мысли, говорил себе, что попытки сделать из имеющегося материала что-то другое могут привести еще к худшему варианту. Видно, это ее и волнует. Найти же издательство, которое могло бы издать ее, делом было несложным, были бы деньги.

«Будут ли читать? – задавал он себе почти вслух скорее риторический вопрос. – Хотя эротика для пикантности в романе представлена, да и действий как бы было достаточно. В этом смысле надежда на интерес читателя сохранялась, но на большие деньги она надеется зря», – решил он.

Тут он вспомнил из ее рассказа, что хотя не за этот, а за другой сюжет ей как будто были обещаны какие-то деньги. «Может быть, воспользоваться для продвижения? – спросил он себя и тут же отказался от этой мысли, вспомнив, что того человека она, с ее слов, покарала магической смертью. – Может быть, и это все ее домыслы, сложный человек, но, безусловно, не бездарна», – решил он.

Если бы он сам раньше занимался литературой, он без колебания бы взялся, чтобы как-то ее еще подкорректировать и улучшить сюжет, чтоб обойти острые углы, но это было бы уже его произведение. Нет, он всегда неплохо знал литературу и сам иногда писал свои песенки. Однако был убежден, что рифмовать слова в наше время при желании может каждый грамотный человек. Тут требовались только некий опыт и душевные обстоятельства. Род его прошлой деятельности и семейные заботы давно убили в нем зачатки писательского таланта, а с этим и желание к серьезному прозаическому творчеству.

Пробудить дремлющие в нем способности мог лишь сильный эмоциональный всплеск. В момент своих размышлений он еще не знал, что этот эмоциональный вихрь его уже подхватил. Какой-то неведомой силой его душа сливалась с ее душой. Под впечатлениями прочитанного он плыл в размышлениях, как ежик в тумане из известного мультфильма, и не думал, что глаза, слова и песни могут обладать магической силой. Этот туман без страха насилия его уже подсознательно принуждал к любви. Перед его глазами вновь появился ее образ, будто какая-то кармическая связь в мыслях делала его слабым и управляемым.

Он, вспомнив ее предложение жениться, покрутил головой, будто пытаясь освободиться от ненужных, навязчивых размышлений, и вдруг сконцентрировался на этом. «Жениться, жениться, жениться…»

Он всегда говорил себе, что умная женщина обычно плохая хозяйка и для семьи не годится. Домашнее рабство – это не их стихия. Свободу от него могут дать только деньги с домохозяйками, а к этому он был не готов. Другой случай – мудрая женщина. Такая никогда не посмотрит на мужчину с высоты своего ума. Она даже свой ум постарается сделать гордостью мужчины, а свою заботу – радостью для дома и мужа.