Виктор Девера - Храм любви. Книга вторая. Леди грёз

© Виктор Девера, 2019

ISBN 978-5-4496-1956-3 (т. 2)

ISBN 978-5-4496-1957-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Право господина» Василий Паленов, 1874

«Право первой ночи» Жюль-Арсен Гарнье, 1872

Краткое содержание

Сюжет романа начинает развиваться в больнице между лечащим врачом и его слепнущим пациентом, который влюбляется и в снах признается в этом ей. События проходят в снах и воспоминаниях довоенного и военного времени. Трагедия заключается в том, что в отношения любви включается осознание разности в возрасте, ревности коллеги и нетрадиционное целомудрие женщины. По ходу сюжета женщина-врач расстается со своим целомудрием ради мифического прозрения мужчины путем наложения повязки из девственной крови ему на глаза. Соединение всех этих обстоятельств ведет к трагедии.

Читателю

Читатель, многоуважаемый читатель, самый строгий и бескомпромиссный, только вы можете сказать, жить или не жить этому нестандартному роману. Сюжет романа составляет философско-эротическая трагедия девственной любви, рассказанная в стихах и прозе.

Поднята, можно сказать, щепетильная тема, требующая особого раскрытия, осмысления и такта, которая потерю невинности традиционно делила жизнь девушки на «до» и «после». В настоящее время она уже становится товаром, если не привилегированным правам хозяина, как в старые времена.

Порой кажется, и не стоило, как обычно в романах акцентировать внимания на этой теме. И что делать? Все-таки поднята, скорее к своему несчастью и разочарованию, так как чувствую шквал недовольства приличной публики. Что в романе удачно, неудачно? Вам решать.

Примите извинение за назойливое вступление и за интимную откровенность, которой не удалось избежать по сюжету романа.

«Встать! Суд идет!»

Собравшиеся встали, и когда суд уселся, все вновь сели. Прокурор зачитал обвинительное заключение. Потом дали слово потерпевшей, или скорее основной свидетельнице.

Молодая женщина лет тридцати в черном платке, повязанном на голову как берет, стала рассказывать историю произошедшей трагедии. Конечно, она воспроизводила историю не так подробно, но подробности она и её окружение раскрывали как просто в беседах, так и следствию. Для ясности читателям все они включены в ее повествование этой истории в суде.

– Я увидела его первый раз в стенах своей глазной больницы, – рассказывала она. – Он поднимался по лестнице. Со своим врачом из ординатуры мы обсуждали текущие проблемы по новому поступлению больных. Обратив внимание на двух симпатичных женщин в белых халатах, седовласый, но стройный мужчина пошутил:

– Говорят, что после отбоя здесь мужчин переводят в женские палаты. Это правда?

Я, повернув голову и с безразличием посмотрев на него, несерьезно ответила:

– Не знаем, не знаем, а в какое отделение вас положили, у вас это может быть и правдой, но в нашем отделении одни пенсионерки. Зачем они вам?

– Неужели ничего путного нет? А я губы раскатал, – ответил он и как будто смутился. Встретившись с моим взглядом, улыбнулся и прошел дальше. Потом опять остановился и, уже лукаво улыбаясь, обратился как будто ко мне.

– Скажите, солнышко, а тем, кто с утра Мальвина, а к вечеру Буратино, отдельной палаты не выделяют? У меня в мужской палате по утрам бюстгальтеры будут рваться. А сны – ну просто авария: с вечера кого-то насилую, а утром в них уже рожаю.

Моя напарница, усмехнувшись, ответила ему:

– Не переживайте, мы это устраним и лишнее обрежем, проблем не будет. Будете как все, тем, каким поступили.

– Вот так всегда, всех под одну гребенку, даже Змей Горыныча и Химеру в одну палату положите.

Я помахала ему рукой в знак того, чтоб он удалился и не мешал. Он скрылся за дверью.

Как глазной врач и хирург нашей бесплатной больницы, уже давно привыкла к разным людям, поступающим к нам на лечение. Вся наша больница была похожа на большой конвейер. Люди месяцами ждали операций, одну две недели лежали и выписывались, их места занимали другие. Ко всем им я выработала себе правило – относиться внимательно и с уважением, даже если поведение их могло показаться странным. Через мои руки прошли сотни людей, и я практически выделить и вспомнить кого-нибудь никогда не могла. Только сложность операции, которая требовала особого подхода и вызывала интерес в моей научной и практической работе, выделяла в памяти человека. Точнее, я помнила случай решения проблемы, а не самого человека, такова специфика работы каждого врача.

К моему удивлению, мужчина, с которым мы встретились на лестнице, оказался пациентом, приписанным на лечение ко мне, и я ему должна была делать операцию. Это выяснилось, когда я зашла в ординаторскую и начала вести осмотр своих больных. Как обычно, сначала знакомилась с историей болезни, тут вновь вошел он и задал опять дурацкий вопрос:

– Тут в одной из палат у некоторых больных повязки ниже пояса и сзади. Неужто вы им операцию на глаза делали через прямую кишку?

– Да, – ответила я ему, – мы делаем так операции, если глаз и язык растет не оттуда, как положено у всех. По блату и вам можем сделать такую же. Я распоряжусь, и вам сделают клизму прямой кишки, а заодно и мозговой оболочки, чтоб чушь не несли. Садитесь к прибору, покажите мне свои глазки, я их посмотрю.

– Я стесняюсь, – опять съязвил он, но покорно сел на стул передо мною.

– С языком и юмором у вас, кажется, все в порядке.

– Вы мой лечащий врач?

Я подтвердила его догадку и представилась по полной форме. Мужчина внимательно посмотрел на меня и перекрестил.

– Какая молодая, хоть галстук подвязывай, пионерка. У меня язык поломается сказать Ксения Андреевна – Ксюша, и дай вам бог удачи.

Осмотрев всех остальных, добавил:

– Я вообще, кажется, в пионерский лагерь попал. Галстуки хоть всем подвязывай. Расплывусь от такой красоты, как манная каша от масла.

Кто-то из присутствующих врачей усмехнулся. Моя напарница, сидевшая недалече, добавила:

– Это не значит, что к врачу можно обращаться только по имени. Это выражение неуважения.

– Да вы все красавицы, принцессы, и вам подойдет только ласковое обращение, – ответил он и уже после осмотра назвал меня опять «солнышком».