Сергей Миронов - Домочадец

Я кивнул, подав первый признак жизни.

– Между прочим, это Джулия! – представила Стэлла напористую подругу, принявшуюся изучать меню в папке с золотым тиснением.

Джулия, а проще Юлия Одинцова, была студенткой факультета романогерманской филологии Калининградского университета и, к слову, одной из переводчиц господина Шмитца. Стэлла держалась в тени своей привилегированной подруги и приближённостью к VIP-персонам похвастать не могла. Они были абсолютно разные – взбалмошная, без конца ёрзающая на стуле в клубах табачного дыма Стэлла и прагматичная, с карьеристскими замашками, компенсирующими проблемы с бесцветной внешностью, Джулия.

(И всё же на Джулию она не тянула. Я никак не мог увязать это имя, предполагающее всестороннюю душевную утончённость его владелицы, с красноватым круглым лицом, оснащенным продолговатыми плоскими очками, над которыми густо торчали раскосые, совиные брови. Добавьте сюда ещё короткие толстые пальцы в безумном каскаде крупных колец с вкрапленьем янтаря, и вы получите Юлию Одинцову – любимую переводчицу Вальтера).

Похоже, что и Джулия серьёзно разочаровалась в моих внешних данных. Квартирант Вальтера представлялся ей высоким черноголовым мужчиной с вьющимися глянцевыми волосами, ниспадающими интригующими завитками на томное загримированное лицо актёра из популярного бразильского сериала.

Тем не менее Джулия преодолела брезгливость к невзрачному хранителю кирпичной реликвии Вальтера. Она сумела вернуть себе нормальный деловой тон и даже перешла к остротам. Рвавшаяся же на танцы Стэлла относилась ко мне безразлично. Она была занята затянувшейся дегустацией сухого вина и не замечала моих открытых вопрошающих взглядов в свой адрес и не чувствовала скользящих прикосновений моего потного локтя к её изумительному блестящему запястью. Джулия руководила нашим спонтанным застольем: заказывала бутерброды, вино и салаты.

– Господин Шмитц говорил мне, что летом в его доме будет гостить некий родственник из Петербурга, – сказала Джулия, накручивая на вилку непокорный проводок спагетти. – Но то, что это будешь ты?..

В её застекленных прищуренных глазах вспыхнули огоньки недоумения.

Я был уверен, что она не догадывается, какие отношения нас связывают с Вальтером. Она считала меня временщиком, сезонным туристом в балтийских краях, которому посчастливилось отдохнуть у моря в респектабельном особняке с прислугой. В лучшем случае Джулия считала меня русским немцем, попавшим сюда на летние каникулы благодаря усилиям немецкой диаспоры в Санкт-Петербурге, премировавшей меня за успехи в учёбе поездкой на отдых в бывшую германскую провинцию.

– Так кем ты приходишься Шмитцу? – Джулию распирало растущее любопытство. Он что, действительно твой родственник?

– Он женат на моей матери.

– Ах, вот что! – воскликнула Одинцова и щёлкнула зажигалкой над моим бокалом. Стэлла тоже взялась за сигарету и удивлённо сжала губы в вишнёвый комочек, да так, что мне захотелось её поцеловать. Мои собеседницы переглянулись.

– Так это с ней он приезжал сюда весной? – полюбопытствовала Стэлла, перестав вторить шёпоту известного певца, замелькавшего на экране телевизора.

– Возможно. У меня нет сведений о матери с весны, – сознался я и бесцеремонно осмотрел маленькие округлые выпуклости под розовый сетчатой кофточкой Стэллы. Её не смутил мой наглый взгляд. Наоборот, она почувствовала себя увереннее и про себя отметила, что и этот странный аляпистый тип, имеющий солидные связи, не отстаёт от других её поклонников и падает перед ней ниц, прося пригреть на груди его пребывающую в сомнениях и глубокой любви душу.

– В апреле я видела Шмитца с одной милой дамой. – Джулия перешла к пиву и жадно поглотила треть пол-литровой кружки Beck's. Ловким языком она слизала пену с пухлых губ. – Весной знакомый затащил меня на собеседование в какое-то совместное предприятие. Им нужны были секретари со знанием немецкого и переводчики. Я думала, что не пройду по конкурсу. Но через неделю мне позвонили и срочно вызвали в Дивногорск. Я пришла в дом Шмитца и застала его там с красивой женщиной лет сорока пяти. Я встретила их в гостиной на первом этаже. Они лежали на широком диване приблизительно так, как Леннон с Йоко Оно когда-то ласкались в постели на виду у журналистов. Они не застеснялись меня, оторопевшую от страха, и даже предложили кофе. Так вот, получается та женщина была твоей матерью…

Годился ли я в сыновья такой страстной умопомрачительной женщине? Тем не менее я был её единственным сыном, имевшим весьма отдалённое сходство с её эффектной наружностью. «У красивых женщин рождаются красивые сыновья. Таков закон природы, – любила повторять разведённая подруга Анжелы, пользуясь случаем унизить меня перед матерью в моё отсутствие. – Взять хотя бы сына Софи Лорен. Чудо-юноша, хотя по всей видимости, ещё мальчик. Но каков взгляд! – Элина мечтательно кружилась в кресле, осматривая серый потолок, на котором, казалось, вот-вот должны были проступить магические черты её молодого идола. – А эти вьющиеся волосы с шоколадным отливом… А руки… руки прирождённого музыканта».

– Ну и как тебе наш городок? – продолжала пытать меня Джулия.

– Ничего. Чистый воздух. Много зелени, особенно впечатляют сосны и главное – море, – сказал я, глядя на Стэллу, за которой пришли два ухажёра. – Жизнь у моря приносит тихую радость и успокоение.

– Не уверена, – возразила Джулия. – Так говорят все приезжие. – Она кивнула Стэлле, чтобы та шла наверх. – Ненавижу Балтийское море. Грязное и холодное. Зайти в воду – проблема, на пляже – никаких развлечений. А если зарядят дожди, на улицу вообще выходить не хочется. Сидишь дома или вечерами в подъезде слушаешь сплетни про своих знакомых от их друзей. Вот тебе и всё балтийское лето, – поморщилась Джулия. – Это вот этим плясунам – она имела в виду забывшуюся в диско-ритмах Стэллу – море действительно по колено. Думаешь, им нужна солнечная Ibiza? Ничего подобного. Им и здесь хорошо. Главное, чтобы хватало водки и жратвы. Тогда море будет приятным в любую погоду. Мне, кстати, наплевать на их развлечения, – снова поморщилась Джулия. – Мне нужен результат. В жизни ничто не должно проходить впустую. Даже сегодняшний вечер. – Одинцова посмотрела мне прямо в глаза, и от её морозного дерзкого взгляда мне стало не по себе. – Кто знает, может, наша встреча когда-нибудь принесёт положительный результат. Я помогу тебе, а ты поможешь мне. От этого нам станет лучше обоим. Согласен? – уже доверительно, но, соблюдая дистанцию, спросила Джулия.

Я невольно кивнул.

– Тогда за встречу! – она подняла полный бокал и первой чокнулась со мной. – И будь здесь поаккуратней с людьми, – посоветовала она назидательно, но без умысла напугать. – О том, кто ты такой, языком не болтай и не зови в дом первого встречного. Не думай, что о твоём тёмном бытии знаем только я, Стэлла и домработница Шмитца. Это не так. У нас здесь и сосны с ушами, а у жителей – длинные языки, утончённый слух и прекрасное зрение. В эйфорию от бурных пляжных знакомств не впадай. Они, как правило, быстротечны и, кроме выброшенных на ветер денег, подмоченной репутации и венерических болезней, ничего не приносят.