Аррен Кода - С.О.У.Л.

***

– Опаздываешь, – строго сказал Димка, когда я появился на Третьем острове – третьей снизу площадке высокой металлической башни с лифтами и лестницами, ведущими на разные уровни. Мой друг ждал меня у остановки флаера, зябко кутаясь в сине-зелёную ветровку.

– Сам знаешь, работа… – я виновато развёл руками. В этот момент к остановке подлетел переполненный флаер, и мы поспешили втиснуться в него, локтями прокладывая себе дорогу к хвостовой части.

Всего за девять с половиной минут мы с Димкой добрались до нужного района. Выбравшись из флаера, мы тут же оказались в толпе, спешившей на посадку на обратный рейс. Несмотря на большое скопление народа, было тихо, если не считать топота многочисленных ног. Почти у каждого человека половину лица закрывали ви-очки, позволявшие превратить сумерки в ясный солнечный день. Из крошечных волновых проигрывателей-бусин, скрытых в ушах прохожих, лилась тихая и приятная волновая музыка. На фоне всех этих людей мы с Димкой выглядели чересчур бледными и суетливыми. Нырнув в одну из полутёмных арок, мы поспешили вниз по эскалатору, ведущему на Первый уровень.

Станция метро «Электрозаводская» была почти необитаемой. Старый вагон стоял на путях; он был весь разрисован разноцветными граффити, двери были закрыты, за исключением одной, в передней части.

Мы с Димкой вошли внутрь. Первым, что я услышал, было тиканье. Приглядевшись, я увидел в полумраке помещения множество часов, развешенных вдоль стен. Их было несколько сотен. Большие и маленькие, круглые и квадратные, часы несинхронно отмеряли секунды, и тихие щелчки сливались в мерный стрёкот, похожий на пение гигантской цикады.

– Добрый вечер, – вежливо сказал Димка продавцу, неторопливо вышедшему из глубины вагона. Это был типичный житель Первого уровня: бледное лицо, потрёпанный серый комбинезон, щетина на впалых щеках, усталый взгляд.

– Вы коллекционируете часы? – спросил я, чтобы завязать разговор. Продавец сдержанно кивнул.

– В наше время, когда настоящее измеряется часами, а прошлое то и дело наступает на пятки, все что-то коллекционируют, – сумрачно отозвался он.

– В прошлый раз, когда я заходил сюда, у вас были музыкальные диски, – сказал Димка. – Они ещё остались?

– Несколько десятков. Но остались только совсем старые, созданные людьми, а не роботами. Если вы пришли за творчеством «Al-149», то ошиблись адресом.

– Нас интересуют старые. Дайте взглянуть.

Продавец ушёл в полумрак вагона и вскоре вынес пыльную коробку, в которой плотно, один к одному, стояли компакт-диски в блестящих футлярах. Такие полностью перестали выпускать еще в двадцатые годы.

– Не густо. – Димка быстро перебрал диски, выкладывая их на пол.

– Чем тебе не нравятся «Imagine Dragons»? – я повертел в руках плоскую коробочку. – Или, вот, «Radiohead»…

– Ты что, Рому не знаешь? – усмехнулся Димка. – Если мы подарим ему на день рождения что-нибудь моложе «Металлики», он будет не слишком рад.

О, да. Наш общий друг Роман всегда был очень трепетным в выборе музыки.

– Вот ещё. – Я протянул ему диск, на обложке которого красовалась чёрно-белая фотография престарелого Кита Ричардса.

– Это его лучший сольник! – встрепенулся продавец. – Не пожалеете.

– Но две тысячи пятнадцатый год… – Димка покачал головой. – Рома что-то там говорил про новейшие релизы старых групп… впрочем, ладно. Он всё равно обожает «Rolling Stones».

– Пятнадцать кредитов! – с улыбкой сказал продавец.

Я мысленно присвистнул. Пятнадцать кредитов! Для сравнения, на пять из них среднестатистическая семья может спокойно прожить неделю. Однако мы с Димкой были готовы к тому, что придётся раскошелиться, поэтому даже бровью не повели и отсчитали нужную сумму.

Продавец, видимо, был поражён нашей сговорчивостью. Он долго и старательно заворачивал диск в плёнку, словно это была хрустальная ваза.

– Вы прибьёте его на стену? – вдруг спросил он.

– Что, простите?

– Ну, знаете, сейчас в моде радужные круги, их используют для украшения интерьера, – объяснил продавец. – К примеру, позавчера приходили молодые люди, которые потребовали целую коробку дисков, чтобы оформить ванную. Я взял с них баснословные деньги… – мужчина вздохнул.

– Нет-нет, – сказал Димка, – мы будем слушать этот диск.

– Тогда я сделаю вам скидку, – улыбнулся продавец. – Ведь если у вас есть дисковый плеер, вам приходится тратиться на его обслуживание…

Старый приёмник Роман раскопал на какой-то барахолке. Когда-то на нём можно было крутить кассеты и диски, но теперь аппарат был сломан. Он мирно пылился на полке до тех пор, пока его не увидел Димка. И уже тем же вечером ячейка на Четвёртом уровне наполнилась звуками музыки.

– А всего-то и надо было заменить пружину и перепаять пару проводов, – сказал тогда наш изобретательный друг, любовно поглаживая приёмник по блестящей крышке. Уж чего-чего, а пружин и проводов в его запасах всегда было предостаточно.

В общем, со станции мы уходили с довольными ухмылками: покупка обошлась нам куда дешевле, чем мы предполагали.

– Пройдёмся до кафе? – предложил я. – Я угощаю.

– Пойдём, – согласился Димка.

Ближайшая забегаловка была на маленькой площади, опоясывавшей башню острова. Протолкнувшись через вращающиеся двери, мы уселись за самый дальний столик и принялись рассматривать меню на экране, вмонтированном в стол. В результате сделали выбор в пользу белковых коктейлей: Димка – со вкусом киви, я – со вкусом орехов. Робот с подносом быстро доставил наш заказ. Я приложил свою карточку к сенсору на его туловище. На чёрном головном дисплее появилась улыбающаяся рожица.

– Приятного аппетита! – проскрипел робот.

– Спасибо, – снисходительно отозвался я.

– Знаешь, – после продолжительного молчания сказал Димка, – когда мы были в том магазине, я кое-что вспомнил. Мне недавно приснился сон…

– Тебе снятся сны? – удивился я. – Странно, ведь мозгочипы мешают нам их запоминать.

– Просто мозг отвыкает работать без подпитки, – ответил мой друг. – Но ты прав, сны мне действительно почти не снятся, я сам удивился.

– Рассказывай.

– Слушай. Мне снилось, что я стою на перроне где-то за городом. Кругом тёмная ночь, только свет фонаря пробивается сквозь крону дерева. Я стою не один: за спиной у меня человек, который всё время курит. И вдруг от рельсов раздаётся музыка. Совсем незнакомая. И всё же в ней есть что-то такое, отчего сердце рвётся на части. Тот человек, что курит, подходит ко мне и говорит: «Это звучит наше потерянное время».

Димка замолчал и снова принялся за свой коктейль. Я озадаченно смотрел на него. Рассказ вызвал во мне необъяснимую тревогу. Как будто что-то вот-вот должно было произойти.