Аррен Кода - С.О.У.Л.

Сейчас мало кто поймёт чувство, охватившее нас троих. Современные люди, привыкшие не поднимать голов от земли, которую они видят в ярких красках через ви-очки, пожмут плечами: солнце? Что мы здесь не видели? Его нет в нашей жизни, оно слишком тускло, слишком скучно, ему нельзя приказать изменить свой цвет или уйти за горизонт. Никому и в голову не придёт восхищаться им. Восхищение не рационально. И точка.

Быть может, мы – последнее поколение безнадёжных романтиков. Глядя на чудовищных размеров небоскрёбы, закрывавшие небо, на крошечные по сравнению с ними авиамобили, мчавшиеся по шоссе; глядя на бесконечное ущелье между двумя рядами зданий, терявших свои очертания в туманной мгле, мы физически ощущали величие этих острых лучей, пробившихся сквозь городской лабиринт, чтобы на несколько мгновений отразиться в наших глазах.

Золотые, янтарные, медовые, медные, алые – такими стали безликие стены, на чьём фоне потускнели и утратили блеск мерцающие рекламные щиты. Я смотрел на лица своих друзей и видел на них собственное выражение удивления, восхищения и безмятежной радости.

Солнце нырнуло за дальний небоскрёб, и сияющий туннель погас – лишь вдалеке несколько домов продолжали пламенеть, словно факелы.

– Это чудесно, – тихо сказал Димка. – Спасибо тебе, Рома.

– Есть всего лишь несколько дней в году, – сказал Роман. – Когда солнце оказывается на таком уровне, что его можно увидеть отсюда. Я случайно узнал об этом. В тот день, в первый раз, я плакал. Вы только не смейтесь…

Мы и не думали смеяться.

Роман принёс большой ржавый железный бак.

– Можно развести костёр, – предложил он. Мы с Димкой одобрили его идею. На крыше было довольно прохладно, да и сумерки уже сгущались – в нижнем городе темнеет рано.

Синеватые и лиловые языки пламени заплясали на длинных брикетах химического угля. Мы сидели вокруг костра прямо на траве и грели протянутые ладони.

– Почти как в юности, когда ездили с друзьями на шашлыки, – улыбнулся я. – С ума сойти, сколько лет прошло с тех пор…

– Жаль, шашлыков сейчас не пожарить, – вздохнул Роман. – Нормального мяса у меня давно не водится, а соевые брикеты просто рассыплются при нагревании.

– У меня есть немного хлеба, – вдруг сказал Димка. Порывшись в карманах просторного комбинезона, он вынул пластиковый контейнер, где лежало несколько аккуратных ломтиков белого белкового хлеба. – Конечно, это не совсем то…

– Чёрт возьми, Димон! Где ты всё это достаёшь? – Рома был восхищён.

– Это дневной паёк механика. Когда целый день проводишь под авиамобилем, не всегда есть время сходить в столовую, – Димка протянул нам плоские квадратные кусочки.

Белковый хлеб совершенно пресный. Есть его можно, если ты действительно очень занят, поэтому не особо заботишься, что кладёшь в рот: жуётся – и ладно. Однако в жареном виде он оказался вполне съедобным. Рома нанизывал хлеб на кусок толстой проволоки и держал над бездымным пламенем.

– Вот и ещё одну традицию возродили, – улыбнулся я, когда с трапезой было покончено.

– Кстати, о традициях… – Димка поднялся и медленно подкрался к Роману. – Кое у кого сегодня день рождения…

– И? – с опаской спросил Роман.

– В этот день полагается дёргать за уши.

– Не-е-ет! Только не это! – наш именинник сорвался с места и попытался убежать.

– Толик, держи его.

***

В начале осени Ромин авиамобиль приказал долго жить. Эта старая развалюха с крыльями уже несколько месяцев еле передвигалась; моторы ревели так, что слышно было на соседнем уровне; машина то и дело рыскала в воздухе, и поездка всякий раз превращалась в экстрим.

Мы с Романом сидели на складных табуретках в одном из подземных цехов компании «Sun Steel», что занималась ремонтом и сборкой лёгких транспортных средств. Естественно, он не мог отдать свою машину, пусть и в конец убитую, в руки кому попало, поэтому у него был самый надёжный и проверенный мастер.

– Система сдохла, – лаконично произнёс Димка, выкатываясь на грави-доске из-под днища авиамобиля, поднятого над полом на специальных крепежах. Наш механик был великолепен. Сине-зелёный защитный костюм из жаропрочной нано-ткани, огромные ви-очки с зеленоватым отливом, закрывавшие половину лица на манер дайверской маски. На руках у Димки были толстые жаропрочные перчатки, на кончиках пальцев и ладонях которых горели крошечные светодиоды.

– Что, совсем всё плохо? – вздохнул Рома.

– Совсем, – Димка сдвинул очки на лоб и с наслаждением почесал переносицу. – Двигатели, правда, в отличном состоянии. Что говорить, это же «Аютомак»…

– Плюс в них вмонтированы усилители от «Шарп», – добавил Роман.

– По правде говоря, эти усилители не давали никакой мощности, лишь увеличивая силу трения.

Они ещё минут пять вдохновлённо спорили на тему того, какая из систем лучше. Я мало что понимал.

– В общем, ясно, – констатировал Роман. – Капитальным ремонтом здесь и не пахнет, так?

– Починить, в принципе, можно, – пожал плечами Димка. – Если мы с парнями возьмёмся переделывать обходную систему, заменять изотеновые фильтры и ставить новые выхлопные трубы…

– Понятно, лучше продать, – отмахнулся Рома. – Я давно хотел новый авик.

– Как скажешь, – Димка отправился к кофейному автомату, стоявшему в углу цеха. Вернулся с большой кружкой «Кофеина-16». Я с любопытством рассматривал его перчатки.

– Слушай, а для чего тебе лампочки на пальцах?

– Это не просто лампочки. Рядом с ними вмонтированы микрокамеры. Они посылают сигналы прямо на мой мозгочип, и я могу буквально «видеть» руками.

– Здорово! А можно примерить?

– Сейчас. На них индивидуальный код… – Димка на несколько секунд сосредоточился, глядя перед собой, затем снял перчатки и протянул мне. – Тут стандартное подключение, как к любому прибору с поддержкой майндвеба.

Я натянул перчатки, активировал устройство и рассмеялся. Ощущение было очень забавным. У меня как будто стало пять пар глаз, немыслимым образом складывавших изображение в единую картинку. Причём своими двумя я стал видеть очень плохо. Зато теперь я мог оценить находившиеся передо мной предметы с точностью до десятой доли миллиметра. Проведя пальцем по обшивке авиамобиля, я увидел, что в ней есть мелкие поры и пузырьки воздуха – такова структура особого нано-сплава, очень лёгкого и прочного, который используется во всех летательных аппаратах нового поколения.

– Тал, ну и видок у тебя! – усмехнулся Роман, о существовании которого я уже успел забыть. Эксперимента ради я «взглянул» на него руками и чуть не упал от удивления. Мой друг был разрозненным, я видел его лишь частично, но очень подробно. Но самым странным было то, что Рома виделся мне почти прозрачным и как будто бы в несколько слоёв. Я мог видеть его сосуды и суставы и что-то вроде… сияния? Едва заметного, дрожащего в порах его тела…