Алексей Кононов - ЛОГИК

Путник не отличается гостеприимностью. Он жаден до всего на свете. Особенно до заблудших существ, оказавшихся в нем по воле злого рока.

Впрочем, мистический город – последнее, что меня сейчас волнует.

– Думаешь, убить меня сразу или все-таки попробовать разобраться в ситуации? – насмешливо уточняет скиталица по имени Луна.

Треснувшее ребро болит, добавляя некоторой серьезности выражению моего лица.

– Как твое настоящее имя, скиталица? – вопреки ее ожиданию мирно спрашиваю я. Хотя убить ее сейчас было бы самым логичным.

– Кая, – говорит она и, чуть помедлив, добавляет, будто решив расставить все точки сразу: – Я – дочь Лео, вождя интуитов.

– Те ледяные глаза…

– Да, это отец убил твою мать.

Ярость вспыхивает, почти не подчиняясь разуму, даже боль от сломанного ребра уже не чувствуется с такой силой, как прежде. Я жесткой хваткой беру ее за шиворот, будто передо мной сам Лео, а не его дочь.

Но девчонка остается спокойной, более того, ее сузившийся взгляд говорит о том, что ей и самой есть за что ненавидеть меня да и всех логиков, вместе взятых.

– Румаи уже уничтожил Лео, – произносит она, опустив глаза. – Так что ты не сможешь отомстить. Прости.

– Думаешь, это что-то меняет? – взрываюсь я, но затем понимаю: меняет.

Всем известно: войну развязали логики. И сделали это не в первый раз. Тому была вполне естественная причина: чем меньше по Небу бродит интуитов, тем сильнее логики. Эволюция и стремление к силе всегда были у нас в крови. Такова наша холодная природа.

Интуиты же, в противоположность нам, – горячие, чувствующие создания. Их силы также угасали, если рядом появлялись мы, но они не стремились устранить помеху, наоборот, хотели сотрудничать. Всегда.

Мы постоянно тренировали свою нечувствительность к миру, они же чувствовали его как ни одно другое живое существо. Все логики полагают, что быть интуитом – означает отдаться на волю чувств и переживаний. Для нас это прямой путь лишиться силы. Мы изначально устроены иным, прямо противоположным, образом, а потому не можем существовать вместе на одной планете.

– Наворожить ту палку, которой ты огрела Падальщика, наверное, было очень сложно?

Злиться на девчонку не было никакого смысла, поэтому я постарался успокоиться. Она – не ее отец. Да и он просто защищался. К тому же скиталица спасла мне жизнь. Трижды. А оставить такое без внимания я не мог.

– Ты даже не представляешь, насколько! – едва заметная улыбка появилась на губах Каи.

– Но как же ты меня тогда отыскала? Падальщик ведь должен был заметить преследование.

– Скрыла свой запах и, соответственно, присутствие, хотя он в итоге все равно вычислил, кто я такая. На минимальную ворожбу моих сил хватало, однако только на парапете они вернулись почти в полной мере и, чувствую, теперь не уйдут, даже если мы вернемся назад. А мы вернемся.

– Как такое возможно? Твои силы должны быть полностью подавлены, – удивился я, поеживаясь от очередного порыва ветра.

Мы сидели на крыше высокого явно не из этой реальности здания, пытаясь укрыться от холодных потоков за ограждением. Иногда казалось, что ветер в Путнике умеет разговаривать, и сейчас он сетовал и злился, выражая свое нетерпение. Чего он хотел? Бес его знает.

– Я сильная, Кира. Сильнее, чем ты думаешь. И мне многое пришлось вытерпеть, чтобы прийти сюда и найти главного убийцу Крестострела. Хотя мне и в голову не приходило, что ты окажешься сыном Верховного, – стуча зубами от холода, выговорила Кая. Наконец ей надоело терпеть настырные потоки, как будто специально задувающие в то место где мы сидели, и, наворожив теплый уютный плед, она с наслаждением закуталась в него.

Я смотрел на нее с нескрываемой завистью.

– Залезай, – пригласила она, откидывая одну сторону пледа, чтобы я мог уместиться рядом, – сейчас не до принципов. Вдвоем мы согреемся гораздо быстрее.

Секунд пять я пристально изучал Каю, сосредоточенно обдумывая ее предложение и выискивая в нем потаённый смысл. Особое внимание на руки этой девчонки: не прячется ли там ржавый гвоздь, который уготован моей шее.

Все-таки ненавидеть интуитов и быть по отношению к ним враждебными – в крови у любого логика.

И только после того, как она показала мне открытые ладони, распахнула плед и состроила презрительную гримасу, означавшую: «Вот, смотри, ничего нет, кроме теплого пледа. Никаких заточек, кинжалов и даже тайной ворожбы!», ген агрессивности во мне на время утихомирился, уступив место желанию наконец согреться.

Вурдалак меня дери! Видели бы это логики – убили, не раздумывая. А те, кто из четвертой парсы, вообще издохли бы на месте – сложившаяся ситуация явно выходила за грань разумного и дозволенного и была на пике высшего абсурда.

Покорившись обстоятельствам, я заполз под плед, ощущая теплое прикосновение плеча Каи. В блаженной неге, охватившей мое тело, зубы наконец перестали выбивать дробь, и теперь стало возможным залечить ребро.

Ветер возмущенно взвыл. Явно был недоволен своим бессилием перед находчивостью скиталицы.

– Расскажи мне все, – попросил я, прикладывая руку к ребру и сосредоточиваясь на ощущениях. Срастить кость – процедура не такая уж сложная: всего-то ускорить обмен веществ в крохотной области, и организм быстро доставит к ней нужные элементы.

Кая посмотрела на меня в задумчивости.

– Не знаю, с чего начать, – наконец произнесла она.

– Например, с того, зачем интуитке понадобился убийца вроде меня, – подсказал я.

– Нет, не вроде тебя, – возразила она, натягивая плед повыше, – а именно ты!

– Как это? Ты же не знала о моем существовании.

– Не знала, но мне было известно, что если пойду в Пирамиду Золтуса, то встречусь с тобой. Как видишь, даже придуманное имя помогло. Ты ведь неравнодушен к нему, как ни отрицай.

Я презрительно хмыкнул.

– Так звали мою мать. Она снится мне каждую ночь, и каждый раз я вижу, как ее убивают. А потом…

– Потом ты не в состоянии себя контролировать, – подсказывает Кая.

Киваю.

– Так и есть, это невероятно сложно. Вместо меня всем управляют боль и гнев. Я становлюсь логиком, который лишен всего, кроме этих двух чувств. Но тогда, в баре, приступ был более чем сильный. Видимо, я принял тебя за свою мать и не смог сдержаться. Да и не хотел, если честно.

– Поэтому проявил неимоверную силу. Остановить время в таком радиусе даже на войне никто не мог, – Кая говорит это совершенно серьезно и, похоже, знает цену своим словам.

Я испытываю странную смесь гордости и стыда.

– На уготованном мне судьбою пути уже была эта встреча. Ведьма дала пророчество, в котором сказано, что убийца приведет меня к цели, – когда Кая упомянула ведьму, по всему Путнику пронесся громовой рокот, хотя туч на небе было не так уж и много. Да и не тучи это были – громыхал сам город.