Екатерина Костина - Дневник Личности

– Любась, ты вот скажи мне откровенно, – откинувшись на стул, начал Умник, – почему ты не стала видным деятелем?

– В смысле? – не поняла, но в глубине души уже догадывалась, о чем будет разговор, Люба.

– Почему ты не стала делать карьеру, добиваться успехов, мой потенциал не использовала на полную катушку?

– Ха-ха-ха, – засмеялся Веселый – Мозг, ты себя слышишь? Или может тебе напомнить, как ты себя вел во время учебы в школе и в институте? Совсем память отшибло?

– Да ладно, не гогочи, – отрезала веселого брата Люба. – Знаешь, Ум, где-то в глубине души это был осознанный выбор. Ну, как бы я это так почувствовала.

– Ни фига себе! Люб, у тебя совесть есть? То есть ты намеренно оставила меня в дураках? – Мозг начал заводиться.

– Эй, Умник, потише здесь, – возмутился Философ, – ты на Любку не наезжай, лучше послушай ее, да внимательно.

– Умничка, вот скажи, что такое карьера?

– Карьера – это последовательное успешное развитие в определенной области, с соответствующим этому развитию денежным и иным материальным вознаграждением. Как-то так.

– Вот именно! В определенной области! То есть остальное бесчисленное количество областей, которые не менее интересны, остаются «за кадром». Может тебе и кажется, что ты лишен этого «развития», то только потому, что большинство окружающих тебя людей идут именно этим путем. Нам бы всем, – Люба обвела взглядом братьев, – было слишком тесно в столь узком пространстве. На самом деле, ты всегда развивался. Только не так стандартно, как это происходит у всех.

– Ну, давай, порадуй брата, – Мозг сложил руки на груди и скептически посмотрел на Любу.

– В детстве, когда ты научился читать, тебя невозможно было оторвать от книг. Ты перечитал за время учебы в школе всю домашнюю библиотеку, Детскую Городскую, и начал осваивать Областную, присовокупим сюда Большую Советскую Энциклопедию, которая во всей своей красе стояла у нас дома. Одно но: классику ты не читал. А если точнее, то очень сильно избирательно. Здесь, видимо, постарался Фил.

Люба вопросительно посмотрела на Философа.

– Ну да. Сложно было представить, что школьник способен понять всю глубину произведений Толстого или Гоголя. Всему свое время.

– Поэтому, в общем-то, тройка была более чем достаточной оценкой по литературе.

– А как же мое замечательное выпускное сочинение?

– На свободную тему? – улыбнулась Люба. – «Тема красоты в произведениях классиков»? Или как там она звучала?

– Ну, да, по произведению Заболоцкого «Некрасивая девочка». Я еще там четверостишье присовокупил после полного анализа стихотворения, – мечтательно затянул Умник.

– Да, Ум, не оценили твоих стараний, – рассмеялась Люба.

– А вот почему, интересно?

– Мы этого никогда не узнаем. Да и какая разница? Школьный курс литературы ты больше чем на тройку не знал.

– И что дальше?

– Дальше был институт. Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь с уверенностью скажет, что ты хотел быть строителем, но из-за того, что математика была твоим коньком, выбора особенно не было. Профессия достаточно реальная, хоть и не очень популярная в то время. Тем легче было поступить.

– А почему ты тогда меня не напрягала?

– Уж не знаю, Умник, моя ли ошибка в этом была или так благосклонно сложились звезды, но я очень трепетно отношусь к окружающим нас людям. И знания ты черпал исключительно у тех людей, у которых черпать их было интересно не только с профессиональной точки зрения, но и по жизни.

– Ага, ты вспомни, Ум, препода по вышке! – Веселый, как и Люба, ностальгировал по студенчеству с удовольствием. – Заходит ОНО – невысокое угловатое существо, с черными грязными волосами, одетое во все черное, с черным рюкзаком через левое плечо и, не глядя на аудиторию, поворачивается к доске и начинает что-то бурчать себе под нос.

– Да, Анна Александровна. Я десять лет не мог вспомнить ее имя, а вот, само всплыло, – заулыбался Ум.

– Какие тут знания, о чем ты? Однако, вспомни, пять баллов по строительной механике, которая, кстати, была продолжением курса сопромата. Вот ты тогда удивлялся как, оказывается, все просто и сколько денег можно было сэкономить. И дело лишь было в качественном преподавателе. Потом товарищ Берлин, который вел строительство ГЭС и который таки заставил тебя полюбить гидрологию. Помнишь, как ты на ночь читал учебник и тебе формулы казались какими-то фантастическими персонажами, появившимися в результате любви кого-то с кем-то. А ведь это все из-за того, что тебе было с ним интересно общаться. Он рассказывал, как они с молодой женой ездили строить ГЭС в Сибирь, как жили в бараках, как там же родили дочку, о чем разговаривали с друзьями у костра, о чем мечтали… Одно здание, в котором ты учился – особняк Мусина-Пушкина на Разгуляе чего стоило! Жаль, что институт теперь оттуда съехал.

– Но ведь после законного трояка на дипломе я больше не учился.

– Не учился? – засмеялась Люба. – Наверное, не учился. Ты познавал. Причем настолько себе в удовольствие, что даже этого не замечал. И до трояка, и после.

– Как это?

– Ну, например, общага. Книги тебе там уже, конечно, читать некогда было. Зато сколько интересных персонажей, которых ни в одной книге не найти. Красота, раздолье для изучения! Напротив семья беженцев из Нагорного Карабаха. Слева парень из Северной Осетии, дальше маргиналы, потом русско-армянская семья. Ребята из Дагестана, выше этажом работяги с Украины и Молдавии, дальше по этажу наши студенты и студентки. Их характеры, уклад жизни, вероисповедание, привычки, желания – все на виду. И все общались, вместе пили, дружили. Что б ругались, не помню. А когда за мной залетный дагестанец с ножом по этажу бегал за то, что я его на три буквы послала, весь коридор высыпал на защиту. А тетя Валя, которая зарабатывала тем, что пекла пироги на общей кухне. Первое, что ты делал, возвращаясь из института – варил кофе и с сигареткой шел на кухню потрепаться с ней. Она рассказывала о своей жизни: как ее распределили в Москву, а мужа в Ереван и она поехала за ним. А все ее однокурсники, которые остались в Москве, получили квартиры. Потом они с семьей были вынуждены вернуться в Москву и теперь им приходилось ютиться на 18 м2 общаги с туалетом в конце коридора с двумя разнополыми взрослыми детьми, – Люба задумалась. – Вот она, цепочка: решения, их последствия, судьба… Много было интересных людей, много интересных судеб!

– Да-а, тогда я почти всему и научился, все-таки общага – это концентрированный мир, особенно такая необычная, как была наша, – Мозг стал отходить. В конце концов, жизнь действительно удивительно прекрасна и бесконечно интересна, несмотря на то, что многим так не кажется, – кстати, умение решать, казалось бы, не решаемые задачи тоже оттуда.