Екатерина Костина - Дневник Личности

– Не жестоко, – ответил за Любу Мозг, – им, если пинка не дашь, каждые пять минут будут бегать и плакаться как у них ручки замерзли, как у них ножки замерзли. У тебя что, в детстве ничего не мерзло, когда мы часами по оврагам лазили? Зато когда выбора нет – и на санках, и на ледянках катаются, и крепости строят, и в снежки играют. У детей должно быть здоровое детство, спортивное. А не телевизионно-планшетно-компьютерное. Этой гадости они и потом переедят. Зато к вечеру – красота! Шашлычок на морозе сделать, хлебушек на костре пожарить, кружку горячего чая прямо на горке выпить! И перед сном мульты! Нет ни криков, ни споров, ни ругани. Все довольные и счастливые засыпают безмятежным сном.

– Да, Илюш, ты заметил, если еще пару лет назад они возмущались, то теперь их не заманишь домой. Сами уже фонарь на улице включают и после ужина идут в хоккей играть.

– Конечно заметил, я ж тоже с ними рублюсь периодически, – Илюха любил бывать на даче – там было полное раздолье. Хоть по лесным буреломам лазай, хоть на велосипедах с детьми кто быстрее гоняй, хоть в догонялки играй, хоть в хоккей.

– Да, но это еще не все. Окончательное понимание к нам ко всем пришло после того, как мы сделали старшему прививку АКДС, будь она неладна.

– Это удивительно, – заговорил Философ, – накануне мы смотрели какой-то репортаж, где после такой прививки заболел какой-то ребенок коклюшем. Там еще все симптомы подробно описывались и показывали, как бедная мама плакала от безысходности и ужаса, а врачи были холодны, как лед к ее страданиям.

– Так часто с нами бывает, Фил, Господь предупреждает, – Люба вздохнула. – А через три дня старший заболел треклятым коклюшем.

– Да уж, поволновались сильнее, чем с ложным крупом, – Умнику не так давно удалось отойти от переживаний. Ведь выбор стоял остро: либо вызывать скорую и отдавать ребенка на откуп врачам или не вызывать и брать всю ответственность на себя, понимая, если что – вина целиком и полностью на тебе.

– Я выбрала второе. Но это был кошмар. Когда среди ночи малыш начинает кашлять со спазмами, с рвотой. Когда лицо синеет и опухает, а белки глаз становятся красными от лопнувших сосудов. Лицо меняется настолько, что ты перестаешь узнавать своего ребенка. Он не спит, ты не спишь. Самой страшно, а его нужно успокоить.

– Ну, слава Богу, вылечили, – Фил обнял сестру.

– Помнишь, Ум, как мы в поликлинику с ним пришли и нам сказали, что это простое ОРВИ?

– Да, я им тогда доказывал, что это самый настоящий коклюш со всеми типичными признаками, но нам поставили диагноз ОРВИ и выгнали от греха подальше. Я тогда был сильно зол на всю систему и наехал на ни в чем не повинную медсестру в садике, а она мне взяла и все объяснила. Оказывается, в поликлинике есть план по болезням, который превысить никак нельзя, поэтому они и не ставят коклюш. Поэтому же при критической массе носителей туберкулеза в городе, у нас по документам все нормально. Статистика.

– Вот тут-то у меня все пазлы сошлись.

– Устроила ты мне тогда мозговой штурм!

– Да, тогда отчетливо стало понятно, что единственный человек, кому нужен твой ребенок – это ты. Я сейчас не беру в расчет пап, бабушек, теть и других родственников, потому что конкретно у меня в семье за здоровье отвечаю я. Никому, ни-ко-му твой ребенок не нужен. Ни его здоровьем, ни его благополучием, ничем, что касается твоего ребенка, не озадачен ни один человек на свете. И государство, а с ним вся система здравоохранения не заинтересована в том, чтобы ребенок был здоров. Иначе все рухнет. Не на ком будет испытывать новые «вакцины», некому будет продавать лекарства, незачем будет держать такое количество врачей. Экономика встанет. С образованием, кстати, то же. Я захожу в школу, где семь третьих классов и шесть первых плюс вторые и четвертые и вижу биомассу находящуюся в абсолютно броуновском движении. Не вижу ни одной личности, ни одного горящего взгляда, только тоска и мечта о планшете. А в загоне около охраны стоит подобная, только выше ростом биомасса, свято верящая каждому слову учителя, готовая принести в жертву собственное чадо, лишь бы быть обласканным и послушным. А этот учитель записки в дневнике пишет с ошибками. И если ты не с ними, ты против них. Ты не в системе, не под контролем.

– С тех пор никаких прививок. Простая, полезная пища. Лук, чеснок, имбирь с детства. Спорт, силовые нагрузки, здоровый сон. Шашки, шахматы, пазлы, лото, домино. Конфеты по праздникам, мультики по выходным. Планшеты, компьютеры, приставки под запретом.

– И пусть говорят, что я злая. Пусть говорят, что детей эксплуатировать нельзя. Плевать. Иногда кажется, что государство должно что-то давать детям, мальчикам, ведь потом оно заберет их в армию или, не дай Бог, на войну. Нам не надо, только бы не трогали.

– Убью любого, кто встанет у нас на пути, – Илья очень любил мальчишек, – а в армию они пойдут, потому что это тоже развитие и опыт. И на войну, если нужно, пойдут. Потому что кроме государства есть Родина. Я прав, Люб?

– Прав, Илюш, прав. Не всем это, правда, нравится.

– Ну и Бог с ними, со всеми.

– Ребят, заговорились, выходим!

Все выскочили из троллейбуса.

– Ну чего вы не дали мне поприкалываться над психичкой? – Перейдя дорогу, обиженно поджал губы Веселый.

– Весел, не место это для твоей буйной радости. Ювенальной юстиции у нас хоть официально нет, но дух ее витает. И каждый врач, воспитатель или учитель наверняка подписывал контракт на работу, где есть пункт об обязательном информировании соответствующих органов о неподобающем поведении родителей. И кто потом будет доказывать, что ты просто хотел посмеяться?

Все замолчали, погруженные каждый в свои мысли. До дома оставалось несколько сот метров пешим ходом. Мир был восстановлен, осадок остался.

– Любань, а что ж мне им всем говорить, когда я слышу эти дурацкие высказывания типа «нечего было рожать» или «в такое тяжелое время и рожают», того хуже «аборт надо было сделать». Ты представляешь, Илюх, не было б у нас мелкого! Глянь, красавчик какой!

– Да не дай Бог!

– Есть замечательная притча, Ум. Пришла как-то мама пятерых детей к сельскому священнику за благословением на аборт. Говорит: «Батюшка, благословите! Не сдюжим мы еще одного ребенка поднять. И так пятеро по лавкам. Еще один рот не прокормим!» А батюшка ей отвечает: «Тогда убей старшую дочку. Сколько ей, 15? Ну вот, пожила, да и ест уже много. А этого оставь. Что ж невинное дитя и света белого не увидит?» И ушла женщина, и долго каялась в своих злых намерениях. У нас-то младший прямо в разгар очередного экономического кризиса появился. Только вот кризисы приходят и уходят, а дети остаются. Кстати, я на себе ощутила поговорку «Бог дает детей, дает и на детей». Когда старший родился, вместе с ним появились деньги, и мы купили землю; когда родился средний, мы переехали с окраины ближе к центру, увеличив жилплощадь. Но этих-то мы планировали. А вот когда нежданчик мелкий родился, мы построили дом и теперь там полное раздолье и им, и нам. Так что, в общем-то, детям спасибо сказать надо. Благодаря им мы живем и развиваемся.