Сергей Масленников - Бегство на Восток. Роман-предсказание

И что мы получили взамен?

Мы получили многократное увеличение преступности – и именно от населивших наши города мигрантов; волны террора, прокатившиеся по странам; глобальные изменения в законодательствах практически всех стран Европы в пользу пришлых народов, да-да, именно так – народов, а не групп беженцев, как нам впихивали в головы наши правительства, и, как следствие, – практически уничтожение наших законных прав, то есть основных норм и правил, которые были выработаны нами веками – всё было уничтожено менее, чем за пять лет!

В результате осуществления этого, так называемого права выбора, пытаясь спасти страны от охватившей страны преступности и террора со стороны мигрантов, правительства европейских стран видя, что ни полиция, ни вооруженные силы не справляются с ситуацией, пошли на беспрецедентный шаг – выпустили из тюрем преступников, заручившись их согласием на борьбу с мигрантами. И что же произошло? А то, что после выхода их тюрем, блатные, плюнув на договоренности с правительствами, взялись за своё и только увеличили волну преступности в Европе.

Как только уголовники покинули тюрьмы, туда тут же вселились мигранты, захватив их самовольно и спасаясь тем самым от терактов «белой армии». И мы получили хорошо укрепленные крепости с враждебной нам культурой, бытом и жизненными ценностями. Те же тюрьмы, которые не успели захватить салафиты, были захвачены, спасавшимися от сексуального террора, белыми гетеросексуалами. Так возникли первые белые гетто. Все попытки властей выкурить и одних и других оттуда привели к ожесточенным боевым столкновениям, но эти крепости так и остались за захватчиками!

А «белый террор»? Его волна прокатилась по Европе и Америке в конце десятых после серии страшных терактов, устроенных последышами ДАИШ (игил – организация, деятельность которой запрещена в РФ), уничтоженной русскими в Сирии. Удары были нанесены «БЕЛОЙ АРМИЕЙ» (крайне правая нацистская группировка, в которую входят только белые жители – прим. автора) по местам компактного проживания мусульман. Наиболее изощренной местью было следующее – захваченные пленники демонстративно уничтожались перед камерой, а их трупы тут же заворачивались в свиную кожу и хоронились с точностью до наоборот, как положено у мусульман. Всё ЭТО было выложено в сеть и это видели сотни миллионов людей. И пошло и поехало – взаимные уничтожения, нападения, взрывы, смерть и геноцид в чистом виде!

Свобода…. А вот Вам и еще один пример свободы выбора: наши собственные перегибы в плане толерантности и терпимости, которые выразились в секс-терроре начала двадцатых – преследование гетеросексуалов, свобода секса для всех и вся, пример – кабинки для секса, которые стоят в городах с начала десятых годов, пропаганда инцеста и педофилии, регистрация браков с животными, с вещами и, самое страшное – с детьми! И прочая прочая….

– Погодите, а семья, – раздался вопрос Мари, – а как же институт семьи, который является краеугольным камнем и основой общества?

– Да не стало такого института! Развалу стран и уничтожению морали способствовали результаты работы ювенальной юстиции – институт семьи в странах Европы за полтора десятилетия был полностью уничтожен этими организациями. Поток детей, отобранных из гетеросексуальных семей и переданный в гомосексуальные превысил все разумные размеры и в конце десятых – начале двадцатых передавать стало некого! После этого, рожденные от суррогатных матерей дети практически все передавались в семьи геев и лесбиянок. Противостояние между гетеро и гомосексуалами настолько обострилось, что стали возникать вооруженные конфликты и, так как первых было гораздо меньше, они были вынуждены спрятаться в гетто!

И всё это происходило одновременно – засилие мусульманского мира и окончательное моральное разложение коренных жителей европейского континента…. Вот он – результат свободы во всех её формах!

В наступившей внезапно тишине Джону показалось, что все слышат, как бьется его сердце – настолько он был возбужден и разгорячен вспыхнувшим спором.

– Мари, а откуда Вы, – вдруг раздался голос самого молодого участника беседы, если можно было так назвать то, что происходило за столом. Патрик смотрел прямо в глаза Мари, не отрывая горящего взора от её лица. Он ждал ответа. Впрочем, его ждали и остальные. Затянувшееся молчание замерло в воздухе и в наступившей гробовой тишине было слышно, как за окном качается и поскрипывает на ветру ветка. Всем казалось, что напряжение, повисшее в столовой, сейчас взорвется каким-то неожиданным и страшным образом. Три пары были устремлены на девушку, которая сидела на диване, с гордо поднятой головой и выпрямив спину. Её широко открытые глаза горели зеленым огнём, грудь вздымалась от учащенного дыхания и было видно, что она приняла вызов и сейчас, как вдруг показалось Джону, – грянет буря. Неожиданно её лицо побелело, глаза закатились, голова резко запрокинулась назад, и она напряглась всем телом, одновременно сползая с дивана на пол. Джон кинулся к ней, но его успел опередить Пол, и они уже вдвоем осторожно положили её на диван. Судорожные движения, выступившая пена на губах, неестественно выворачиваемые руки явно говорили об эпилептическом припадке.

– Держи её и постарайся повернуть голову набок, – крикнул Джон и метнулся к столу. Он схватил половник с достаточно толстой деревянной ручкой и осторожно разжав стиснутые зубы девушки, вставил его между челюстями, которые тут же впились со страшной силой в рукоятку. Сдерживаемая Полом, она почти беззвучно дергалась под его руками и лишь нечеловеческое прерывистое мычание рвалось из её полуоткрытого рта. Повязка на голове сползла и почти закрывала лицо. Длился приступ несколько минут, не более и вот она наконец успокоилась, её тело обессилено осело, и она затихла. Лицо порозовело, дыхание становилось всё спокойнее и чище, хрипы прекратились, и она уснула, отвернув голову к спинке дивана. Джон поймал, выпавший из её рта, половник с глубокими следами зубов на ручке и присел рядом с ней на пол. Пол, подождав немного, отпустил её тело и устроился неподалеку за столом.

Напряжение, царившее в комнате до этого, спало и всем стало как-то неловко за нападение на единственную представительницу слабого пола, которое привело к таким последствиям.

– Чего это мы, – пробурчал Пол, – накинулись на неё всей стаей, а мужики? Каково же ей – одной против всех. Вот она и скопытилась…

– Кто же знал, что больная, – виновато произнес Джон, – и ты прав, увлеклись…. Мы просто устали от того, что творится вокруг нас, и мы привыкли поступать и говорить так, как есть – ничего не приукрашивая, не жалея ни себя, ни других. А тут на тебе… и я не оправдываю себя, да – не сдержался, завёлся как мальчишка и понесло дурака…