Галина Вильченко - Чёрная полоса в Алькиной жизни

– Напишу, и что он тогда обо мне подумает?

– А что он может подумать? Только то, что ты хочешь родить его ребёнка, – пожала плечами Аля.

– А если я рожу, а он скажет, что ребёнок не его? Тебе хорошо говорить, у тебя муж есть…

– У меня тоже не всё так хорошо, как кажется. Мы с Кириллом пока ещё не поженились. Его мама против меня настроена. Он, конечно, надеется её уговорить, но я уверена, что у него ничего не получится. Так что придётся нам в тайне от его мамы расписываться. А у меня никого нет. Отца я помню очень плохо, он с нами не жил, но когда я была маленькая, приезжал к нам. Мы гуляли в парке и даже сфотографировались вместе: мама, папа и я. Мама погибла в автомобильной аварии, когда мне было тринадцать лет. Я с бабушкой жила, она умерла совсем недавно, осенью. Вот ей Кирилл очень понравился, она даже свои тайны поведала не мне, а ему. Я очень люблю Кирилла, а он относится ко мне как к неразумной девчонке, но мне это даже нравится. Вот только я боюсь, что его мама меня всё-таки не примет. Я же не образованная, продавщицей работаю в универмаге, в отделе верхней женской одежды. Учиться не хотела, восемь классов закончила и в ГПТУ пошла. Нас, детдомовских девчонок, в основном посылали учиться в строительные ПТУ на штукатуров-маляров. Но бабушка настояла, что бы я в продавцы шла, говорит, всегда в тепле будешь. Она у меня почти тридцать лет на стройке отработала, а мама врачом на скорой помощи работала. На скорой помощи и погибла. Пьяный идиот на грузовике врезался в их машину.

– А у меня родители на заводе работают. Папа инженер, а мама экономист. А у Паши и папа и мама в типографии работают, вот только я не знаю кем. Паша говорил, но я забыла, профессии у них мне не знакомые. Я никогда не думала, что мои родители могут со мной так поступить. Была в них уверена. Мне всегда казалось, что у нас идеальная семья. Я не помню, чтобы мама с папой ругались, даже если папа бывает чем-то недоволен и начинает высказывать маме свои претензии, она быстро и умело превращала всё в шутку. На неё даже невозможно было сердиться. Я всегда чувствовала их любовь к себе, поэтому и была так огорошена их реакцией на мою беременность. Если бы ты видела и слышала, что было у нас дома, когда они узнали про беременность, и что срок у меня три месяца, – девушка снова заплакала.

Алька гладила Юлю по волосам и молчала. Она думала, как бы отреагировала её мама, узнай, что дочка, которую она растила и лелеяла, которой ещё нет восемнадцати лет, беременна? Нет, мама ни за что бы из дома не выгнала бы, и на аборт против воли не отправила бы. Мама, мама, почему тебя нет сейчас рядом со мной? Как сейчас пригодились бы твоя любовь, опыт и совет. Алька вдруг почувствовала себя такой одинокой и несчастной, ей стало так жалко себя, что она тоже заплакала. Минут десять они обе плакали, затем успокоились, и Юля продолжила свой рассказ:

– Меня обозвали последними словами. Кричали, что сидеть с моим ребёнком они не будут, так как сами ещё молодые, образование я не получу и буду всю жизнь мыть полы и мести улицы. Мама сказала, что мне и бросать институт не придётся, так как меня отчислят за аморальное поведение. Педагог, оказывается, не имеет права рожать детей на первом курсе института. В общем, много чего говорили, я была так ошарашена, что плохо понимала, что происходит. Потом родители успокоились и стали решать, как спасти мою грешную душу и не дать загубить свою жизнь в начале жизненного пути. У меня ведь прошли все сроки, когда можно делать аборт, срок уже больше двенадцати недель. Они достали справку, что я безнадёжно чем-то больна и роды мне вредны и опасны для жизни. Я отказывалась ложиться в больницу, они пообещали выгнать меня из дома. Вот у тебя какой резус?

– Как у большинства людей – положительный. С этой стороны у меня всё в порядке.

– А у меня отрицательный, а Пашин я не знаю. Понимаешь, у меня ведь может не быть потом детей, а родителям всё равно. И что я Паше скажу? Прости, милый, я не захотела нашего ребёнка? – Юля опять заплакала.

– Юль, а ты уверена в своём Паше? Он точно тебя не бросит? – спросила Аля, подозрительно посмотрев на девушку.

– Уверена.

– Как-то у тебя всё странно: ты в нём уверена, но боишься ему написать о ребёнке, думаешь, что он его не признает. Ты, Юля, или совсем не уверена в Павле, или… – Аля замялась на секунду, – это ребёнок не Павла.

– Павла, – заверила Юля. – Вообще-то, о беременности мы не думали. Про учёбу говорили, про работу, обсуждали, где жить будем. А вот о детях не думали. У меня даже в мыслях не было, что я могу забеременеть, но когда узнала, восприняла спокойно. Моя мама меня тоже рано родила. Я думала, что если девушка забеременела от любимого парня, то парень на ней жениться, она рожает ребёнка, и они вместе живут долго и счастливо – как у моих родителей было. А тут выясняется, что не всегда парень женится на девушке, иногда он просто исчезает из её жизни, иногда заставляет делать аборт, иногда признается, что никогда её не любил, просто проводил время с красивой девчонкой, иногда клянется в любви, но детей не хочет, потому что это лишние заботы, а ему ещё хочется погулять.

– Это тебе мама рассказала? – усмехнулась Аля.

– Нет, девчонки в институте делились своим жизненным опытом. Аля, ты не знаешь Пашу! Таких парней как он, больше нет на свете. Он не только красивый, но и честный, и благородный, среди моих знакомых он такой единственный. А знакомых у меня много.

– Тогда плюнь на всё и рожай. И своему благородному Павлу напиши всю правду, пусть готовится папашей стать.

– А где мне жить? На что жить? Да и как жить? Я же ничего не умею, даже кашу манную варить.

– Поживи у меня пока, но мне кажется, когда у твоих родителей пройдет шок, они тебя и с ребёнком примут, и любить внука будут, и институт ты закончишь.

Юля удивлённо посмотрела на Альку.

– Ты это серьёзно?

– Конечно, серьёзно. Они же любят тебя, беспокоятся о тебе.

– Я не про родителей, а про то, что мне можно будет пожить у тебя.

– Серьёзно, у меня хороший дом, ты не смотри, что он частный, он лучше некоторых квартир. У меня и водопровод есть, и ванная, и газ. Это отец провёл, не сам конечно, но он это всё устроил. У нас на улице у всех всё проведено, поэтому его до сих пор благодарят, хотя даже и не знают, кто он такой и жив ли сейчас.

– Аля, но ты сама ещё можешь оказаться у разбитого корыта.

– Я верю Кириллу, но даже если и случится что-нибудь, то вдвоём всегда веселее. Ты будешь учиться, а я с детьми сидеть.

– А кто будет зарабатывать деньги?

– У меня есть скромные сбережения, я, когда пошла работать, откладывала ползарплаты на сберкнижку. И ещё у меня есть страховка детская, меня мама застраховала до восемнадцати лет, платила каждый месяц четыре рубля девяносто копеек. А после гибели мамы уже бабушка платила, хотя я и жила в детском доме. На какое-то время нам хватит. Решай Юля. И запомни, лучше сожалеть о том, что сделала, чем о том, что не сделала. Тем более, что потом детей может не быть. У меня есть подруги, Ася и Лариса, так вот, Юля, они остались одни в семнадцать лет. У них умерли родители, но и институт они закончили, и работу нашли. И ты найдешь себе работу, будешь учиться и работать.