Галина Вильченко - Чёрная полоса в Алькиной жизни

– Что, хотела такого мужика отхватить, а он сорвался с крючка в последний момент? Так тебе и надо! А то ей, видите ли, мой муж не нравится! Да, пусть он маленький, зато мой. И работа у него престижная, зарабатывает хорошо. А ты теперь помыкайся одна с ребёнком, тогда поймёшь почем фунт лиха. Это тебе наука будет, не осуждай других, честных женщин, раз сама проходимка.

– Ты сама заткнешься или тебе рот силой заткнуть? – не выдержала Марфа. – То же мне, выискалась честная, даже в больничном буфете умудряешься сахар воровать, представляю, что ты таскаешь из детсадовской кухни.

– Не твоё дело, – Александра демонстративно встала, взяла полотенце и прошлепала к умывальнику. Долго чистила зубы и, умывая лицо, громко фыркала.

– Не забудь убрать за собой, – сказала Зина, женщина, лежащая возле двери. – Воды налила, как будто здесь слон мылся.

– Вот ещё, я в уборщицы не нанималась, придёт тётя Даша и подотрёт, ей за это деньги платят, – буркнула Александра в ответ.

– Не хочешь убирать, значит аккуратней надо быть. Слушай, как ты, такая неряха, работаешь поваром, да ещё в детском саду? – удивилась Зина. – А в каком садике ты работаешь?

– В «Ромашке», и тебя совсем не должно касаться, как я работаю.

– Надо записать, чтобы не забыть, а то вдруг придётся ребёнку ходить в этот садик, так я перед твоим начальством прямо поставлю вопрос о твоем соответствии занимаемой должности. Или нет, у меня в санэпидемстанции родительница работает, надо ей шепнуть, чтобы твою кухню чаще проверяли, а то ещё подцепит малыш от тебя заразу какую-нибудь, – Зина взяла блокнот и стала что-то в него писать.

Марфа довольно хмыкнула. Ей явно нравилась эта молодая женщина. Зину положили дня три назад, чувствовала она себя хорошо, задерживаться в больнице не собиралась, от таблеток и уколов отказывалась. Валентина Андреевна пожаловалась Алёне Борисовне, та вначале ругала Зину, потом махнула рукой и сказала:

– Всё равно тебя не выпишу, пока гемоглобин не поднимется до нормы, можешь пока просто отдыхать от своих гавриков.

Так как отдыхать Зине надоело на второй день, вздохнув, таблетки она стала принимать. Работала она в школе первый год после окончания педагогического училища, учила первоклашек читать и писать. В первый же день эти первоклашки и их родители заполонили весь вестибюль и просочились в отделение. Ее тумбочка была забита фруктами, конфетами, разной домашней выпечкой, которую они приносили.

– Зина, а ты в какой школе работаешь? – спросила вдруг Алька.

– В одиннадцатой, а тебе зачем?

– Так это совсем недалеко от моего дома! Я тоже запомню, своих малышей к тебе учиться отправлю.

– Ты сперва роди, подрасти немного, а потом их в школу отправляй, – засмеялась Марфа.

– Рожу и выращу! И если сын родиться, назову Васьком, и пусть Кирилл потом локти кусает, дурак набитый. Матушку свою он слушает. Я ещё ей отомщу обязательно, карга старая, – Алька резко села на кровати, голова у неё закружилась, и она потеряла сознание.

Очнулась уже с капельницей в руке, около её кровати сидела Алёна Борисовна.

– Очнулась? Вот что, девочка моя, в таком состоянии рожать ты не сможешь. Придётся прервать беременность.

– Почему?

– Здоровье у тебя слабое, и ребёнка не родишь, и сама погибнешь. Ты же уже с кровати встать не можешь, чтобы в обморок не рухнуть. Анализы плохие, да и настроя у тебя нет, как я погляжу.

– Есть настрой, я просто резко встала.

– А почему ты не была сегодня на завтраке?

– Я не хотела есть.

– Обедать ты тоже не хотела?

– Мне Наташка с Асей приносят еду.

– Да мы накормим её, Алёна Борисовна. У меня вон, вся тумбочка снедью забита, а сегодня должны прийти Алла Градова и Игорь Артманов, тоже что-нибудь принесут.

– Так к тебе сегодня уже приходил кто-то, и кажется не раз, – удивилась Алёна Борисовна, – у нас по отделению сейчас всё время дети снуют, и как они проходят, ума не приложу.

– Они дежурство установили, решили навещать меня по очереди, по партам. А так как не все могут успеть навестить меня в больнице, вы ведь сказали, что я пролежу десять дней, то решили, утром приходит одна парта, вечером другая.

– Сколько у тебя детей в классе?

– Много, двадцать восемь.

– Это четырнадцать парт получается? Надо запомнить, и раньше, чем через четырнадцать дней тебя не выписывать, чтобы не огорчать детей. Пусть все навестят любимую учительницу, – засмеялась Алёна Борисовна.

– Ой нет, что вы! Мы же к празднику готовимся, спектакль ставим, «Чиполино». Времени совсем мало осталось, некогда мне залёживаться, они больше обрадуются, если я выпишусь. Я по ним уже соскучилась, вы даже представить себе не можете, какие они у меня все славные.

– Что, двоечников совсем нет? Что-то не верится. Я тоже в школе работаю, только у меня четвертый класс, так с некоторыми никак сладить не могу: не учат уроки и всё тут, – вступила в разговор Нина, лежащая рядом с Демченко.

– Есть, конечно, только ведь они же ещё маленькие дети, и относиться к ним надо соответственно. Я никогда не понимала, почему с малышами надо разговаривать как со взрослыми. Думаю, что всему своё время – они ещё успеют вырасти. Сейчас они с удовольствием ходят в школу, для них это игра, и моя задача состоит в том, чтобы научить их учиться, а не отбить охоту ходить в школу. Дети должны получать знания с удовольствием, а не через слёзы. Я работаю первый год, и соответственно детей мне дали тех, кого другие учителя, более опытные, не взяли в свой класс. И что интересно, среди родителей у меня в классе нет работников торговли, руководителей разного рода. Но стоит мне заикнуться о чём-нибудь, всегда найдётся помощник среди родителей. Мы и в кино ходим все вместе, дети и родители, и в театре были, вместе книжки обсуждаем, теперь вот спектакль ставим, хотим к книжкиной неделе успеть. Костюмы у нас уже готовы, правда, они из бумаги в основном, но всё равно, красивые. А читать и писать они у меня тоже неплохо научились. А вы, Алёна Борисовна, меня здесь держите. Да я у вас закисну, мне срочно нужно на работу!

– Что же будешь делать, когда уйдёшь в декрет? За год они от тебя отвыкнут. Я своих тоже люблю, но с родителями у меня сложно, они постоянно ко мне придираются. Класс у меня, как бы это сказать, отборный. Если к тебе, Зина, попали те, от кого отказались опытные учителя, то мне достался класс, наоборот, детей выбирали по месту работы родителей, и главным критерием было, что они могут достать или чем могут быть полезны. У меня сплошные товароведы, директора баз различных, есть и врачи, одна портниха. А дети их избалованы до предела. Есть один мальчик, папа – большой начальник в потребсоюзе. Мальчишка откровенно говорит, что его папа подарил директору школы шубу, и я ему должна исправить все двойки. А он абсолютный ноль, его надо специалисту показать, пока не поздно, но стоило мне заикнуться об этом, и я получила выговор за то, что плохо его учу. И он не один такой. Дети чувствуют, что я бесправна и ведут себя соответственно. Вот скажите, что мне делать? —с какой-то отчаянностью спросила Нина.