Юрий Сидоров - Своя не своя жизнь

Мотаю головой, словно стремлюсь стряхнуть с себя посетившее меня наваждение. Ладно, пора двигаться домой. Подумаешь, капилляр лопнул, всего и делов-то, а я невесть что себе вообразил. Одним сосудиком меньше, не страшно, вон их сколько в голове, мое серое вещество подпитывают! И вообще все здорово. Сегодня суббота, прогулялся я неплохо, а завтра воскресенье. Можно будет в Лосиный остров сходить, от Красной Сосны через железку полузаброшенную к Бумажному просеку податься. Может, стоит Юлю пригласить? Да, вспомнил, она же писала, что болеет, температура 37 с половиной, насморк. Ну и ладно, пусть выздоравливает, надо написать ей на сайте сегодня. Хотя Юля, конечно, звонка ждет. Знает, что не люблю я эти долгие пустые разговоры по телефону, но все равно ждет. Хорошо, приду домой, поем и позвоню ей.

За всеми этими мыслями и лес незаметно кончился. Даже толком полюбоваться не успел. Надо будет завтра в Лосином острове подольше побродить, встать где-нибудь, закинуть голову вверх и посмотреть, как плывут облака над верхушками сосен. Еще чуть-чуть и вход в метро будет, дальше мне без пересадок от «Чертановской» до станции «Алтуфьево». Хорошо, чтобы в метро место сидячее было. Устроюсь поуютнее, закрою глаза и помечтаю минут сорок.

Уже подходя к собственному дому, я остановился как вкопанный. Что же это за день такой странный сегодня! То эта чернильная молния в голове, которую никак забыть не получается, то теперь цифры на торцевой стене под крышей. Я же в этом доме почти с рождения живу, каждую мелочь в нем знаю. А сейчас смотрю как баран на новые ворота и ничего абсолютно не понимаю. Дом у нас сложен из серого кирпича, а под самой крышей выше последнего, четвертого этажа, с торца здания красными кирпичами выложен год постройки «1957». То есть был выложен, всю мою уже немаленькую жизнь был. А сейчас что случилось? Мир перевернулся? Или я с катушек слетел? Закрываю глаза, снова открываю. И так несколько раз в надежде, что наваждение уйдет и мир снова станет привычным и понятным. Не становится. Под крышей упрямо краснеют цифры «1956».

Меня прошибает холодный пот. Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Не помню, чьи это слова, похоже, уже народные. Я сейчас их про себя повторяю как заклинание. Но, видимо, заклинатель из меня фиговый. На стене под крышей упрямо виднеется последняя шестерка вместо привычной, знакомой с детства семерки. Мы ведь с ребятами, особенно с Сережкой Алтуховым из второго подъезда, сто раз в детстве лазали туда по соседней пожарной лестнице и даже руками дотрагивались до этой самой семерки без палочки посередине. А сейчас там, сколько не протирай глаза, шестерка непонятная разместилась.

Присесть, что ли, на лавочке, а то ноги уже не держат. Может, я домом ошибся? Могло такое быть, что я свой дом родной перепутал? Бред полный! Пойду во дворе около песочницы на детской площадке присяду, хоть дух переведу.

Мой путь к лавочке прервал повелительный женский голос, раздавшийся откуда-то сверху:

– Андрей, ты что, вздумал еще во дворе посидеть? А в магазин кто пойдет? У меня температура, Коля в институте еще. Давай поднимайся быстрее!

Я поднял глаза и увидел закутанную в красный домашний халат женщину на балконе второго этажа. Постойте, это же мой балкон! Только почему он застекленный? У меня же без остекления балкон, чуть ли не единственный во всем подъезде. И что это за женщина мне кричит? Откуда она в моей квартире взялась? Прямо «Ирония судьбы…» какая-то! Только в фильме квартиры у Нади и Жени одинаковые, а тут балкон с дурацким остеклением этим. И год постройки выложен другой. Сейчас, правда, торца не видно, я уже во двор зашел, но держу пари, что этот 1956-й там точно под крышей красуется!

– Андрей, ну что ты медлишь! – не унимается женщина в красном на моем балконе. – Поднимайся, я тебя жду. Холодно же у открытого окна стоять, а горло у меня так и не прошло.

Створка остекления захлопнулась. Я посмотрел на свои кроссовки и с удивлением сообразил, что все еще стою на ногах и не рухнул в песочницу. Уже хорошо. Но что вообще происходит? Это мой дом, или у меня какая-то аберрация памяти случилась? И кто эта женщина в халате на балконе? Дрожь пробежала по всему телу. Я боялся поверить, но незнакомка похожа на Еву. Даже очень похожа. Вот только вроде в волосах у незнакомки заметно седину. Но и Еву я не видел аж с девяносто пятого года. Семнадцать лет прошло! А если это и впрямь Ева? Как она оказалась в квартире, откуда вообще могла возникнуть? Ведь Ева установила для меня пожизненный запрет на общение с собой. К тому же, насколько я понимаю, она сейчас где-то в Индии, в очередном ашраме обитает, потерянный смысл жизни ищет.

Но надо подниматься к себе домой. Лучше уж сразу узнать правду, чем дрожать от неведения. А если это все-таки Ева? Как мне к ней подойти, чтобы не потерять снова навсегда? И кто такой Коля, о котором она упоминала? Бред полный!

Переступая, словно робот, ватными ногами со ступеньки на ступеньку, я сумел преодолеть два лестничных пролета и оказался перед дверью своей квартиры. Дверь точно моя, металлическая, обивка темно-зеленого цвета, даже приметные царапины все на своих местах. Стало чуть легче дышать. Толкаю дверь, она заперта. Негнущимися пальцами достаю ключи из кармана и попытки с пятой попадаю в замочную скважину. Надо успокоиться, взять себя в руки. Тем более, что ключ плавно открывает дверной замок. Все в порядке, моя это квартира, моя! А женщина в халате? А балкон остекленный? А год постройки на торце дома?

Вхожу в прихожую. Уже темновато, сумерки начинаются. Щелкаю выключателем, и у меня начинает рябить в глазах.

На вешалке висит элегантный ярко-красный женский плащ с погончиками, а внизу на подставке для обуви рядом с моими полуботинками, в которых хожу на работу, уютно разместились несколько пар туфелек.

От начинающегося умопомешательства меня спасает идущий из большой комнаты голос:

– Пришел? Стой там, я сейчас принесу список, что купить надо, а то ты, как всегда, что-нибудь да забудешь.

В оцепенении я наблюдаю появление передо мной той самой незнакомки в халате. Это же Ева, Ева! Я узнал бы эту женщину и через тысячу лет. Да, седина в волосах есть, но ее блеск придает Еве особое, новое очарование.

– Андрюша, ты что стоишь как вкопанный? Случилось что? Или устал просто? Небось весь Битцевский лес обошел! – Ева мягко касается моего плеча. – Я понимаю, что тебе неохота, но Коли до сих пор из института нету, а на ужин и приготовить толком нечего… И вообще, когда ты предлагал мне руку и сердце, то обещал меня всю жизнь слушаться! Беспрекословно! Помнишь?

– Хорошо, Ева. Сейчас схожу, – я машинально выдавливаю из себя первые подходящие слова.

Читать дальше