Виктор Рябинин - Пояс верности

Совсем уже к вечеру, когда разум возобладал над свободой нравов артистов, и они притихли, в опочивальню припожаловал кузнец. Но у Геновефы уже не было сил общения с Иохимом, хотя подспудно может быть и хотелось новенького. Однако, не смотря ни на что, кузнец был выдворен из спальни, как никчемное подмастерье. Так закончился первый день возвращения Прекрасной Дамы в своё лоно жизни.

Утром у ворот громко протрубили трубадуры, возвещая о прибытии нового гостя. Вскоре припожаловал бригадир Жерар с важной вестью:

– Мадам, – сказал он со значением, – подъёмный мост замка уже миновал ваш, павший в битвах супруг, герцог Мальбах.

– Во гробе? – вскричала несчастная вдова.

– Нет, верхом на своём верном Роллингстоне, – ответствовал с достоинством бригадир.

– Как такое возможно? И что же теперь делать? – заголосила Геновефа, прикрывая ладошкой излишне обнажённую суть.

– Циркачи! Убирайтесь вон через чёрный ход, – немедля начала спасать положение пробудившаяся Магда.– Жерар, возвращайся к воротам и продолжай нести службу по воинскому уставу, но без лишних разговоров. А ты, моё бедное дитя, надевай пояс и падай в глубокий обморок. Мы с Мартой найдём оправдание всему.

Прекрасная Дама тут же потеряла сознание и упала боком на порушенной силой собственной мысли шов пояса верности, едва приладив железяку на чресла. Верные мамки тот час прикрыли бедняжку от постороннего глаза пледом и затаились в ожидании дальнейших событий. Вскоре в покой влетел герцог, на своих ногах, но сгорая от нетерпения увидеть свою любимую супругу.

– О, моя прекрасная голубка, – вскричал он, увидев недвижимую жену, – Что с тобою случилось, если ты не в силах встретить своего рыцаря как подобает?

– Она без памяти от счастия, – тут же вмешалась Марта, – ведь оруженосец Карлис уже сообщил ей о вашей гибели на поле брани.

– Я сегодня же повешу этого труса и предателя, сбежавшего с поля брани со лживою вестью, подгоняемый единственной мыслью обладания моею Дамой, неправедно объявленной вдовой. Позвольте же мне мужскою ласкою привести мою верную супругу в чувство!

– Нет, наш герцог, – вступила в разговор и Магда, – пусть наша горлица самостоятельно придёт в чувство. Грубое пробуждение может навредить её слабой головке, и она навеки тронется своим благородным умом. Ей нужен полный покой и телесная свобода. Мы уже раздели её до возможных пределов, чтоб не стеснять корсетом дыхания, но чтобы не сдерживать ток крови во всех телесах, надобно освободить её от пояса верность, – и она отодвинула край пледа настолько, чтобы показать замок на поясе Геновефы.

– Так надо незамедлительно снять эту кольчугу, – догадался герцог, снимая с шеи шелковый шнур с ключом.

– Доверьте нам его, – поторопилась с предложением Марта, протягивая руку за нашейным талисманом верности, – мы сами приведём в чувство вашу супругу. Не ровен час, вы не справитесь с волнением, увидев обнажёнными дамские прелести, и нанесёте непоправимый вред своей Прекрасной Даме.

– Ваша правда, – согласился после минутного раздумья герцог Мальбах, передавая Марте ключ, – Я долго терпел вдали от женской ласки, поэтому ещё одна пустая ночь на одиноком ложе ничего не меняет в моей жизни. А потому, обслужите супругу без спешки, я же пойду пытать оруженосца Карлиса Сельского, чтобы со спокойной совестью поджидать рассвет на стене родного замка. Если супруга придёт в себя до восхода солнца и возжелает меня, то дайте знать. Я тогда немедля прерву все свои дела и явлюсь на зов плоти, – и герцог тяжёлым шагом покинул покои замка с распростёртым телом Геновефы в мнимом состоянии безволия и тоски.

До утра Геновефа фон Гольц приводила себя в порядок, принимая замогильный вид нетронутого никем женского организма. Марта даже предложила было сшить кое-где разъехавшуюся в стороны сокровенную плоть, но Магда остановила:

– К чему излишние предосторожности? Герцогиня не девочкой была оставлена, да и наш доблестный рыцарь вряд ли помнит размер скважины, оставленной им на время войны.

На том и порешили, подумавши в три головы. Но всё же осмотрели Геновефу с головы до ног и даже промеж них, чтобы не только следов, а даже и духу чужого не осталось рядом с герцогиней.

Герцог Мальбах тоже не терял времени даром, а чтобы развеяться и отстраниться от греховных дум пошёл проверять караулы. На мосту ему отдал рапорт бригадир Жерар:

– Мессир, – вытянувшись в струну, доложил старый вояка, – на вверенном мне объекте происшествий не случилось, за исключением срочного отбытия вашего оруженосца Карлиса в неизвестном направлении, а также насильственного выдворения за пределы замка вашими вассалами артистов цирка-шапито.

– Хорошо, – одобрил герцог доклад бригадира и распорядился:– Карлиса догнать и повесить, а лицедеев я и сам с детства не люблю. С той самой поры, когда с бродячими циркачами бежал из-под родительского крова почти до Ла-Манша, но был вовремя остановлен родительской розгой. Продолжайте, Жерар, стойко нести бремя службы, а я взойду на сторожевую башню, чтобы спокойно понаблюдать за первой звездой с востока под мирной тишиной западного небосклона.

Так и расстались друзьями. Бригадир Жерар, как молчаливый страж, командор Альба, как пилигрим с витиеватой речью. И хоть оба остались довольны, но при своих интересах.

С первым розовым рассветным лучом герцог Макльбах поспешил в опочивальню к дорогой жене, которая уже пробудилась от оздоровительного сна и приводила себя в порядок восточными мускусными притираниями и западными одеколонами с мануфактур Кёльна.

– О, моя Прекрасная и Верная Дама, – вскричал в волнении герцог Альба, увидев жену без пояса верности, – как же я скучал по тебе в дальних походах по Аравийским пустыням и Византийским кущам! Пади на грудь мою, малютка!

– Мой господин, – прошелестела Геновефа в ответ, – я тоже томилась одиночеством и была готова сойти за тобой в Аид, наложив на себя руки, когда узнала о твоей кончине.

– Зато теперь мы будем вместе до гробовой доски! – закончил мысль герцог, пламенея взором.

– И нас никто не разлучит ни словом, ни делом! – с готовностью поддержала герцогиня, тупя взор и семеня к постели, словно многолетняя постница из монастыря всесвятой страстотерпицы Гертруды.

Вот так изворотливый женский ум взял верх над слепой легковерностью мужчины. Прекрасная Дама вкупе со своими старшими наставницами победила Рыцаря. И, возможно, это был первый шаг на пути к дальнейшей эмансипации, который привёл прекрасную половину человечества не только к равноправному волеизлиянию при голосовании, но даже дал возможность быть избранными в сенат, что позволило забыть части дамского контингента не только о поясе верности, а и о самой верности, как рудименту эволюции.