Мария Сараджишвили - Аджабсандал

– Достали они меня все, дядя Тенго, – и полоснула себя указательным пальцем по тройному подбородку. – Во как достали. Иногда просто крышу рвет…

Соседи сочувственно закивали. Все знали Асмик как неутомимую трудягу, днюющую на базаре со своим товаром. Как не встретишь ее на улице – все с неподъемными сумками. А толку было мало. Аракеловы прочно сидели в должниках у трех магазинов. Невезучие, они и есть невезучие. Таково было общее мнение.

Прошло месяца два.

Электрическим зарядом пролетела по Рионгесской улице новость:

– У Аракеловых воровство!

Соседи справа, слева, напротив, через дорогу, бросились наперегонки соболезновать, а за одно и поглядеть на живой детектив, справедливо полагая, что такое и по телевизору не увидишь.

Последней зашла Цицо – квартирантка через 3 дома, и застала местное расследование в полном разгаре.

На зеленом, пятнистом от долгой и мучительной жизни, диване сидела старая Джилда в окружении заинтересованных слушателей и с чувством рассказывала душераздирающие подробности:

– … Ай, нападение на нас последний месяц, жуткое нападение… На прошлой неделе какая-то скотина залезла в открытое окно и мою любимую вазу сперла да еще совсем чистые носки, которые недавно Асмик принесла, цапнула. За носки 2 лара дали. Они рядом с вазой культурно лежали, никому не мешали.

Я задремала сперва, а дверь, как всегда, открыта. Как в той пословице: «Заходите, воры, выносите весь дом!». Когда проснулась, вазы с носками как не бывало! – и Джилда в довершение эффекта хлопнула в ладоши.

Соседи дружно заохали.

– Уй ме, что творится!

– …На прошлой неделе вот так же у моего сына одноклассницы бабки из квартиры годичный телевизор унесли. Хозяйка на пять минут за хлебом вышла.

– Это, наверно, одна банда орудует!

– Куда патруль смотрит, а?

Джилда, вытерев всей пятерней увесистый нос, продолжала, воодушевясь поддержкой зала:

– Я, как увидела, что ваза на экскурсию пошла, сразу побежала Васико заначку смотреть. А надо вам сказать, что за неделю до того мой сыночек принес от клиента деньги, вперед даденные, 3000 лар. И спрятал их в коробку из-под туфель, где его гвозди лежат. Здесь, говорит, самое надежное место. Люди, говорит, обычно в туалетный бачок прячут, а я сюда. Никто недопетрит. Что и говорить, у моего сына не голова, а Дом Правительства. Ему бы в Парламенте сидеть, да кто его туда пустит.

– Да-а, – вторили соседки в разнобой.

– Васико просто чистый мозг.

– … Мне как-то кофемолку за 20 минут починил.

– А мне стиральную машину по новой собрал…

Джилда с огоньком в глазах продолжала:

– Кинулась, я, значит, к этой коробке. Смотрю, деньги на месте. Ва-а, думаю, какие тупорылые воры оказались. Выскочила я во двор и кричу на радостях Тенгизу направо:

– Тенго-батоно, выгляни на минутку!

Тот свесился с третьего этажа.

– Что случилось, Джилда?

– Меня только что обворовали. Только самое главное – 3000 лар в коробке из-под туфель забыли взять.

– Бог спас, – кричит Тенгиз. – Это надо отметить. Я сейчас свое вино возьму и спущусь к тебе.

Смотрю, а тут этот старый врун Джимшер слева глаза таращит, интересуется.

– Что у тебя украли, Джилда? Я не расслышал.

– Я и ему кричу: « В коробке из-под туфель чужие деньги воры забыли взять…»

Пришла я домой. Села на телефон родственников обзванивать. Пока всем тбилисским сообщила, потом в Поти начала звонить. Аж устала, столько говорила.

Патруль мы вызывать не стали. Даже сказать некультурно, что пропало. Тут Тенгиз с вином спустился. До полуночи сидели – кражу обмывали. Я еще тогда сказала: « Кто мою вазу покушал, пусть тот все наши болезни с собой унесет!».

Тенгиз еще тост сказал. «Это, мол, хороший знак, что вазу унесли. Дело к прибыли будет. Может, повезет, в лоторею холодильник выиграете, а то ваш совсем, как азербайджанцы говорят „Мороз-др-др-машина“ стал».

Соседки оживились, подтверждая ту же мысль:

– А что, правда, – вклинилась Цицо, – прибыли без потерь не бывает.

– Я как-то деньги потеряла на базаре, – вторила Манчо, перемещая младенца с затекшей руки на другую сторону, – и через год в лотерею фен за 20 лар выиграла. Только жаль, испорченный подсунули.

Пока каждый из соседей вспоминал свою неповторимую историю на заданную тему, Джилда жадно пила воду из кокакольной бутылки и готовилась с новыми силами начать новую порцию рассказа. Потом скомандовала внучке Тако:

– Сделай нам кофе.

После маленького антракта слушатели, вооружившись чашечками-наперстками, приготовились выслушать вторую серию.

Джилда дошла до кульминационного момента.

– И что вы думаете, мои дорогие соседи? Проходит дней 5 или 6. Сегодня утром полез Васико в ту коробку из-под туфель. А там пусто. Одни гвозди лежат, чужие деньги -тютю. А ведь никто не знал, только свои.

Соседи заохали.

– 3000 лар – сумасшедшие деньги. Это точно кто-то свой.

– … Кто точно место знал.

– Надо было полицию вызвать.

– Уж мы так искали, – продолжала Джилда, очередной раз вытерев всей пятерней внушительный орган обоняния. – Все белье перевернули. Кровать перетрусили. Может, за матрас завалились. Даже в холодильнике смотрели. Нет и нет, как ветром сдуло.

– И что вы думаете делать? – ахали слушательницы.

– Ох, не знаю. Думаю в первую очередь кошку эту паршивую с дома надо убрать.

– Какую кошку? – никто из соседей не понял резкого перехода.

– Да вот, в начале октября, как этим кражам случиться, приблудилась к нам кошка. А Васико – вы же знаете, какое у него сердце – стал ей «Китикет» покупать. Я еще тогда сказала: «Эта кошка не к добру пришла. Либо я умру, либо что-то случится!». И вот, пожалуйста. Я то жива, а кражи не кончаются.

Но впервые за всю аудиенцию соседи загалдели, возражая:

– Уй, что ты говоришь, тетя Джилда! Кошку выгонять никак нельзя.

– … Кошка, она проклясть может…

– Вот у нас в деревне случай был, – начала было Цицо.

Но тут всеобщее внимание нарушил телефонный звонок.

Джилда с нетерпением схватила битую в нескольких местах трубку. Минут 10 слышались ее несвязные реплики.

– … И что дальше… Вай, что ты мне сказала… Представляешь, что здесь творится… Ну, с меня магарыч!

Потом шмякнула трубку и радостно объявила всем, напряженно ждущим развязки.

– Все выяснилось. Я, как кража случилась, сразу выпила чашку кофе, взяла 10 лар с пенсии и отправила это все с соседкой Гульназ к Рузане, которая в Санзоне живет. Она хорошо чашки смотрит. Вот она сейчас позвонила и говорит.

– И первый, и второй раз украл один высокий человек. Только не видно в чашке, это мужчина или женщина. И возраст не пойми что… В чашке не то 20, не то 80 вырисовывается. Первый раз, когда вазу с носками уперли – он просто момент поймал. А про деньги он из окна услышал, когда я по телефону говорила, и специально пришел. Ну, слава те Господи, – перекрестилась Джилда. – успокоила меня Рузана. Главное, не свои. У меня от души отлегло. У меня от души отлегло.