Елена Леонтьева - Частная практика. Психологический роман

Даша слушает поздравление бабушки и не слышит, семья кажется ей неродной и безразличной. Они дарят подарки, говорят добрые, не имеющие к ней отношения слова, делятся новостями, шутят и спорят, а потом сплетничают, завидуют, ревнуют и манипулируют.

«Неужели это и есть моя семья? И я такая же? Нет, не может быть».

Даша просит тишины, встает с заглавного места, наливает себе полный бокал вина. Василий Петрович расстраивается, что не успел поухаживать, а бабушка считает, что пора закругляться с алкоголем. Мама принесла заварочный чайник и с улыбкой смотрит на Дашу. Она ждет поздравлений от единственной дочки, ведь за родителей так и не выпили.

Даша не разочаровывает:

– Дорогие мои родители, от всей души хочу вас по-бла-го-да-рить за то, что вы меня родили! – Она с трудом, но все же справляется с сложным словом. Высокая грудь в вырезе голубого платья покрывается красными пятнами.

За столом хихикают: Дусенька набралась.

– Жаль только, меня не спросили! Я бы отказалась от этого сомнительного удовольствия. Вам же совершенно наплевать на меня, признайтесь! Признайся, папа, тебя в сто раз больше заботят проблемы твоих любовниц, чем моя жизнь. А ты, мама, ма-ма, в каком ужасном мире ты живешь! Мне страшно представить, что ты чувствуешь на самом деле! Не удивляйся, папочка, если в один прекрасный день она тебя отравит. Зачем вам нужны мои дети? Для чего плодить несчастных уродов? Зачем вам генетический маскарад? Обязательный маскарад – вот, Сережа, это и есть семья! Скоро и вы присоединитесь к общему веселью! – Даша тыкнула пальцем в сторону брата и его невесты.

Такого поворота гости точно не ожидали, застыв в немой сцене, пока с красивых Дашиных губ срывались некрасивые чувства.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать?! – задохнулась в гневе ошарашенная мама.

Василий Петрович внимательно смотрит на Дашу, Сережа закрыл глаза руками.

Папа встал и вышел на кухню.

– Давай-давай! Беги быстрее! Как делать всякую мерзость, так ты первый, а как отвечать – мы так на всех обиделись… – Даша очень похоже показала лицо обиженного Михаила Дмитриевича.

– Даша, девочка, ну что ты разошлась? – Василий Петрович попытался ласково успокоить разбушевавшуюся именинницу.

Но та только набирала обороты. Азарт и прорвавшееся напряжение фонтаном вырывались наружу, злорадное удовольствие подталкивало зайти еще дальше. Говорить правду оказалось удивительно легко и приятно.

– О, старый друг семьи! А что ты не бежишь за папочкой? Вы же как братья, даром, что он считает тебя импотентом и конченым путиноидом. – Даша опять передразнила отца очень похоже. – Это же связи! Семья! Маскарад! – Даша поклонилась в сторону брата Сережи, еще раз отдав честь его монографии. – Ну и куда Россия без вас денется? Ведь пропадет бедняжка сразу! Бедная-бедная Россия! – Даша передразнивала предыдущий разговор, на слове «Россия» немного подвывая. – Да вы оба ничего не понимаете! Оба чушь несете несусветную! Ты, – она ткнула пальцем в дверь кухни, куда сбежал Михаил Дмитриевич, – думаешь, что ты хоть что-то понимаешь в русском народе, в России? Ты сидишь в своем маленьком мирке как в норке и воображаешь, что твоя личность играет хоть какую-то роль в истории! Ты нелеп и даже не представляешь, насколько! И ни во что ты на самом деле не веришь, и уж в Россию в последнюю очередь… Тебя только твои интересы волнуют, твоя делянка, твоя власть! Уж поверь мне, я не на научных конференциях штаны просиживаю, а по всей стране катаюсь. Люди, ««темная масса», «бабка в деревне», «вата», – Даша тыкнула вилкой в бабушку, – как ты выражаешься, работают, между прочим, живут обычной жизнью, не хуже твоей, а не только деньги пилят и гундят, «что в этой стране ничего хорошего не будет»!

– А вы, Василий Петрович, серьезно собрались предложить аграрный путь державе? В каком мире вы вообще живете? Географию изучите, что ли! Провинциалы московские – тошнит от вас! Вы все просрали, за что ваши отцы умирали! Вы все предатели! Предатели на маскараде! Вы счастья желаете, а вокруг вас страдают! Вы о России печетесь, а на детей своих вам насрать! – Даша задохнулась на секунду от крика, села на стул и внезапно тихо укорила Василия Петровича: – А сынок ваш, Семен, меня даже с днем рождения не поздравил…

Лицо Василия Петровича стало ясным и яростным – «про отцов» удар был ниже пояса.

– Даша, ты говоришь очень обидные вещи. Это твой день рождения, ты пьяна, и только поэтому я буду с тобой разговаривать в дальнейшем.

– Но, постойте, постойте! – за душой у Даши остались еще «гранаты». – Самое интересное! Сюр-приз! Я подарю вам нового члена семьи! Вы же хотели больше крепких связей? А вы знаете, что у нашего папочки есть еще один ребеночек? Сюр-приз! Вы не знали? Как ее зовут, кстати? А я вам скажу! На-та-ли! Ее зовут Натали! Что ты, мама, делаешь такое удивленное лицо, будто не знаешь? Есть еще девочки в русских селеньях! Надеюсь, она говорит по-французски и защитила парочку диссертаций!

Неожиданно бабушка, все это время неодобрительно слушавшая внучку, бодро вскочила с кресла с черными лебедями и бросилась к Михаилу Дмитриевичу. Он как раз вышел из кухни, услышав имя Натали.

– Я всегда знала, что ты – сволочь! – и влепила зятю тяжелую, не старушечью пощечину.

Михаил Дмитриевич растерялся, даже открыл рот: его никогда не били старушки. И что теперь делать? Испугался, что ситуация совершенно вышла из-под контроля. Он не готов рассказывать о Натали, они ведь не знакомы толком! Впервые лет за двадцать покраснел и молча вернулся в убежище – на кухню. Мама ушла за ним. Василий Петрович очень расстроился и не знал, как помочь. Английская невеста уговаривала Сережу исчезнуть по-английски, но он колебался. Про свадьбу объявить сейчас неуместно. Брат сокрушенно смотрел на Дашу и пару раз покрутил пальцем у виска.

Бабушка – советский человек, за спиной которого десятки пылких партсобраний с обсуждением морального облика распутных негодяев, готова обрушить годами сдерживаемый гнев на недостойного зятя, но в правом боку закололо так сильно, что она предпочла уйти в свою комнату пить лекарства. Пила она их в крайних ситуациях, лишь когда костлявая маячила на пороге. Сейчас как раз был такой случай. С ней ушла и мамина сестра, унеся недовольно пищащее розовое жабо.

Еще минуту назад шумная гостиная была свидетелем драматической сцены, а сейчас в комнате остались только именинница, пустые стулья и шкаф, который упал на папу в день ее рождения. Даша закрыла двери в комнату, выключила свет и зажгла свечку.

«Не дожила до торта, хоть какая-то радость».

Энергия гнева схлынула, и в трезвеющее сознание проникло тяжелое чувство стыда. Что она наделала? Василий Петрович расскажет Семену о ее «истерике», папа и мама перестанут с ней разговаривать, Сережа обидится, она останется совсем одна…