Светлана Морозова - Рыбка золотая

А теперь вообще не дадут работать после того, что произошло, я же не священная корова из касты неприкасаемых! Ехать в Госстрой РСФСР за подмогой вторично не хочу – устала шашкой махать. Да и не решатся мои покровители супротив тяжеловеса секретаря обкома всесильной партии! Значит, выход один – уволиться.

Я оптимистка, в каждой проблеме ищу возможность изменить все к лучшему и до сих пор у меня это хорошо получалось. Может и на этот раз есть шанс изменить жизнь, сделав ее интересной и креативной. Устала от совещаний, от которых голова начинала болеть. Буду писать картины, украшать стены интерьеров веселыми росписями и прочими прелестями декоративно-монументального искусства, чтобы глаз цепляло. В архитектуре города такой возможности мало, обрубают творческие задумки. Надо менять жизнь! – такова селяви. Вперед, львица!

Художник многогранен. Он хочет творить и делать то, что не дает ему покоя. Господь вбрасывает в его сознание картинки и требует поделиться тем, что требует реализации в живописи, стихах, музыке, поделиться тем, что видит только он, одаренный талантом. И я буду раскрывать свои способности и этим зарабатывать, реализовывая в натуре мир своего воображения.

Решила податься в Худфонд и заняться интерьерами. Конечно, придется отказаться от привычного стиля жизни, когда – на тебе все, что положено по статусу госслужащего: высокая зарплата, машина и разные привилегии. Ну и окружение поредеет, конечно. Останутся только истинные друзья, а не прилипалы.

А уходить придется! Из верных источников узнала, что моя позиция обсуждалась. Коршиков ищет способ освободиться от дерзкого главного архитектора города, раз уж сразу зубки показывает, беспартийная. А способ найдется, была бы шея, хотя зампред Артеменко прямо заявил Коршикову:

– Левую убрать невозможно, если сама не захочет. Крепкая, умная баба, хороший архитектор!

Коршиков отреагировал соответственно:

– Ну, так найдите способ, чтоб захотела. Не в бирюльки играем, Иван Петрович, не мне Вас учить. Решите вопрос!

Иван Петрович поговорил со своим другом Хайло, директором Дома Быта и тот пришел ко мне с предложением. Надо сказать, что в Усинске было три начальника из хохлов с необыкновенно яркими, запоминающими фамилиями – Недбайло, Рогайло и Хайло, все на одну колодку – толстомордые, толстозадые, губастые, с туповато-хитроватым блудливым деланно простецким выраженьем на румяных личиках.

Хайло встретился со мной и начал разговор о пустующем в сто квадратных метров этаже Дома быта, который планировался под демонстрационный зал и уже год был закрыт без отделки, а я приставала к нему с этим вопросом. И вот это Хайло мне говорит:

– Светлана Петровна, у меня деньги найдутся, чтобы проект сделать и интерьеры выполнить. Я в этом деле баран, а Вы, слыхал, не прочь уйти на творческую работу. Так может ко мне, а? Оформляйтесь переводом. Как Вам это предложение?

– Здорово! Идея эта давно зреет. Я не против, если деньги найдете, после отпуска переведусь.

– Договорились!

Трудно, конечно, будет. Выдержу ли? – в сорок пять лет менять привычный комфорт на неизвестно что! А есть ли выбор?! Нет, второй раз бросаться с открытым забралом на амбразуру не хочется. Времени жалко, да и силы не те, чтоб через забор сигать. Значит – решено! Сначала отпуск, потом переведусь к Хайло, или еще куда, там будет видно.

Как раз к этому времени в Усинск приехал мой друг архитектор Эрик Иванов из Москвы. Я председателя горисполкома уговорила сделать большой макет центра города. Вот с Эриком и сделаем это. Денег заработаем по худфондовским расценкам, на полгода шикарной жизни хватит! И останется от меня на память макет, который будет долго висеть в кабинете председателя.

Окончили за две недели работу, я съездила в Крым, потом к маме в Казахстан, используя двухмесячный отпуск. Возвратившись, решила организовать Архфонд. От Союза архитекторов Коми полетела в Ленинград на Всесоюзный съезд Союза архитекторов СССР, чтобы там заодно решить вопрос с подготовкой документов для организации Архфонда Коми. Дело-то новое! Начиналась Горбачевская перестройка с ее грандиозными переменами и возможностями – твори, выдумывай, пробуй, и это сладкое слово – Свобода!

Из Ленинграда я привезла аналоги документов для организации Архфонда, и тут вдруг – бац! Председатель Союза Архитекторов Коми Сенькин говорит:

– Светлана Петровна, а Вы что же, хотите возглавить Архфонд?

– Естественно! А чего бы я тогда в Ленинград летала, для кого старалась?

– Так ведь Вы, дорогая Светлана Петровна не в Сыктывкаре живете, как же Вы будете работать? Квартиры ведь у вас здесь нет.

– Интересный разговор после того, как я Вам все приподнесла на блюдечке с голубой каемочке! – Вы не находите?

Вопрос, конечно, интересный. Я как-то не задумывалась над этим, а перебираться в Сыктывкар не очень-то хотелось из своего любимого комсомольского города. Вот я и тормознула! Да и надо ли мне снова влезать в шкуру руководителя и заниматься бодягой с согласованиями и неизменными контактами с партийными функционерами, которые всюду суют свой нос? А как же свободная творческая работа, о которой я мечтала?

В общем, плюнула я на этот Архфонд, и вспомнила про предложение Хайло. Он сказал, что деньги министерство даст, и я покинула горисполком с переводом в Дом Быта, с условием, что работа будет оцениваться по расценкам Худфонда. Должность моя называлась художник-оформитель. Да какая разница – подумала.

И лопухнулась, доверившись этому Хайло, влипла по полной программе! После обсуждения предстоящих работ, Хайло сказал:

– Я думаю вопрос финансирования работ по демонстрационному залу скоро решится, а пока предлагаю сделать интерьер фотосалона с камином.

Вдвоем с художником-оформителем мы сработали салон за месяц. Расценки же оказались не худфондовскими, и столь мизерными, что мой заработок был в пять раз!!! меньше того, что я получала в горисполкоме. Вот такой неожиданный винтаж случился!

Хайло нес какую-то невразумительную околесицу по этому поводу, но я поняла, что это Хайло меня примитивно обмануло – никакого демонстрационного зала не будет. И без лишних разговоров моментально написала заявление об уходе. Выйдя из кабинета Хайло, заскочила к парикмахерше, которая до того работала в горисполкоме. Пошли с ней покурить и обсудить мой провал. Сделала мне она прическу, чтобы утешиться, сели на подоконник в коридоре и я рассказала про Хайло.

– Вот так, Любаша! Это Хайло сделало мне большую козью морду!

– Стоп-стоп-стоп! О-о! – а знаешь, я все поняла. Ну, конечно, это же наш дорогой Иван Петрович Артеменко подстроил, чтобы ты быстренько отскочила к Хайло. Они же друганы с моим шефом, а шеф рассказывал, что от тебя избавиться хотят. Он мне доверял, делился всегда впечатлениями, любитель интриг.