Светлана Морозова - Рыбка золотая

Шеф ее был председателем комитета Народного контроля, довольно гаденький человечек, про которого руководители города поговаривали, что он руку приложил к отставке председателя горисполкома Каретникова. У него на всех досье есть, чтобы держать на поводке. С секретаршей Любашей у него случился конфликт, и она ушла от него, отомстив чисто по-женски, отдала почитать его жене письма от любовницы на курорте, которые Любаша спокойно достала из сейфа шефа. В результате жена подала на развод, поблагодарив Любашу: «Спасибо, мне только этого не хватало!»

– Ну, ты даешь! И что шеф?

– Он, козел, пообещал меня посадить за то, что в сейф залезла. Представляешь, вызывает меня к себе прокурор. Ну, пришла. Прокурор с Васяевым друзья не разлей вода. Села. И начал он мне втюхивать про мое преступление – в сейф залезла, где дела государственной важности. Выслушала я все спокойно и решила – мой выход. Сигарету в зубы и пошла – про все, что Васяев рассказывал после попоек с подробностями и насмешками в адрес своего друга-прокурора. Тот аж со стула выскакивал:

– Это он Вам рассказывал?.. И это… и это?.. В общем, ушла я от него, спокойно заложив шефа. После этого он престал ходить к Васяеву, когда был в горисполкоме или в горкоме, чтобы раздеться и поболтать с другом.

Любаша еще подробно передала мне про то, как Артеменко сговорился с Хайло, чтобы я ушла к нему, зная, что Хайло меня обманет. Так я в эту дыру-то и втюхалась! А ведь был выбор! Начальник ЦБПО Шварцман звал к себе, обещал интересную работу по интерьерам. Уж Шварцман бы все для меня сделал! А теперь что? Деньги мои заканчивались, надо было решать куда устраиваться. Меня звали главным архитектором в Комигражданпроект Сыктывкара с квартирой, но я не захотела, решила устраиваться в Худфонд. Это давало возможность жить и работать в Усинске, с которым расставаться не хотелось – приросла! Как член Союза архитекторов я была принята в Худфонд без проблем и стала работать по интерьерам строящихся объектов Усинска. Связалась с заказчиком и заключила первый договор по проектированию кафе. Летала в Худфонд в Сыктывкар на худсовет, работая дома над проектом.

Оплата работы предусматривалась после ее сдачи заказчику. Надо было жить по правилам свободного художника, а денег было уже маловато. При этом я почувствовала почти полную изоляцию от внешнего мира. Работала дома и все связи моментально нарушились. Так называемые друзья отскочили, когда я выпала из обоймы привилегированных чиновников. Привет, ты нам больше не нужна! Остались чисто дружеские связи, которых, как оказалось, кот наплакал. Три верные одинокие подружки, несколько приятелей из бывших любовников, которые стали друзьями, да верные художники появлялись изредка с неизменным другом Брониславом, гитарой, вином и закусками, поддержать меня и потрепаться о наступающих временах, которые должны были кардинально изменить жизнь. Все были на подъеме и с воодушевлением ожидали потрясающих революционных перемен в связи с горбачевской перестройки:

– Демократия, вашу мать, пришла! Свобода! – дождались, теперь все можно.

А я по уши сидела в дерьме с проблемами занять денег. В который раз получила граблями, словно я эти грабли всю жизнь таскаю и не могу расстаться, вот они и трахают меня изредка в лоб, чтобы знала, где раки зимуют.

Ну, ладно, теперь-то выкарабкаюсь. И ведь одинешенька! Никого нет, хоть бы опора какая была! – мужичонка завалящий какой-никакой. Нет, всех женатых заставила отцепиться, а где других-то найти – неженатых? Ау-у! – нетути! И так мне захотелось найти этого какого-нибудь мужичонку – ну просто никогда так не чувствовала себя одинокой! Тоска по любви одолевала смертная, так было себя жалко! И денег-то нет катастрофически!!! Продала машинку швейную немецкую, шубу, еще кое-что, чтобы дожить до сдачи проекта. Заторможенность была какая-то и слабая надежда, что все рассосется само собой.

Это было повторением пройденного, того, что случилось в Свободном. Тоска и жуткое одиночество! Ленинский вопрос молотом стучал в голове – что делать? Вдобавок ко всему, моя подруга, редактор городской газеты Лена Белуш, тоже вступила в конфликт с Коршиковым. Начиналась перестройка, все были возбуждены наступающей свободой и гласностью, Лена смело этим воспользовалась, сунулась со своими критическими материалами. Горком партии, однако, этого допустить не мог и моментально принял превентивные меры и, чтобы обезопасить народ от неправильных мыслей, ее мигом уволили! Некоторое время Лена писала во все инстанции, наивно надеясь на то, что истина восторжествует, ведь наступила гласность. Про этот конфликт даже напечатала «Советская культура», где журналисты постарались защитить товарища по цеху. Но реакции не последовало, статью словно никто не заметил. Пришлось ей возвращаться в Сыктывкар простым журналистом, где у нее была забронирована квартира. А я лишилась подружки, которая жила в соседнем подъезде.

Был конец мая. Уже почти растаял снег, наступили белые ночи. Я пришла к Лене, она готовилась грузить вещи в контейнер и лететь в аэропорт. На помощь пришел ее зам Олег Султанов с другом, который гостил у него. Когда я увидела этого друга, то моментально влюбилась насмерть. Сердечко мое тоскливо екнуло – до того был молод и хорош этот друг. Высокий, светловолосый, хорошо сложеный и красивый. Голубые американские джинсы и черная кожаная куртка. Улыбнулся мне, щелкнул каблуками:

– Лев Морозов из Балахны, главного города Горьковской области на Волге.

Удивительно красивый тембр голоса! А улыбка? – пропала я! Да он еще и младше меня, ему лет тридцать пять. Опять я по уши влюбилась в мальчика!

Мужики погрузили вещички в контейнер, после чего Лена попрощалась с нами и отправилась с Олегом в аэропорт.

– Лев, до вечера! Поручаю тебе Светлану! – сказал Олег.

Был полдень, мы пришли ко мне. Я нашла в холодильнике приличный кусок свинины, Лева приготовил тузлук и мясо для шашлыка. У меня еще и бутылочка вина нашлась. Как я все-таки хорошо живу! Мы поболтали, попили кофе с сигаретой и отправились в лес на Черную речку, который начинался сразу за микрорайоном. Там был мангал и Лева поджарил классные шашлыки. Мы хорошо посидели на полянке и окончательно прониклись симпатией друг к другу.

А когда Лева обнял и поцеловал меня, я услышала его запах. Мужики пахнут по-разному, иные просто невыносимо для восприятия. У Левы запах был тот, который я физически чувствовала – мой! Ну что тут поделаешь, любовь это абсолютная химия, запахи, звуки, голос мужчины создают такую композицию, которая вступает в реакцию с твоей химией. И – все! Если реакция положительная, возникает любовь и разум бессилен что либо изменить, все стихийно и не подконтрольно мозгу.