Геннадий Мещеряков - На страницах юмор, шутки, а в душе тоска. Книга в трех частях

– Ты не знаешь, кто у нас лежит? Вот поставим тебе склеп рядом с могилой Удава, загубившего сотни душ. Старух он просто выбрасывал в окно. А Иван Узенский пустил по миру сотни людей. Все у нас лежат. Хочешь к нему в компанию? Или к Машке Оглобле? И мертвая она навевает на людей страх. Возле ее могилы не хоронят и не ходят. Заметила, даже ветер обегает ее. Ты хоть жарила людей, а она их живьем ела.

– Страшный человек.

– И спящий бандит таковым является.

– Мудрено говоришь, но правильно. Если я умру, все равно буду бабой Ягой.

– Как бывший философ скажу тебе, бабушка: и веселье может наскучить

– Уговорил. Подожду умирать. Скреплю ступу обручем, разверну избушку к лесу задом вручную. Не пришел бы только Ванька Узенский. Такого в печку на лопате не бросишь.

Вылетел попугай из форточки на подворье: «Ух, ты, научился он, наконец, открывать клетку». К нему подошел петух:

– Ты откуда, горбоносый и зеленоперый?

– Нашелся курносый, я хоть чистый, а ты в помете.

– Посиди в курятнике, узнашь, скока куры мешанки склевывают.

– У нас нижних не обкакивают.

– Закон такой, куда денешься.

– Обкакиваете друг друга, потом вас сожрут.

– Что поделать, диетическое мясо.

– Смиренные какие – то. Мы больше опозиционеры. Хозяин скажет: «попка дурак» мы ему сразу: «сам дурак».

– Не бьет дубинкой?

– Только смеется. Все равно тебя плохо зовут – «попкой». Лучше бы, хоть, говоруном.

– Говорунов много, мы только повторяем их слова, может быть, поэтому и живем долго.

– В клетке, где не разговеешь.

– За триста лет я везде побывал, умею и петь и плясать, и даже писать.

– Заврался, чем нам писать?

– Ударение не там делаешь, необразованный.

– Когда учиться. Только начинаешь бегать, давай, топчи кур, вставай спозаранку, ори, встречая солнце. Захотят лапши – рядом я.

– Обалдеть, лучше передразнивать хозяйку из клетки. Сейчас я живу сразу с двумя – несушкой и стриптизершей.

– Я с десятью несушками живу – все равно могу в любое время жареным кочетом стать.

– Интересно, а как ты тогда сможешь кого-то клевать.

– Задолбал, как, как? Клюну в одно место – узнашь.

– Не обижайся, Петя, одна хозяйка у меня на торговой базе работает, тащит все, что можно. Представляешь, памперсы мне принесла. По габаритам, только тебе.

– На кур их надо надеть, поливают, как дождем.

– Вторая в стриптиз – клубе на шесте вертится.

– При – ко – ко – льно.

Шест вертикальный, для самцов вертится.

– А мои куры – дуры убегают от меня. Пока догонишь, забудешь для чего.

– Ты не летаешь?

– А кто из личного подворья летает? Индюк? Как и я, только на забор. Старушки-утки по земле едва ковыляют.

– Гусь у вас важный, нос воротит.

– Потому, наверное, что к рождественскому столу подают.

– Все вы в результате превращаетесь в говно. Смысла в жизни нет. Вот, ты, Петя, если не покричишь с утра, вытаращив глаза, солнце все равно встанет. Не можешь летать, уплывай, не можешь плавать, садись на страуса – и в савану. Да, за год – два мудрости не наберешь.

– А ты триста прожил, но жопой называют, – обиделся петух и бросился на вышедшую из сарая курицу.

– Лучше бы извилину туже натянул, ослабла совсем, – взмахнул крылом попугай и взлетел на крышу к сидящему в гнезде аисту.

– Ты скажи мне, аист, в чем смысл жизни? В детях?

– Если я построю гнездо на крыше дома скопца, будут у него дети? А примета живет.

– Заумно.

– Твои хозяйки только зубоскалят, и мне кулаками грозят.

– Боятся забеременеть?

– Для них я недобрая примета. И в жизни так: один тебе улыбается, другой хочет напакостить. Чего только не услышишь от пернатых коллег – посоветовали даже свить гнездо на морге.

– Чтобы имидж понизить?

– Не знаю, что такое имидж – без посадок в Турцию летаю – но прибили б точно.

– Один сидишь на яйцах?

– Еще не снесли.

– А чо, сидеть бестолку?

– Не бестолку: сорока яйцо подложила в гнездо.

– Все, как у людей. Мой бывший хозяин тоже был добрый, воспитывал чужих детей: жена нарожала, сама не зная от кого.

– У людей хуже. Сорока хоть в гнездо яйцо кладет, а некоторые мамаши бросают детей, инда на свалку.

– Мне поговорить с сорокой о смысле жизни?

– Поговори, вертихвостка еще та, многому научит.

– А если с дятлом? Говорят, мудрый.

– Много мудрости у колуна? Постучи – ка по дереву с утра до вечера. Он забыл, как его зовут.

– А орел: летает высоко, видит далеко?

– Тоже с людей пример берет. Прежде, чем сожрать птицу, насилует ее.

– Сидишь в клетке и многого не знаешь о жизни пернатых.

– По ящику судите о ней.

– А я не вернусь домой, аист, понял я смысл жизни, он в полной свободе. Расправил крылья – и в небо.

– А там, попка, орел и другие разные беркуты ждут.

Попугай опустил голову, было слышно, как он прошептал:

– И показалось ему небо в клеточку.

Осенними дождями ударило небо по рыжеватой земле. Свинцовые туманы по утрам просачивались в форточку, и Иван Козлов, любивший спать без одеяла, просыпался рано. А сегодня почти совсем не спал, не терпелось ему привести в действие подслушивающее устройство, которое он создал благодаря знаниям, приобретенным на физмате университета. На вид – обыкновенная зажигалка, зона действия – больше километра, настройка – легким поворотом колесика, как в радиоприемнике.

«До свиданья, жизнь серая, постылая. Эксклюзивным станет его информационное поле, недоступное для других. Такого устройства, где простота решений обеспечивается новыми технологиями, нет и в спецслужбах».

Иван, настроив прибор на соседнюю комнату, вздрогнул:

– Будем брать банк сегодня ночью, завтра он обанкротится, – раздался прокуренный голос Григория, хмурого соседа лет тридцати. Жил он один и нигде не работал.

– Чья малява? – спросили густым басом.

– Все служащие банка одновременно закрыли свои счета.

– Тогда базара нет, будем банк брать сегодня.

– Ты, Удав, как и решили, отключишь сигнализацию, охранника уберет Рваный, я открою сейф. На все – не более пятнадцати минут, мне понадобятся десять. Должны успеть.

Козлов даже вспотел от волнения. «Это же надо: первое включение устройства – и такой успех. Появятся бабки – только мошну подставляй». И в подтверждение у него зачесалась левая ладонь. «Добрая примета. Куда сообщить? В милицию? Там спросят, откуда у него такие факты. Не раскрывать же изобретение». Он позвонил в банк. Управляющий поверил ему и в обмен на информацию пообещал сто тысяч рублей. Не ахти какие деньги, но на первый раз достаточно.

Взяли грабителей, и долго теперь не увидит он соседа: пока тот повалит делянок пять-шесть леса или сошьет трусы для корпуса пехотинцев. Получив деньги, Иван впервые пригласил к себе домой Нину, в которую был влюблен со студенческой скамьи, но та, издеваясь, называла его всегда козлом, находя лишь два отличия: он был без рогов и без бороды. Нина была очень красивой, выше его на целый каблук, и он подарил ей модные туфли с низким каблучком, чтобы выглядеть посолидней.