Анатолий Маскаев - Мордо. Книга 1. Крушение

Костер догорел.

Вставил в еще горячую золу, палки с ботинками, снял одежду, оделся, кое где в утолщениях она была еще влажная, но в целом высохла.

Достал из рюкзака пистолет, рюкзак приспособил под

голову, рядом положил «Беретту» и лег спать.

Проснулся с восходом солнца, часы показывали половина шестого утра.

Сделал отметку в блокноте, в календаре было двадцать восьмое июля, завел часы.

Снял с палок берцы, вроде высохли, обулся.

Схватил котелок и отправился к водопаду стараясь идти как можно осторожней внимательно глядя себе под ноги.

Вымыл котелок от варева, ополоснулся сам.

Костер разводить не стал, позавтракал печеньем запивая водой.

Разворошил ногой кучку с бриллиантами, пересчитал, с самым большим выходило шестнадцать штук.

Сколько же все это может стоить…

А, ведь каждый из них весит не менее пятидесяти-ста грамм…

Большой бриллиант тянул и вовсе все четыреста.

Он перевел все это в караты, получалось, что в одном маленьком было не менее двухсот карат, а что до большого в нем было две тысячи карат.

С, ума сойти можно…

Ведь все известные бриллианты, «граф орлов», «куллинан», «кох-и-нор», «шах» и другие почти не превышают в размере эти, не говоря уже о самом большом, который раза в четыре больше их.

И ведь стоит каждый из известных алмазов, не один миллион долларов.

Выходит, что самому большому алмазу, который он сейчас держит в руке, и цены то нет.

Что касается золота, то здесь все ясно, грамм золота на данный момент стоит тысяча рублей и обе эти золотые болванки тянут на десять миллионов рублей, или же по курсу триста двадцать пять тысяч

долларов.

Ладно хватит мечтать и забавляться, надо еще выбраться отсюда, и все эти драгоценности сохранить.

Да не только сохранить, но и продать их, а это в принципе почти не реально, если просить нормальную цену, вот только бы знать ее, нормальную цену…

Собрал вещи, выбросил бесполезный мобильник, у которого все-таки окончательно сдохла батарея.

Направился к вершине горы, хотелось еще раз внимательно осмотреться, он так и не решил в какую из трех сторон следует плыть, вчерашние расчеты

выбили его из колеи.

К началу восьмого утра выбрался на самую высокую точку, снял рюкзак, в котором вместе с водой и золотом было около тридцати килограмм.

Достал бинокль, все то же самое, что и было вчера, ни каких изменений не произошло.

На горизонте ни одного самолета, теплохода, аборигена, и тому

подобного.

Посмотрел на компас, стрелки указывали куда им и положено.

Хотя, стрелка все же несколько раз отклонялась, как будто ее кто-то тянул в левую сторону на запад, но несколько раз дернувшись, снова упорно указывала на водопад, то есть на север.

Бол развернулся на сто восемьдесят градусов, стрелка моментально повернулась вправо, в ту сторону где находился запад, замерла секунд на десять, после чего медленно, как будто через силу, сделала еще пол круга указывая прямо ему в грудь, на север.

Бол крутился еще минут десять внимательно наблюдая за стрелкой и всегда она выбирала сначала западное направление, а спустя секунды возвращалась к северному.

Стоп что-то здесь не так, компас однозначно врет…

Солнце, солнце встает на востоке…

Но почему врет компас, может при ударе сбился…

Ладно, поживём увидим…

Убрал компас в карман куртки, начал спуск к бухточке, сделав по пути пару перекуров в начале одиннадцатого подошел к площадке.

Поев и отдохнув до одиннадцати часов, рассортировал все вещи которые решил брать с собой, уложил все это в два рюкзака.

Вытащил из-под скалы лодку, мачту с парусом, начал разбираться что к чему.

Накачал лодку насосом, ходил возле нее смотря и прислушиваясь не выходит ли где воздух.

Все было нормально, похоже лодка была абсолютно новой, еще не разу не использовавшейся.

Установил мачту, больше всего провозился с парусом запутавшись в веревках, карабинах, металлических трубках и прочих мелких деталях.

Наконец то собрал.

Прилив уже ушел, и он придерживая лодку на веревке накинутую на валун медленно опустил ее по пологому склону на песок.

Затем перенес к лодке два рюкзака, тюк с палатками, после чего

все это подтянул к самому берегу.

Загрузил в лодку вещи, перекрестился, оттолкнул лодку от берега и сам

запрыгнул в нее, на веслах отошел метров на сто, после чего расправил парус.

Лодку сразу же подхватило и понесло обратно к берегу.

Манипулируя веревками ему наконец удалось справиться с парусом.

Рыская по сторонам лодка все же направилась в нужном ему направлении к правому мысу бухточки.

Вскоре он окончательно освоился с парусом и рулевым веслом. За всей этой катавасией совсем забыл о времени, и вспомнил о нем, когда уже подплыл к мысу на выходе в океан.

Достал из рюкзака часы, ровно шесть часов вечера.

Может вернуться пока не поздно, через три-четыре часа стемнеет, и можно ли за это время где-то пристать к берегу не известно, впереди по курсу у берега сплошные скалы.

Достал бинокль, до последней скалы на горизонте пятнадцать километров, дальше лежал океан и берега не было видно. Возвращаться не хотелось, да и плохая это примета возвращаться.

А, была не была, где наша не пропадала…

Решительно направил лодку в океан держа курс на отмеченную скалу.

Плыл он все-таки на север вдоль побережья и если даже компас барахлил, и север находится на западе, то плыть в открытый безбрежный океан ему вовсе не хотелось.

И хотя это безусловно придется сделать в конце концов, пусть это произойдет как можно позже.

Слишком уж утлой выглядит его лодчонка перед огромным океаном.

До отмеченной скалы добрался через час с лишним, преодолев за это время пятнадцать километров.

За скалой берег уходил вправо метров на двести и дальше виднелась песчаная береговая полоса.

Бол направил лодку вдоль берега держась от него в метрах ста, плыл до десяти часов, пока не стало окончательно темнеть.

Пристал к берегу, вытащил рюкзаки положил их на песок. Дотащил волоком лодку, как бурлак, до ближайшей пальмы, перенес рюкзаки.

Наскоро перекусив сухарями с шоколадом, вытащил одну палатку расстелил ее в лодке, достал вторую и накрывшись ею завалился спать.

Ему снился сон, древний худой старик, с длинной седой бородой до пола,

сидел в хрустальном кресле, по его бокам стояли те самые статуи-воины из пещеры с золотом.

Одет старец был в белый саван, на ногах сандалии такие же как у воинов.

Его возраст не поддавался определению, ему могло быть и семьдесят, и сто семьдесят, а может и больше лет.

На коленях лежал шлем из пещеры, а может быть точно такой же, в правой руке он держал хрустальный шар, в левой пирамиду.