Джасур Исхаков - Короткое, как вздох, прощай…

Да, Асик опять прочитал мои мысли. Ещё там, на выходе из театра, я подумал, как хорошо бы взять и грохнуть полстакана водки, закусить соленым огурцом и тут же, немедленно, повторить действие.

– Слушай, воспитатель: во-первых, я за рулем…

– Это для тебя не преграда, возьмешь и бросишь где попало свою машину, – перебил меня Асик. – А во-вторых?

Я растерялся. Не смог придумать предлог «во-вторых».

Вдруг отчетливо понял, что вечер сегодня пройдет вне дома. Что после первой рюмки вторая покажется намного слабей первой, а третья рюмка проскочит как родниковая водичка. И всё станет как-то легко и весело. А если рядом будет человек, как Боря, тебя охватит чувство необъяснимого, восторженного счастья и потрясающей расслабленности. И ты сможешь искренне рассказывать о себе, о своем детстве, о своей любви, о том, что не все мечты исполнились, но обязательно исполнятся. И от этого настроения захочется петь и раскачиваться в такт песне с уже какими-то совсем незнакомыми, но приятными для тебя людьми.

– Ну вот, зазвенели тонкие струны души! Странные мечты обуяли его вольнолюбивый разум! – издевался надо мной Асик. – Неужели на тебя так подействовал этот бессмысленный поход в театр? Ты же все время долдонишь, что у тебя есть иммунитет, что тебя просто так не проймешь! Что ты прошел суровую школу редакторской инквизиции на киностудии «Узбекфильм»! А здесь вдруг раскис…

Я сидел, опустив голову. Мне на самом деле было стыдно.

Асик помолчал, потом пересел совсем близко ко мне и вдруг почти ласково произнёс:

– Старик! Не вешай носа! Держи хвост пистолетом! Какие наши годы? Я знаю, как дорога тебе эта пьеса, я знаю, как и где ты писал её… Но может быть, посмотришь на неё более внимательно и критично?

– Да, Асик, ты прав… Напишу ещё. И всё-таки обидно.

– Что, читаем дальше? – предложил вдруг Асик.

– Читаем.

«В этот момент во двор входит Санжар. В руках у него старый чемодан, плащ.

– Доброе утро…

Первым оглядывается Жданов.

– О-о! Кого я вижу! Санжар! Вернулся?

– Вернулся…

– Насовсем?

– Надеюсь…

– Поздравляю.

Из дома выходит Исаак.

– Исак Давыдович! Здравствуйте…

– Ты?

– Я…

Они обнимаются. Исаак вытирает украдкой слезы.

– С возвращением, Санжар.

– Спасибо.

– Надо же… Пять лет. Пять лет! Сволочи!

Санжар смотрит на освещенное окно своей квартиры, идет к лестнице.

– А Хабибы нет дома, – говорит Жданов.

– Она у нас… – успокаивает Санжара Исаак. – Мамура рожать собралась, а скорой всё нет и нет. Вот Хабиба и взялась сама… Золотая она у тебя.

Выходит растерянный Махмуд.

– Здравствуйте, Махмуд-ака, – говорит Санжар.

Махмуд не отрывается от окна.

– Уже началось… О Аллах, помоги ей…

Он вдруг узнает Санжара.

– Санжар! Ты?

– Я…

– Я и не узнал тебя… – Махмуд обнимает соседа. – Голова кругом… Мамура…

– Знаю.

– Лишь бы всё было нормально.

Он ходит взад и вперед по двору, заглядывая в окошко квартиры Исаака.

– Возьми себя в руки, Махмуд… – строго говорит Жданов. – Перестань маячить, садись! Ну, Санжар, рассказывай…

– О чем?

– О жизни своей…

– А что рассказывать… Не хочу вспоминать. Как-нибудь в другой раз, хорошо?

– А Хабиба тебя к осени ждала.

– К осени? Я же ей всё в письме написал. Из Солигорска телеграмму отбил… Странно…

Во дворе появляется молочница.

– Кисло-пресно молоко-о-о-о! Кисло-пресно молоко-о!

– Ну и глотка у тебя! Чего орешь, мы же не глухие, – недовольно говорит Жданов.

– А я не вам кричу, а тем, кто спит!

Из окна высовывается Броня.

– Исаак, возьми два литра и банку кислого…

Исаак идет в дом, выносит бидон и банку.

– Махмуд-ака, а вам молока не надо? – спрашивает молочница.

– Не знаю…

– Да что это с вами? Лица на вас нет! А Мамура где?

Из окна раздается крик Мамуры.

– Здесь она…

Молочница всплескивает руками.

– Рожает? Рожает! Ой, Мамурочка! Вот ей как раз надо будет много молока… Махмуд, неси бидон, для вас сегодня бесплатно!

Махмуд идет за бидоном.

Во двор входит разносчик телеграмм.

– Сагатовы здесь живут? – спрашивает разносчик телеграмм.

– Я Сагатов.

– Вот, распишитесь…

Санжар расписывается, читает телеграмму, со смехом передает её Исааку.

– «Встречай 15 мая зпт поезд 354 Красноярск тире Ташкент зпт целую Санжар тчк»… Да, связь… Ну, если телеграмма четыре дня добиралась, письмо свое жди к осени!

Слышен шум подъехавшей машины.

– Ну, вот и скорая… Не прошло и полгода… – говорит Жданов.

Во двор, не торопясь, входят санитары и врач.

– Кто тут Туйчиева? – спрашивает врач.

С бидоном в руке по лестнице спускается Махмуд.

– Я! Я Туйчиева! – кричит он.

В этот момент из окна раздается крик Мамуры и следом – пронзительный крик новорожденного.

– Вы слышали? Вы слышали?! Что это было?!

Врач бросается в дом.

– Мальчик! Мальчик родился! С крантиком! – кричит Ольга.

– Мальчик! – Махмуд плачет и смеется одновременно. – У меня родился мальчик! Аллах услышал мои молитвы!

Из дома выглядывает врач.

– Носилки, скорее!

Санитары бегут за носилками. Махмуд пытается прорваться в дом, Исаак отводит его в сторону, обнимает за плечи. Из дома выходит уставшая Хабиба с ребенком на руках. Мамуру, укрытую простынями, выносят из дома на носилках.

Хабиба в этот момент замечает Санжара. Передает младенца в руки врача.

Санжар и Хабиба медленно идут навстречу друг другу.

– Хабиба… Спасибо тебе, – слабым голосом говорит Мамура. – И прости меня, ладно?

Хабиба не слышит её.

– Санжар…

– Хабиба… Здравствуй…

Они обнимаются. Долго стоят, словно застыв.

– Сумасшедшее утро! Прекрасное, сумасшедшее утро! – говорит Исаак. – Эй, солнце! Ну здравствуй!»

– Ужас как растянуто! Это конец первого действия?

– Нет, Асик, ещё один монолог Рассказчика снов.

– Так читай!

«Время… Неостановимое, стремительное… Казалось бы, это было совсем недавно… Вот только что! А прошло… Прошло уже много лет… Изменился мир, изменились мы… Мне уже за пятьдесят, и по ночам меня мучает бессонница. Но я нахожу в этом положительное – выхожу на балкон, с которого виден наш прекрасный город… Ташкент… Удивительный город… В предрассветной дымке я разглядываю новые дома, широкие проспекты, густую зелень деревьев… Я ощущаю этот дивный, ни с чем не сравнимый запах родного города… И, как когда-то Исаак Давыдович, я жду, когда над городом поднимется солнце. И я говорю ему: «Эй, солнце! Ну здравствуй!»

– Ничего сцена, – говорит задумчиво Асик. – Столкновение двух важных событий – рождения ребенка в семье Махмуда и возвращения Санжара. У зрителей головы пошли бы кругом. А может быть, это и хорошо? А потом, здесь есть хорошая возможность для актерской импровизации. Хотя суматоха в жизни – это одно, а в театре – совсем другое… И для режиссера – интересная задача.