Аролдо Берни - Толерантность

– Но, но я не ложился с мужчиной! – пытался, как школьник перед учителем, оправдаться Габриэль.

– Молчите! Вот мое любимое место. Послание к Римлянам! – епископ взял книгу со стола, открыл ее на заранее приготовленном месте и стал зачитывать – Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах, делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение!

– Ваше преосвященство! О чем Вы говорите? – все еще на что – то надеялся Габриэль.

– О Вашем сыне! О том, кто позабыл, кем его сотворил Господь! О том, кто пошел против Его воли! И если бы он не был Вашим сыном, то и Бог ему судья! Но Вам, тому, кто служит Господу и церкви такое непростительно!

– Но сейчас, в наше время, это не считается чем – то необычным. Даже Ватикан признал гомосексуальность! – сумничал Габриэль, но вспомнил армию и сержанта и не стал продолжать.

– Правильно, Ватикан признал именно гомосексуальность как природное явление, с которым человеку необходимо бороться!

– Я поговорю с сыном. Постараюсь его переубедить.

– Переубедить? Поздно. Рубикон давно уже Вы перешагнули, Габриэль.

– Но что мне делать?

– Отречься. Отречься от Вашего сына.

– Отречься от сына?

– Да. И от церкви тоже. Вернее это церковь отрекается от Вас. Это единственное, что может Вам помочь на Высшем суде. Уходите.

Габриэль застыл в легком оцепенении. Конечно, он был готов к такому повороту событий, но до конца не верил в столь серьезное наказание.

Смотря на его растерянность, епископ произнес:

– Габриэль. Послушайте. Вы неплохой человек, и, возможно, Ваш сын тоже. Но, примите то, что Вы не можете быть священником даже в вашей автокефальной церкви. Распутство, блуд – это смертный грех, тем более для Вас. Поймите, то, что сегодня разрешено гражданскими законами и конституцией, не является истиной!

Слушая епископа, у Габриэля появились мурашки и даже показалась, что появилось эхо, усиливающее слова священника, заиграл орган и сейчас появятся средневековые инквизиторы! Епископ продолжал:

– Это еретики протестанты своей гнусной пропагандой и извращенным пониманием Святого Писания, заставили людей поверить им! Гей парады и неистовая похоть когда-нибудь закончатся! А Вера во Христа будет вечной, покуда в живых останется хоть один проповедник, который и станет новым пророком! Но до этого дело не дойдет! Чтобы в мире была гармония, чтобы общество было управляемым, покорным и адекватным существуем мы – пасторы! Но Вы, Габриэль не справились даже с одним человеком, что говорить о вашей пастве. Идите с миром!

– А тех священников, которых уличили в педофилии, что с ними будет? – пытался язвить Габриэль.

– Вы их уличали лично?

– Нет.

– А вот Вас уличили лично в неспособности воспитать собственное дитя! А в воспитании все средства хороши! Если кто-то не понимает слов, можно и по роже врезать! Уходите! Вы стали меня утомлять!

Габриэль хотел привести аргумент в свою защиту в виде романа Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», в котором автор в сатирической форме описывает многочисленные пороки католического духовенства. В том числе ханжество священнослужителей, прикрывающее их истинную развращенность. Прошло уже почти пять столетий с момента издания первой публикации романа, а ситуация так и не изменилась! Но подумав, что продолжать дискуссию с епископом не имеет никакого смысла, воздержался от озвучивания этой мысли.

Габриэль встал, поклонился и пошел к дверям, которые уже с легким скрипом приоткрыл помощник епископа. Габриэль вышел из храма Martorana и решил присесть в кафе и обдумать, что теперь делать. Официант в белом фартуке принес меню, из которого Габриэль заказал стандартный ланч и погрузился в размышления. Ему захотелось курить. Иногда он это делал, курение было его маленькой тайной, про которую знал только Аролдо, он достал пачку сигарет из-под сутаны, и поскольку столик, за которым он сидел, находился на улице – закурил. Какой-то парень, сидевший за другим столом неподалеку, обалдев от невиданной картины, даже поднял палец вверх! Габриэль его поприветствовал и филигранно выпустил колечки дыма, размышляя о том, какие мягко говоря неприятности у него возникли из-за Каллисто.

Неприятности наметились и в жизни самого Каллисто. Пока он работал с очередной клиенткой, экспериментируя с краской для волос, патрульный полицейский Больдосаро получил первое задание от комиссара Аролдо – доставить Каллисто в департамент полиции. Каллисто сегодня был в нормальном образе парня, если не считать плотно обтягивающих его худые ноги джинсов, такую же футболку «стретч» и волос, забранных в пучок. Каллисто был так увлечен болтовней с девушкой, что не заметил, как возле салона красоты остановилась полицейская машина, из который вышел Больдосаро и пошел к стеклянной двери «Ron Mari». Даже когда полицейский вошел внутрь, ни девушка, сидевшая в парикмахерском кресле, ни Каллисто его не заметили, они смеялись над какой – то дебильной шуткой, прозвучавшей только что на «JokeRadio». Веселый смех прервал голос Больдосаро:

– Кто тут Каллисто?

Наконец-то Каллисто заметил, что в парикмахерской кроме него и девушки еще появился полицейский, и ответил:

– Я. Что случилось?

Больдосаро подошел к Каллисто, резко и без труда заломил ему руки за спину, от чего Каллисто выронил расческу, кисточку и плошку с краской для волос. Больдосаро заметил кольцо на безымянном пальце у юноши и в ту же секунду, отработанным движением защелкнул наручники.

– Эй! Что случилось? Я ничего не сделал! Это ошибка! Что происходит? – испуганно кричал Каллисто.

– Вы подозреваетесь в ограблении ювелирного магазина! Пошли. – без эмоций сказал полицейский.

– Я не грабил ни какой магазин!

– Постойте, он мне прическу не доделал! – возмущалась девушка, у которой вся голова была в краске для волос.

– Вернется, обязательно доделает! – пошутил Больдасаро, провожая Каллисто к дверям.

– Но когда?

– Года через три.

Полицейский вывел Каллисто из парикмахерской и посадил на заднее сиденье патрульной машины, оставив клиентку салона красоты самостоятельно смывать краску с волос.

Задержание Каллисто за кражу кольца было абсолютной формальностью. Аролдо просто было нужно доставить Каллисто в полицейский департамент для серьезного разговора, пока Габриэль получает разнос где-то в своей епархии. Аролдо не хотел обижать своего друга, которому и так сейчас было не просто, и, пользуясь тем, что Габриэля сейчас нет в городе, Аролдо пригласил своего хорошего знакомого, профессора психиатрии Луиджи Грассо, специалиста по сексуальным преступлениям, посмотреть и пообщаться с Каллисто. И тот с радостью согласился помочь комиссару, не смотря на большую занятость на преподавательской работе в медицинском университете, частную практику и работу с полицией. Аролдо как раз и был знаком с Грассо еще по работе в столичной полиции. Грассо был старше комиссара лет на десять, он был достаточно полноват, страдал начальной стадией сахарного диабета, но считался выдающимся специалистом в современной сексуальной психиатрии. Именно его выступление по телевизору недавно видел Габриэль.