Аролдо Берни - Толерантность

– Чем ты можешь мне помочь? Чем? – спросил Габриэль.

– У меня есть знакомый психиатр. Может быть, он посмотрит Каллисто? Поговорит с ним?

– Ты что, хочешь сказать, что мой сын сумасшедший?

– Я не знаю. Я не врач. Но совершенно очевидно, что парень не может себя так вести. Это противоестественно!

– Он мой сын – сказал Габриэль, положил нож и вилку, протер салфеткой губы и встал из – за стола:

– Я пойду. Мне пора. Спасибо Катарина. И поблагодари от меня Джорджио. Мясо было великолепным!

Аролдо понял, что обидел друга, но не сказать о том, что он сегодня видел, тоже не мог. У него перед глазами до сих пор стоял Каллисто в образе вульгарной девушки. Катарина решила сгладить ситуацию, хотя в душе была согласна с Аролдо, но она очень не любила вот такие неоднозначные ситуации.

– Гэб! Постой, не уходи. Аролдо не хотел тебя обидеть! Он действительно хочет тебе помочь! – пыталась исправить конфликт Катарина.

– Спасибо. Спокойной ночи. Храни Господь! – ответил Габриэль, развернулся и пошел по дорожке в сторону калитки.

Аролдо посмотрел ему в след, потом на Катарину, пожал плечами, вздохнул и стал открывать новую бутылку вина. В это же момент из дома вышел Джорджио, его настроение улучшилось, видимо подействовало вино. В руках у него были две трехлитровые переплетённые соломой бутылки с вином. Джорджио подошел к столу и поставил бутылки.

– Вот. Как обещал! Трехлетнее! Держи! – Джорджио широким жестом руки показал на бутылки.

– Спасибо – расстроенным голосом ответил Аролдо.

Джорджио заметил, что нет Габриэля, он посмотрел по сторонам, полагая, что тот где – то рядом, но никого не увидел.

– Что случилось? И где Гэб? – спросил Джорджио.

– Обиделся и ушел – ответил Аролдо.

– Обиделся? На что?

Аролдо не знал, как ответить, поэтому он просто ел стейк. Ответила Катарина:

– Аролдо сказал, что Каллисто надо показать психиатру.

– Давно пора! И его самого тоже не мешало бы показать доктору! – весело сказал Джорджио.

– Джорджио, что ты такое говоришь! – возмутилась Катарина.

– Ну что? Что Джорджио? Или ты считаешь, что нормально вот так вот надевать на себя бабские тряпки, и ходить по улице?

– Раньше такое тоже было.

– Да, в клипе группы «Queen»! И в порнухе! По улицам так никто не ходил! Разве не так?

– Да, так. Но времена меняются. Появляются новые тенденции. – Катарина продолжала раздражать своего мужа дальше.

– Чего? Тенденции? Чего ты понимаешь то, дура? Что ты несешь? – Джорджио окончательно завелся – Природа или Бог создал мужчину и женщину, самца и самку! Два противоположных создания, которые должны найти друг друга в мире. Создать пару! Как ботинки! И в этой паре должен быть левый и правый ботинок, а не два правых! Это называется гармония! Гармония, понятно тебе? Надо что-то делать.

– Ну, так сделай что-нибудь! – сказал Аролдо.

– Что я могу…Я всего лишь крестьянин. А ты делаешь что-то? – спросил у друга Джорджио.

– По мере своих сил я пытаюсь сохранить гармонию.

– Что конкретно ты делаешь?

– Да так. По мелочи. Выпьем? – Аролдо протянул бокал.

Отрывок из дневника Аролдо Берни:

«В тот момент я не знал, что ответить Джорджио, потому что это был не сию секундный вопрос, а глобальный, ответить на который было очень непросто. Когда все это началось? Нет, не перевоплощение отдельно взятого мальчика Каллисто, а все эти странные процессы опрокидывания человеческого сознания, которые стали называться «европейскими ценностями»? Пожалуй, сегодня днем, когда я увидел Каллисто одетого как отельная проститутка, я задумался об этом впервые. Какие такие «европейские ценности»? Что это в итоге значит? Какая ценность в том, что из каждого утюга рассказывают, что педерасты – люди новой формации, за которыми будущее человечества, но не говорят о том, каким будет это будущее, ведь мужская особь человека не способна физиологически забеременеть? Собственно, как и женская особь без мужчины. Это больше похоже на хулиганство, провоцирующие людей на конфликты, потому что есть еще те, кто не согласен с радикальной риторикой «европейских ценностей». Это консерваторы и традиционалисты, неприятные новому сознанию толерантного общества. Получается, что демократические ценности и хулиганство это одно и то же! Ладно, допустим, что сексуальная свобода, это личное дело каждого взрослого человека. Но, причем тут пятилетние дети, которых на полном серьезе взрослые дяди и тети просят определиться со своей половой принадлежностью? Любой нормальный ребенок скажет, что любит всех, и маму, и папу, и дедушку с бабушкой. И ту девочку, и того мальчика, и вон ту собачку! И что теперь, считать этого ребенка маленьким гомосеком и зоофилом, потому что он сказал, что любит всех вокруг? Это бред! Но этот бред, так называемые психологи, посчитают за слова самоопределения этого ребенка! И все! Сделают из него конченого извращенца, с полностью деградированным сознанием, но с четкой персонификацией себя как высочайшей личности с ярко выраженной индивидуальностью!

Мне вспомнился недавний судебный процесс по делу подобного психопата, который под наркотой убил, и затем расчленил свою жену и трехлетнего сына. Судебный процесс продолжался несколько дней, и каждый раз судья входил в зал заседаний и за руку здоровался с этим «индивидуумом», и еще спрашивал, нет ли у него жалоб, и как он себя чувствует! Но, судья не спросил, как себя чувствовали родители убитой женщины! А в итоге сумасшедший убийца не получил ни какого наказания, если не считать принудительного лечения в психиатрической клинике! Он ведь личность! И новые европейские ценности запрещают его казнить, потому что мы все подчинены терпимости! А, между прочим, еще не так давно, в 70-х годах прошлого века убийцам во Франции отсекали голову при помощи гильотины! Но в наше время убийцу и извращенца будут лечить много лет за счет нормальных людей, за счет их гигантских налогов с маленьких зарплат.

Или во еще пример: зарезать жирафа в зоопарке на глазах у детей, только потому что ему не нашли пару для продолжения рода, потом разделать его тело и скормить еще теплое мясо львам, это что за ценность? Почему тогда власти Дании не убивают мужчин и женщин которые не находят себе пару для размножения, или не хотят находить таковую?

Такие мысли крутились у меня в голове пока я не торопясь шел к себе домой по ночному Парилону. Может это так подействовало вино, которым меня полчаса назад угощал Джорджио? Или то, во что превратился сын моего друга? А может не предавать всему происходящему никакого значения? Ведь кто я такой? Я всего лишь полицейский, который охраняет закон. Пусть там, наверху, решают как правильно, а как нет. С этой догмой я пришел к себе домой, и лучшее, что мог сейчас сделать, это завалиться спать. Потому как в 9.00 я должен быть бодрым и свежим, чтобы заступить на охрану «европейских ценностей».