Алексей Павлов - Странные события в Сухаревой башне

Допустим, не розыгрыш, а коварные планы. Каковы цели? Пробраться в замок, найти ходы в него? Изучить моё поведение, выслеживая меня? Пробудить любопытство и заманить в ловушку? Выкрасть меня? Или всё намного проще?

Попробую соединить пересечения крестов друг с другом: выходит непонятная фигура, и она ничего не объясняет, кроме того, что я, возможно, буду двигаться от одного креста к другому. На это и рассчитано? Есть места, где я неизбежно буду появляться, двигаясь от одной точки к другой. Вот оно что! Значит ли это, что эти неизбежные маршруты являются искомыми для тех, кто задумал ловушку?

«Мам, я на полчаса!» – «Долго не гуляй, сынок!»

В этот раз без кареты никак не обойтись: кто-то ходит поблизости, за этим зорко следит Петрович в своих дрёмах. Старик обладает даром ясновидения во сне. Зевающий, он смотрит мне вослед и напутствует бесцветным шелестом слов: «Ваня, выходи на углу». Карета – это одно название, хотя внешне она весьма похожа на древний, музейный снаряд для передвижения. Карета не всегда видна: она то видна, то нет стороннему, уличному наблюдателю, иногда не видна вообще. Ты выпрыгиваешь из неё, и вот с этого мига действует привычная физика обычных людей – иллюзии, наводимые скрытыми силами замка, его хитроумные голограммы перестают действовать.

Уже давно стемнело, и легкий ноябрьский мороз остудил воздух. Я никуда не тороплюсь, стою в неприметном месте на улице и наблюдаю за прохожими и автомобилями. Буду ждать, затаившись. Я рассчитываю на то, что некто пройдет или проедет мимо и как-то выдаст себя : затянувшимся взглядом, медлительностью либо, наоборот, порывистостью… Ничего необычного вокруг, кроме полицейских автомобилей: они едут очень медленно, притормаживая, и сидящие в них неподвижно смотрят на прохожих. Так они обычно колесят по городу, им до меня нет никакого дела.

Обзор внезапно становится половинчатым: часть улицы закрыта остановившимся темным фургоном «Фольксваген» – тут же другой фургон появляется в нескольких шагах от первого. Я в ожидании. Мне кажется, что это связано со мной, и я быстро двигаюсь в темный переулок. Оглядываюсь – и обнаруживаю медленно ползущие авто в ту сторону, куда я собирался скрыться. Порывисто разворачиваюсь и быстро иду назад, туда, где остановились фургоны: я хочу заглянуть за стекло и увидеть лица, но страх проносит меня рядом – вижу темные, застывшие внутри фигуры. Останавливаюсь в людном месте – на меня натыкаются прохожие. Достаю телефон, чтобы делать вид, что в него погружён, а боковым зрением продолжаю следить за происходящим. Тут с очевидностью замечаю нескольких атлетически сложенных мужчин в неприметной, но дорогой одежде: они идут в мою сторону, беседуя друг с другом. Пора бежать!

На моё счастье, рядом тормозит маршрутка, куда я запрыгиваю последним. Маршрутка мимолётно отъезжает от тротуара, а я наблюдаю замешательство преследователей. Через минуту темные фургоны показываются вдалеке, позади. Прошу водителя остановиться, и снова мне везёт: пешеходный переход горит зелёным, и я пересекаю улицу внутри группки людей. Справа – Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках, и туда я мигом вбегаю. «Спрячьте меня, матушка, ради Бога!» – обращаюсь к недоумевающей строгой пожилой женщине у свечного ящика. «Поскорее, пожалуйста!» – добавляю я. Кажется, моё испуганное лицо заставляет её быстро действовать. «Иди за мной, мальчик», – отзывается она мягким голосом.

Попадаю за какую-то стремительно закрывшуюся дверцу в изрядно темную комнату, где пахнет ладаном. Нахожу на ощупь стул и усаживаюсь на него. «Ничего себе приключение! Какой всё же я дурак!» – бормочу под нос. Достаю телефон и снова прячу его, понимая, что свет экрана будет заметен тому, кто заглянет сюда.

Остаётся только молиться. Взволнованному и преследуемому человеку сидеть в густой темноте вдвойне затруднительно. Тьма, одиночество и неподвижность пробуждают во мне ощущение, что куда-то плыву и понемногу растворяюсь в тягучем, но приятном до головокружения воздухе. Глаза со временем привыкают к темноте, и что-то я могу разглядеть: струйки ровного света золотят воздух, очерчивают его объём, наконец я вижу свои ладони – они парят отдельно от рук и выглядят прозрачными. Это необычное чувство. Я закрываю глаза и продолжаю видеть ладони и всё другое вокруг, будто веки не смыкались. Как жаль, что не с кем поговорить! Я сам – единственный собеседник. Сиди тихо, Ваня! Стань прозрачным, как невидимка! Ведь сегодня ты влип в историю. Кто знает, чем всё кончится…

Где же Бог?

Вдруг Он здесь, в этой темной комнате, в нескольких шагах, сидит и тихо, в таком же ожидании беседы, добродушно смотрит на меня? Может ли Он быть как человек? Может ли Он вернуться к людям? Как Его, без паспорта и регистрации, встретят? Узнают ли? Или всё снова повторится, как только Он начнёт проповедовать? Или в этот раз всё будет по-другому?

Из-за стены доносятся тихие, смиренные голоса; их звуки успокаивают. Мне кажется, что, слыша человека, я могу в точности его представить.

Включу фонарик в телефоне и рассмотрю помещение… На стенах – иконы. На одной вижу человека во рву или в яме со львами: львы должны были его растерзать, но ему стали послушны; из ямы человек смотрит вверх, на небо, и там он 9 9 Пророк Даниил. зрит 10 10 Видит. будущее.

Дверь в комнатку решительно распахивается, и на пороге вырастает батюшка с бородой и та самая пожилая женщина, укрывшая меня. «Вот он», – говорит осторожно женщина. «Слава Богу!» – отвечает ей батюшка в недоумении… «Это вас покемоны ловили?» – шутит священник, меняя интонацию. Неловко и многосложно отвечаю батюшке, который внимательно смотрит мне в глаза: «Вроде того… Неугомонные покемоны тьмы! Они нас ловят, а мы их – нет. Странные правила не нами придуманной игры». – «Правила меняется иногда! В этот раз покемоны не зашли к нам. Почему-то пробежали мимо! Вы, похоже, на этом этапе выиграли у этих чертей. Не попадайтесь им больше! И самое правильное: оставьте покемонам их игрища. Сделайте так, чтобы они без вас обходились. Идите с миром, если не нужна помощь, и читайте Священное Писание! Вас, юноша, проводим до ворот».

Я плохо соображаю, снова оказавшись на улице. Смотрю по сторонам. От мамы приходит сообщение: «Мы знаем. Поезжай к дедушке! Выключи телефон сейчас же». Я понимаю, что мама имеет в виду. Каждый из живущих в замке пользуется, как правило, собственным ходом. Древняя традиция. Дедушкин ход – самый далёкий, долгий по протяженности, невероятно сложный, нам с мамой неудобный. Еду туда – это несколько станций в метро. От метро – по темным закоулкам на территорию небольшого заброшенного завода. Железная дверь мастерской – надо постучать. Загорается небольшой фонарь, и он, поворачиваясь, указывает, куда именно следовать в этот раз. В стене цеха передо мной открывается неприметная дверка – туда я и захожу.